Правосознание: духовные и мировоззренческие основания

    Для понимания аксиологической сущности правосознания необходимо поставить  вопрос о его соотнесении с  духовными ценностями. Духовные ценности относятся к высшим ценностям, за которыми не стоит никакой последней реальности в материальном смысле. Они, выражая абсолютно идеальное совершенство, являются абстракциями, которым в реальной жизни не соответствуют какие-то конкретные объекты. Но духовные ценности не есть нечто абсолютно отвлеченное и внеположенное этому миру.                                   

    Духовно-правовые ценности являются законами духовного, а не какого-то другого мира человека. И эти всеобъемлющие, вечные законы, ставшие для человека внутренними  принципами, даны для истинной ориентации в социальной и правовой жизни. Степень онтологической истинности правосознания каждого человека определяется наличием у него соответствующих духовных ценностей. Причем в функциональном ракурсе, являя собой способ сохранения и ретрансляции (кодификации) юридической информации обобщенного гуманистического характера, духовные ценности предстают в качестве масштаба, упорядочивающего динамику социального бытия, обеспечивающего и стимулирующего устойчивое правовое развитие личности, общества и цивилизации в целом. Они есть, как свидетельствует опыт отечественной философии, в частности, ее религиозно-идеалистическое направление (B.C. Соловьев и его последователи) суть квинтэссенция определения общественным сознанием принципов и законов социального развития, а также взаимодействия системно-структурных элементов реальной действительности. Именно поэтому им невозможно найти подходящего эквивалента и в случае их отсутствия невозможна никакая взаимокомпенсация или полноценная замена.

    Не  все правовые ценности, вопреки прагматическому взгляду, могут быть истинными, а только такие, которые обладают соответствующими свойствами. Для того, чтобы выяснить является ли та ценность, которую считают таковой, действительно ценностью, т.е. имеющей истинное духовно-правовое значение, необходимо выяснить – соответствует ли она гуманистическим идеалам, т.е. способствует ли осуществлению духовного восхождения личности и определяет ли в человеческом измерении гуманистическое содержание, качество и направленность социально-правового бытия человека, и «образ человеческий» в каждом индивиде. Чем оптимальнее ее соответствие гуманистическим идеалам, тем она истиннее и наоборот. В логической экспликации такая идентификация ведет вообще к объективной истинности правовой ценности, а расхождение – к объективной ложности.          

    Правовые  ценности должны обладать онтологической истинностью, которая определяется не только самоценностью, но имением  собственного смысла, обладанием значимостью  и явленным присутствием в ней  конкретного юридического значения. Они не зависят полностью от процесса познания, т.е. от гносеологической истинности. Онтологическая истинность духовно-правовых ценностей не находится в жесткой зависимости от ее гносеологической истинности, тогда как гносеологическая истинность определяется онтологической истинностью. Они истинны, если соответствуют своей объективной идеальной норме и даже тогда, когда не возведены в принцип, закон или установку как в осознаваемую юридическую норму жизнедеятельности человека, пытающего найти и осуществить себя вне духовного опыта.

    Духовно-правовые ценности истинны, так как не исключают  и не обескураживают никакую существенную человеческую активность или способность, а работают скорее на поднятие их всех из несовершенства, преобразуют их своим прикосновением и делают инструментами поиска своего места в мире, самосовершенствования и «самопревосхождения». Истинность духовно-правовых ценностей здесь проявляется в детерминации правосознания человека и его потребностей творческим приумножением их в направлении совершенства до бесконечности. Ведь духовные ценности никогда не потребляются до конца, а вечно осваиваются. Энергия духовности не оставалась незамеченной и ранее. Еще Джон Локк в сочинении «Опыт о человеческом разумении» сделал вывод: «Наиболее ясная идея активной силы получается от духа… Ибо всегда, когда замечена перемена, ум должен делать вывод, что есть сила, способная производить эту перемену»⁶⁰.

    Духовно-правовые ценности, являются онтологически истинными, поскольку устанавливаются и  действуют в соответствии со своей  сущностью и в относительной независимости от своего субъекта. Они функционируют в обществе и влияют на него, с необходимостью и обязательностью осуществляют юридическую регуляцию и отчасти морально-нравственный контроль человеческой деятельности, фактически определяют проекты трудовой активности людей и их осуществление. Духовные ценности – это высшие стимулы человеческого поведения, посредством которых происходит утверждение в мире духовного начала, детерминирующего правосознание. В конечном счете, состоянием духа определяется характер, направление и сама результативность всей правовой деятельности человека и его отношение к социальным процессам.

    Правосознание является важным компонентом духовной жизни человека,  которая выступает  как некое единое движение, обнаруживающее свою огромную внутреннюю силу. Его духовная жизнь предполагает другое и высшее, к он чему движется и поднимается. Она дает новое качество и силу правовому развитию. Духовная жизнь есть нечто безусловное. Она не эмпирична, но это вовсе не означает, что она не действительна. Ее реальность фактурна и полна характеристиками не меньше, чем какая-либо эмпирическая, чувственно-конкретная данность. Такая жизнь не сводится к отдельным ее граням и не исчерпывается ни одним из своих обнаружений. Существуя в своей безмерности, она действует как чистая потенция целостности, гармоничности и единства, и поэтому превосходит все то, что, только может быть. Духовная жизнь предстает как возможность быть, как внутренняя сила бытия. Она является истоком правового бытия, причем этот исток больше, чем само это бытие.

    Духовная  жизнь есть нечто, что одновременно является чистой силой и истоком  правового бытия в социальном мире. Но что представляет собой  этот исток? Только бытие, которое прямо  не обусловливается причинными рядами в физическом и психическом мире. О нем однозначно можно сказать только то, что оно есть. Это такая динамичная сила, которая всегда есть и всегда становится. Духовность в высшей степени подвижна, она есть жизнь и во всем подобна ей. Если оставить в стороне религиозную мистику, то следует согласиться с утверждением Н. Бердяевым, что познание истины «зависит от духовной общности людей. Для духовной общности людей высокой ступени раскрывается истина, которая есть трансцендирование объективного, вернее объективированного мира. То, что называют «бытием», не есть последняя глубина. Бытие есть уже продукт рациональной мысли, оно зависит от состояния сознания и состояния мира. Глубже бытия духовное существование, или духовная жизнь, которой принадлежит примат над бытием. Целостная истина есть не отражение или соответствие реальности мира, а торжество смысла мира. Смысл же не есть торжество логики, приспособленной к падшести мира и сдавленной логическими законами, прежде всего законом тождества. Божественный Логос торжествует над бессмысленностью объектного мира. Истина есть торжество Духа»⁶¹.

    Как уже отмечалось, правосознание имеет  сложную содержательную морфологию, во многом детерминируемую ценностно-духовными  ориентирами человека. В юридической  науке принято выделять в системе правосознания два основных компонента: правовую психологию и правовую идеологию⁶².

    Правовая  психология формируется в результате повседневной человеческой практики. Ее содержание составляют чувства, эмоции и стереотипы, которые появляются у человека, когда он «погружается» в правовую реальность, оказывается в рамках действующих легитимных социальных норм и оценивает их с позиции собственных интересов. Правовая психология – наиболее «универсальная» форма осознания права. Это своего рода стихийный, «неструктурированный» и отчасти иррациональный слой правового сознания, который выражается в психологических реакциях субъекта на юридические феномены, оказывающие на него определенное воздействие. Правовая психология – наиболее глубинная сфера правового отражения, трудно поддающаяся непосредственному восприятию и пониманию, которая определяет индивидуальные и массовые реакции на юридические феномены, обеспечивая тем самым успех или неудачу тех или иных законодательных программ⁶³.

    Каждый  человек имеет свои ценностно-духовные ориентиры, исходя из которых, у него возникает радость или огорчение по поводу принятия или отмены какого-либо нормативно-правового акта, представляющего определенное значение для его жизнедеятельности. У человека могут появляться чувства удовлетворения или недовольства действиями правоохранительных органов, нетерпимое или равнодушное отношение к девиантным действиям других людей. Все проявления правовых чувств и эмоций составляют область правовой психологии в общественном сознании⁶⁴.

    В среде социально-психологических  реакций коренятся истоки естественного  права, в котором нашли свое отражение  многие основополагающие человеческие ценности – гуманизм, свобода, справедливость, равенство возможностей и т.д. У многих людей представление о естественном праве остается смутным и во многом неосознанным правовым чувством, не всегда адекватным современным требованиям жизни. Ясное же осознание природы естественного права и его духовных оснований закладывает начало зрелым отношениям личности с другими членами общества, дает ей возможность развивать и осуществлять свои естественные права и свободы.

    Невосприятие  в психологии гражданами тех или  иных запретов зависит от имеющихся  у них представлений о социально-правовых ценностях. Несоответствие им ведет, как правило, к правовому нигилизму населения и серьезным проблемам в реализации нового законодательства, порождает многочисленные трудности в деятельности правоохранительных органов⁶⁵. Игнорирование обычаев, традиций и особенностей менталитета в правовой политике государства оборачивается ее провалом даже в тех случаях, когда пытаются достичь социально полезных целей.

    Для лучшего понимания духовно-ценностного  аспекта правовой психологии необходимо использовать психоаналитическую концепцию  Ж. Лакана, в которой структура человеческой психики представлена как сфера сложного и противоречивого взаимодействия трех составляющих: Воображаемого, Символического и Реального. Эти «инстанции», «порядки» или «регистры» психоаналитического поля трактуются им как «перспективы» или «планы», как основные «измерения», в которых человек существует независимо от своего возраста⁶⁶.

    По  Лакану, Воображаемое – это та совокупность иллюзорных представлений, создаваемых  человеком о себе с целью защиты своего Я от агрессивных внешних сил. Символическое – это область социокультурных норм и представлений, усваиваемых индивидом в основном бессознательно, чтобы иметь возможность нормально существовать в данном ему обществе, не выступая в роли «белой вороны». Реальное – это сфера биологически порождаемых и психически сублимируемых потребностей и импульсов, которые не поддаются рациональному пониманию человека. Каждая из этих инстанций рассматривается Лаканом в двух аспектах: во-первых как одна из ступеней развития самосознания ребенка; и во-вторых, как специфическая сфера функционирования психики взрослого человека. Данный дуалистический подход не вполне удачен, поскольку Лакану не всегда удается избежать противоречия между фактом обоснования этих инстанций из специфики детской психики и их применением в качестве всеобщих объяснительных принципов поведенческих установок человека как такового⁶⁷.

    Применительно к нашему диссертационному исследованию правовую психику человека также  можно представить в виде трех инстанций. Символическое здесь выступает как ценностные символы и представления правовой культуры, усваиваемых человеком в основном бессознательно в процессе его социализации. Реальное следует понимать как область биологически порождаемых и психически сублимируемых импульсов, которые не поддаются рациональному пониманию человека, но во многом детерминируют его представления о естественном праве. Воображаемое – это та совокупность иллюзорных представлений, создаваемых человеком о себе, и выполняющих функцию компенсаторного механизма, нейтрализующего негативное влияние общественного развития на индивида. Здесь важно подчеркнуть, что «стадия воображаемого» с ее «зеркальным Я» формируется, по Лакану, уже на доязыковом уровне, до того, как «чистый субъект» встретится с целостностью человеческого мира опосредованного знания и опыта. При этом человеческий мир выступает как мир означающих. В то же время «воображаемое Я», «идеал-Я» или «фиктивное эго» детского сознания никогда не исчезает совсем, оставаясь с человеком на протяжении всей его жизни, и как всякое воображаемое обречено на заблуждение. На уровне общественного правосознания Воображаемое представляет собой одну из основ правовой идеологии.

    Если  на ступени Воображаемого отношения  ребенка с матерью характеризуются слитностью, дуальностью и непосредственностью, то когда он вступает в царство Символического, там он обретает в виде отца, его запретов и ограничений совокупность первичных, базовых человеческих ценностей (в том числе и правовые), того Другого, который знаменует для него встречу с культурой как социальным и языковым институтом. По мнению М. Сарупа, «в Символическом больше не существует однозначно-прямолинейного отношения между вещами и тем, как они именуются, – символ апеллирует к открытой, лишенной замкнутости и конечности системе смысла. Символический процесс означивания носит социальный, а не нарциссический характер. Именно эдипов комплекс и отмечает вхождение ребенка в мир символического. Законы языка и общества начинают укореняться внутри ребенка по мере того, как он принимает отцовское имя и отцовское «нет»⁶⁸.

    Бессознательное активно участвует в генезисе представлений о юридических  ценностях и в формировании как  правового, так и противоправного  поведения⁶⁹. Оно находит отражение в интуитивном познании юридической действительности, психологическом аффекте, стереотипах поведения и мышления, а также в тех действиях, причины которых не осознаются субъектом.