Принципы организации судебной власти

Имеется в виду практика многолетнего фактического существования в постсоветской России в лице высших судебных инстанций, включая Верховный Суд РФ, институтов судебного правотворчества и их фактического признания как институтов власти со стороны не только граждан и общественно-политических объединений, но и государственных органов и должностных лиц.

Подразумевается широко признанная в отечественной научной литературе практика усиления роли в постсоветской России судебного усмотрения при разрешении гражданских дел, судебного толкования, требующего "совершенно иного подхода судей к решению дел, творческого применения права", принятия актов, содержащих в себе не только индивидуальные, но и общие правовые нормы.[41]

Исходя из фактов существования правотворческих функций у судебной власти, реализуемой Верховным Судом и другими высшими судебными инстанциями России в лице Конституционного и Высшего Арбитражного Судов, в настоящее время было бы более целесообразным и продуктивным, как представляется, по примеру ряда авторов вести речь не о допустимости или недопустимости в стране судебного правотворчества и судейского права, ибо этот правообразующий факт с неизбежностью со временем будет трансформирован в соответствующий юридический акт, а о природе этих функций, формах реализации судебного правотворчества и о его пределах, о соотношении судебного правотворчества с парламентским и договорным, об особенностях российского судебного правотворчества по сравнению с аналогичным зарубежным правотворчеством и др.

Особого внимания при этом заслуживает правотворческая деятельность Верховного Суда Российской Федерации - ее правовая основа, юридическая природа, основные формы проявления и наиболее важные пути осуществления.

Данная функция как одно из основных направлений деятельности Верховного Суда - высшего судебного органа страны по гражданским, уголовным, административным и иным делам, подсудным судам общей юрисдикции, обусловленное стоящими перед Судом целями и задачами, его широкими полномочиями, а также его местом и ролью в различных сферах жизни российского общества, не существует сама по себе в отрыве от других функций данного института.

В реальной действительности она существует и проявляется не иначе как в тесной взаимосвязи и взаимодействии с такими функциями Верховного Суда РФ, как функция правоприменения, функция нормоконтроля, функция толкования нормативных правовых и ненормативных правовых актов, функция судебного надзора за деятельностью судов общей юрисдикции, включая военные и специализированные федеральные суды, а также функция, связанная с подготовкой и дачей разъяснений по вопросам судебной практики.[42]

Одна из особенностей правотворческой функции Верховного Суда заключается в том, что в практическом плане она проявляется не сама по себе как первичная данность и самоцель, а в неразрывной связи с процессом реализации других его функций. Реализуясь в них и через них, а также благодаря им, правотворческая функция Верховного Суда в этом смысле выступает как некое производное от ряда других его функций, вторичное.

В особенности это касается функции нормоконтроля, функции толкования и функции, связанной с подготовкой и дачей судам разъяснений.

Однако, будучи неразрывно связанной с другими направлениями деятельности Верховного Суда, правотворческая функция не поглощается ими и не растворяется в них, а сохраняет свою самобытность (специфику) и свою относительную самостоятельность. В отличие от других функций она не только оказывает разностороннее воздействие на право, но и непосредственно формирует его. Если реализуя все иные присущие ему функции, Верховный Суд в той или иной степени лишь воздействует на правовую систему, то осуществляя правотворческую функцию, он вместе с законодательными и исполнительными органами непосредственно творит право.[43]

Исходя из такого рода двуединой, но вместе с тем раздвоенной деятельности Верховного Суда в отношении правовой системы, представляется необходимым проводить более четкое различие между такими реально существующими явлениями и отражающими их понятиями, как "механизм судебного воздействия на право", с одной стороны, и "механизм судебного правотворчества" - с другой.

Механизм судебного воздействия на право включает в себя все без исключения средства, а также пути и методы влияния Верховного Суда и других судебных институтов на правовую систему страны, начиная с реализации права законодательной инициативы и кончая различными формами правотворческой деятельности. В то же время механизм судебного правотворчества ограничивается набором лишь тех форм, методов и средств, которые имеют прямое отношение к процессу формирования общих правовых норм и к развитию, таким образом, всего права.

При решении вопроса о юридической природе и характере постановлений Пленума Верховного Суда как одной из важнейших составных частей и проявлений судебной практики принципиально важным представляется исходить не только и даже не столько из их формально-юридического признания или, наоборот, непризнания, сколько из их реальной юридической и социальной значимости, из фактического и практического следования им нижестоящими судами.

Дело в том, что если в отношении формально-юридического признания постановлений, а точнее, содержащихся в них разъяснений по вопросам судебной практики идут бесконечные споры о том, являются они обязательными для нижестоящих судов или не являются таковыми, следует их рассматривать в качестве источника права или для этого нет никаких оснований, то в отношении фактического признания и использования судами содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда разъяснений, рекомендаций и дефиниций практически ни у кого нет сомнений.

Несмотря на то что "судебное толкование (разъяснение) законодательства, осуществляемое Пленумом Верховного Суда Российской Федерации и Пленумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, официально не является источником права, - констатируется в связи этим в литературе, - на практике оно является таковым".

Причины фактического признания положений, содержащихся в постановлениях Пленума Верховного Суда, заключаются прежде всего в них самих - в их теоретической и практической значимости, адекватности отражения в них назревших в правовой системе страны жизненно важных проблем и в их практической востребованности.[44]

Постановления Пленума Верховного Суда не содержат в себе тех обычных, относительно конкретизированных норм, которые составляют содержание различных нормативных правовых актов и которые регулируют поведение граждан, должностных лиц и других субъектов права, регламентируют их правовой статус и наделяют их определенными правами и обязанностями. Однако они создают не менее значимые регулятивные нормативные правовые средства в виде принципов применения действующего законодательства и таких весьма важных общих норм, как нормы-разъяснения, нормы-рекомендации и нормы-дефиниции.

Не порождая для субъектов права персонифицированных права и обязанностей, эти принципы и нормы тем не менее устанавливают для судебных органов общий ориентир, общее направление в толковании и применении тех или иных нормативных правовых актов, обязывают суды разрешать дела в строгом соответствии с действующим законодательством.

На примере весьма общего нормативного характера постановлений Пленума Верховного Суда РФ мы имеем, как представляется, довольно уникальный случай взаимоперехода норм из одной степени общности, а точнее, абстрактности, в другую и наоборот, с одновременным появлением новых регулятивных элементов в виде принципов и новых неперсонифицированных правил поведения, или общих норм.

На первой стадии процесса, условно именуемого взаимопереходом норм из одной степени абстрактности в другую, - на стадии правоприменения - имеет место конкретизация действующих общих норм, точнее, их персонификация, своего рода переход общей нормы, содержащейся в законе и касающейся неопределенного круга лиц, в конкретную норму, содержащуюся в судебном решении и касающуюся конкретных лиц.

На этой стадии, в процессе применения права, как справедливо отмечается в литературе, "конкретизацией норм суды привносят в правоприменительный акт (судебное решение) новый элемент, новое установление, которое отсутствует в самом нормативном акте, хотя и не выходит за его рамки".[45]

На второй стадии взаимоперехода норм из одной степени абстрактности в другую имеет место выработка Верховным Судом на основе изучения и обобщения опыта формирования индивидуальных норм, а также их содержания иных более общих регуляторов общественных отношений в виде новых принципов правоприменения, норм-рекомендаций и других им подобных норм.

Такого рода общие, а точнее, абстрактные, адресованные всем ныне действующим и будущим судам нормы, так же как и нормы, содержащиеся в нормативных правовых актах, как верно отмечают исследователи, требуют в процессе своей практической реализации дальнейшей конкретизации.

Это происходит на третьей условно выделяемой стадии взаимоперехода юридических норм из одной степени общности, в данном случае - общности норм-рекомендаций, норм-дефиниций и других им подобных норм, в другую степень.[46]

Данный процесс осуществляется судами одновременно и параллельно с процессом конкретизации ими норм, содержащихся в нормативных правовых актах, практика применения которых нашла соответствующее отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда.

Процесс взаимоперехода правовых норм из одного состояния общности в другое более конкретное состояние и наоборот указывает прежде всего на то, что нормы права, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, существуют и реализуются не сами по себе, а в тесной связи с системой всех иных действующих в стране правовых норм.

При этом системность и нормативность постановлений Пленума Верховного Суда РФ органически сочетается и дополняется их общеобязательностью. Последняя, вопреки мнению ученых, утверждающих, что обязательный характер постановлений Пленума Верховного Суда РФ не имеет никакой правовой основы, предусматривается, основополагающими для правового статуса судебной власти в России нормативными правовыми актами и прежде всего федеральными конституционными законами и Конституцией России, наделяющими Суд полномочиями как судебного надзора, так и дачи разъяснений по вопросам судебной практики.[47]

Трудно, не впадая в крайнюю идеализацию реальной российской, равно как и любой иной, государственно-правовой действительности, предположить, что, возлагая на высший судебный орган столь важные в пределах сферы его деятельности полномочия, законодатель исходил из того, что эффективность и самодостаточность этих полномочий может быть обеспечена не их государственно-властным характером, предполагающим обязательное следование нижестоящих судов решениям, исходящим от Верховного Суда, включая его разъяснения по вопросам судебной практики, а характером обычных, ни к чему не обязывающих рекомендаций и благих пожеланий.

Как свидетельствуют юристы-практики и сама практика рассмотрения дел в кассационной и надзорной инстанциях, "игнорирование разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по применению федерального законодательства неминуемо приводит к постановлению ошибочных судебных решений"[48].

Вне зависимости от тех или иных обстоятельств постановления Пленума Верховного Суда РФ как были, так и остаются по своей форме и содержанию нормативными и общеобязательными актами, обеспеченными не только высоким профессиональным и моральным авторитетом Верховного Суда РФ, но и действующим законодательством.

Сравнивая постановления Пленума Верховного Суда с прецедентной формой права и самим прецедентом, выступающим в качестве одного из важнейших источников общего права, можно с полной определенностью сказать, что в их форме и содержании, наряду с особенностями каждого из этих юридических актов, имеет место быть много общего.

При этом речь идет не только о нормативности и общеобязательности данных актов, обусловливающих их выступление в качестве источников права, но и о таких признаках, как: предопределенность их формирования и функционирования иерархичным характером судебной системы; соподчиненность и в то же время значительная самостоятельность и независимость судов; публичный характер данных актов и обязательность обнародования их в официальных изданиях; "связанность" положениями, содержащимися в рассматриваемых актах, не только нижестоящих судов, но и самих высших судебных инстанций, от которых исходят эти акты; формирование данных актов в рамках правоприменительной деятельности; принятие их на основе закона и в соответствии с законом и др.

Наличие этих и других им подобных признаков, свойственных судебному прецеденту, у постановлений Пленума Верховного Суда РФ позволяет расценивать их не только с оговорками "своего рода судебный прецедент" или "своеобразная форма судебного прецедента", а рассматривать их не иначе, как обычный прецедентный акт, обладающий по примеру прецедентов, существующих в правовых системах других стран, определенным своеобразием.[49]

Это своеобразие заключается, в частности, в том, что прецедентный характер судебного акта в российской правовой системе возникает не в процессе рассмотрения Верховным Судом РФ конкретных уголовных или гражданских дел, а в процессе обобщения им судебной практики по различным категориям дел и дачи по вопросам судебной практики соответствующих разъяснений.

Из всего можно сделать вывод о том, что если постановления Пленума Верховного Суда РФ, имея нормативный и общеобязательный характер, допустимо рассматривать в качестве актов, имеющих общий прецедентный характер, то решения Верховного Суда по конкретным делам следует относить лишь к обычным актам правоприменения, носящим строго индивидуальный характер. Кроме того, если первые из них, исходя из заложенных в них общенормативных свойств и признаков, допустимо и необходимо рассматривать в качестве источников права, то вторые лишь в качестве индивидуальных актов.