Трансцендентальное предчувствие как феномен человеческой субъективности

  Личностный  смысл может быть абстрагирован  от своих энергийных проявлений в  становлении жизненного мира. В этом случае он теряет свой личностный характер, превращаясь в абстрактный смысл, то есть в заданную определенность. Осмысление становления жизненного мира в соответствии с абстрактным смыслом есть проекция этого смысла в модусе прошлого на становление настоящего, что определяет редукцию переживаемого содержания к заданной определенности. Система абстрактных смыслов, спроецированная на жизненный поток, редуцирует из него все становящееся содержание, все уникальное, личностное, воздвигая на месте этого суррогатную реальность. Происходит подмена подлинного переживаемого мира суррогатным миром, который является результатом проекции прошлого на настоящее.

  Энергийное  понимание смысла служит основой  понимания событийности как предпосылки  возникновения вещи. Различие между  вещью и событием в том, что  вещь самотождественна в разные моменты  времени. Эта самотождественность определяет вневременный характер сущности вещи, обнаруживающейся как одна и та же в любые моменты времени. Событие становится событием лишь тогда, когда в эмпирической данности обнаруживается объединяющий смысл, но этот смысл не может быть предзадан, он является лишь ступенью конкретизации интуиции присутствия. Событие переходит в вещь только при обнаружении вневременной целостности, энергийное проявление которой не ограничено течением времени. Хотя событие не может оставаться тем же самым в другом моменте времени, понимание события может оставаться неизменным. Смысл события усматривается как самотождественный независимо от течения времени. Именно поэтому любое эмпирическое событие является также и умопостигаемой вещью.

  Событие как таковое содержит бесконечную потенцию своих смысловых выражений, а понимаемые отдельными людьми смыслы этого события — лишь граница определенности, очерчивающая горизонт смыслополаганий. Горизонт энергийного воплощения события не ограничен ни отдельным моментом, ни последовательностью течения времени. Благодаря этому можно говорить о потенции энергийного воплощения события, образующего вневременную целостность, это есть обретение событием новой сущности, превращающей его в вещь.

  В параграфе 2.2. «Смысловая определенность с позиции динамичного понимания смысла» обосновывается динамичность смысла через описание движения к смысловой определенности и анализ соотношения определенных смысловых форм и смысла в аспекте становления.

  Отправной точкой анализа является выявление того, что смысл не сводится к своей определенной форме. Смысл стягивает становящееся феноменальное разнообразие воедино: либо в качестве события в самой текучести времени, либо в качестве вещи, если это единство не ограничено непосредственным течением времени.

  С одной стороны, смысл сообщает жизненному миру событийно-вещную определенность, с другой стороны, энергийное становление жизни, от которого смысл не отделим, наполняет и его внутренним динамизмом. Полагание в волевом акте внимания границы смысловой определенности, задающей пределы энергийной реализации потенции события, стягивает феноменальное разнообразие в единство. Это единство и составляет смысловое бытие, которое реально, объективно и неотделимо от самого становления жизни. Таким образом, весь феноменальный поток жизни насквозь пронизан смысловыми единствами, раскрывающими разные уровни событийности на разных смысловых уровнях. Если смысл — само единство, а сущностное содержание смысла — потенция, то стягивание разнородного феноменального содержания в единство можно трактовать как действие смысловой энергии.

  Результатом обобщения смыслового бытия в  его динамичном аспекте является архетип смыслового континуума.

  Смысловой континуум предполагает обобщающий смысл — архетип, который подразумевает 1) единство смыслового континуума, 2) границу определенности смыслового континуума, в пределах которой могут быть актуализированы новые смыслы, 3) фокусирование смысловых энергий континуума. Если первые два момента отражают определяющую сторону архетипа, то третий момент выражает динамичную сторону смыслового континуума. Таким образом, архетип в соответствии с третьим вышеназванным своим аспектом вычленяет из единства конкретное смысловое содержание, которое определяется в соответствии с двумя первыми его аспектами. Архетип смыслового континуума обладает потенцией, раскрывающейся в новых смысловых энергиях – в частных смыслах. Совокупность этих энергий и составляет динамичное содержание смыслового континуума. Отличая смысл от архетипа смыслового континуума, следует сказать, что конкретный смысл имеет потенцию смыслопорождения не как свою, но как воплощаемую в себе потенцию самого архетипа, по отношению к которому этот смысл является лишь его смысловой энергией. Если же потенция смыслопорождения обнаруживается в конкретном данном смысле как нечто самостоятельное по отношению к потенции его архетипа, то этот смысл следует понимать как новый архетип, способный задавать уже свой собственный смысловой континуум.

  Результатом обобщения определенных смысловых  форм является идеальная парадигма. Это — формальная сторона смыслового континуума, которая носит статичный определенный характер. В результате абстрагирования от динамичного энергийного содержания жизни архетип предстает как чистая смысловая форма, лишенная внутренней потенции. Если в своей конкретной энергийной наполненности архетип вычленяет конкретные смыслы, сообщая им новую содержательность, то, будучи редуцирован к своей определенной форме, он не способен наполнить что-либо новым содержанием, выступая лишь как принцип определения более частной смысловой формы, к которой редуцируется содержание конкретного смысла. Такой архетип есть идеальная парадигма. Редуцирующая интеллектуальная интенция фиксирует смыслы не в их энергийности, а как интеллигибельные факты, заданные смысловые формы. Частные смыслы, выделенные из идеальной парадигмы, будучи лишенными потенции архетипа смыслового континуума, предстают в модусе прошлого  как застывшие и неизменные смысловые факты, которые не могут уже открыть в себе никакого нового содержания, будучи уже окончательно реализованными. Эти редуцированные к своей схемной форме частные смыслы суть идеальные формы. Идеальная форма, лишенная потенции архетипа и возможности раскрывать новое содержание под воздействием интеллектуальной силы человека, представляет собой лишь схемное описание смысла — структуру определенности, лишенную внутреннего динамического содержания.

  Априорные смысловые структуры, которые лежат  в основании картины мира той  или иной культуры в своей основе имеют архетип смыслового континуума и выступают источником выделения идеальной парадигмы. Поскольку процесс смыслопорождения и обобщения в архетипе смыслового континуума не презадан и потому вариабелен, постольку априорные смысловые структуры не носят абсолютного характера и могут варьироваться в исторически возникающих культурах. 

  В третьей главе «Трансцендентальное предчувствие в формах эмоционального бытия» обосновывается, что априорная основа эмоционального бытия не предзадана, но является результатом переработки первичного эмоционального опыта. На основании этого раскрываются такие феномены как трансперсональный опыт, ирония, абсурдность, аутизм, а также обосновывается то, что интуиция присутствия является критерием реальности мира.

  В параграфе 3.1. «Соотнесенность структуры эмоциональной сферы человеческой субъективности с первичным опытом» рассматривается природа эмоции, первичный эмоциональный поток, структурирование эмоциональной сферы в соответствии с эгометрическим масштабом, страдание, ирония и трансперсональный опыт.

  Исследование  начинается с анализа различия между первичным эмоциональным опытом и его переработкой в соответствии с определенной априорной структурой, в качестве которой выступает эгометрический масштаб.

  Эмоциональное содержание составляет инерционность интенционального потока сознания, получающего свой импульс в волевых актах. Но эта инерционность содержательна, она всегда выражается в разнообразных переживаниях. Становление эмоционального переживания в своей основе неопределенно, тем не менее оно оформляется и определяется по отношению к той значимости, переживание которой наполняется эмоцией. Иначе говоря, определенность не имманентна эмоции, но задается извне значимостью, на которую эта эмоция направлена. Значимость выступает как цель эмоциональной направленности; таким образом, эмоциональная определенность не предзадана, но целеположена — это телеологическая определенность. Определенность значимости задается волевым актом сосредоточения, полагающим ее смысловой горизонт. Этот же горизонт наделяет определенностью направленную на значимость эмоцию, которая в своей изначальности также имеет неопределенный характер. Но если определенность значимости накладывается на непосредственно данное содержание, то определенность эмоции задается как цель; само же эмоциональное содержание в своем непосредственно переживаемом опыте так и остается неопределенным.

  Первичное неопределенное эмоциональное содержание дано в опыте трансцендентального предчувствия, оно структурируется и оформляется в зависимости от смысловой формы значимости, в качестве которой представляется содержание мира. Поскольку эти смысловые формы могут быть разные, то и эмоциональное бытие может быть структурировано разным способом, что позволяет говорить об уровнях эмоционального бытия. В связи с этим можно выделить соотносимую со смысловой структурированностью эмоциональную структуру жизненного мира и первичный по отношению к ней эмоционально-ситуативный поток жизни.

  Всякая  значимость в предметно-структурированном  мироописании определяется по отношению  к главной значимости – эго. Эго является основным центром значимостей – центром собственной важности,  по отношению к которому определяются все другие центры значимостей. Их соотношение задает «эгометрический масштаб», структурирующий спонтанный эмоциональный процесс.

  Эмоционально-ситуативный  поток первичен по отношению к структурированной эгометрическим масштабом эмоциональной сфере. Эмоциональная эгометрическая структура выстраивается над первичным эмоционально-ситуативным потоком, и чтобы описать эмоционально-ситуативный поток, необходимо совершить феноменологическую редукцию смысловых определенностей. Все содержание первичного эмоционального потока интенционально, т.е. открывается в интенциях на значимостное содержание. Интенции обнаруживаются в трех типах: жизненная, ситуативная и внутриситуативная. Феномен, ситуация и жизненный процесс должны иметь свою содержательную значимость и значимость, определенную характером интенции на них. Для жизненного процесса содержательной значимостью явится сам поток ситуаций, для ситуации – мозаика феноменов, высветляемых в ней. Для жизневосприятия, определенного эгометрическим масштабом, должна учитываться эгометрическая значимость, которая накладывается на значимостные аспекты интенций, феноменов и ситуаций, деформируя содержание первичного эмоционально-ситуативного потока.

  Поскольку эмоция определяется значимостью, которая  ее мотивирует, то страдание феноменологически описывается как взаимоотрицание различных аспектов значимости.

  В первичном эмоционально-ситуативном  потоке феномены, выявляемые интенцией, раскрывают свою значимость в разных аспектах. Во-первых, феномен определяется в соответствии с эгометрическим масштабом, в результате чего можно выделить в нем в качестве самостоятельного аспекта эгометрическую значимость. Во-вторых, он выражает в себе значимость направленной на него интенции, задающей ситуацию и мотивирующей внутриситуативную интенцию, в которой он проявляется. Эту значимость феномена можно обозначить как интенциональную. В-третьих, жизненная интенция на весь континуальный поток ситуаций проявляется в каждой частной интенции, мотивированной ею, и через это воплощает свою значимость и в каждом отдельном феномене. Выделение значимостного аспекта в феномене, в котором воплощается значимость всего континуального потока ситуаций, жизни как таковой, можно обозначить как жизненную значимость феномена. Взаимоотрицание этих значимостных моментов обуславливает все многообразие проявления страданий.

  В связи с этим можно выделить три  уровня страдания:

  1) ситуативное страдание – локализованное в конкретной ситуации;

  2) жизненное страдание – которое  носит универсальный для жизни  характер, наличествует в каждой ситуации, но, тем не менее, остается внутри самого жизненного процесса;

  3) тотальное страдание – которое  связано с неприятием жизненного процесса как такового в связи с подменой его квазиописанием. Это страдание не в ситуации и даже не в каком-либо содержании жизни вообще, но в самом существовании.

  В эмоциональном бытии обнаруживается трансперсональное содержание. Его описание требует углубления феноменологического описания интенции. Выявляя феноменологические основания трансперсонального опыта, становится возможным обосновать непосредственное общение, благодаря чему преодолевается ограниченность гуссерлевской идеи аналогизирующего переноса. Это обоснование проводится на основе введения понятия имманентного интенции содержания, которое может открываться в сопричастности другим интенциям.

  Имманентное интенции переживание объединяет в  одно целое 1) интуицию потенции воли, 2) само волевое самоопределение, полагающее направление интенции, 3) первичную неопределенность ноэматического содержания, 4) процесс ее прояснения, 5) волевое усилие, движущее интенцию, 6) сосредоточенность, проясняющую ноэму до определенности, 7) инерцию движения интенции, 8) соотнесенность с характером общего интенционального потока, 9) общий фон, который составляют иные мотивирующие переживания.