Правосознание: духовные и мировоззренческие основания

    Любая юридическая ситуация требует от личности создание и осмысления собственной  идентичности в системе правовых ценностей, которую нельзя объективно-иерархически расчленить на отдельные составляющие – важные и неважные. Ведь она определяет соразмерность духовного мира человека тем ценностям, которые его окружают. Создание собственной идентичности в системе правовых отношений – важная функция правосознания, благодаря которой строится система поиска смысла и значения в сопряжении индивидуально-личностного и общезначимого. По А. Лэнгле, «осмысленно жить означает наилучшим образом использовать возможности, предоставляемые ситуацией, "выжимать" из ситуации самое лучшее. Реальность, которая нас окружает, ждет того, чтобы быть переработанной и "усовершенствованной" нашими действиями. Возможности, предоставляемые ею, практически неисчерпаемы. Тому, кто имеет хотя бы небольшой опыт обращения со свободой, кто умеет воспринимать все, что предлагает ему окружающий мир, использовать свои творческие способности и фантазию, и всей жизни не хватит, чтобы сделать все, что ему нравится, что его интересует, и участвовать во всем, в чем он может найти себе применение»³⁷.

    Как бы мы не определяли интенции правосознания, в любом случае его смысл и функции генетически связаны как цель и процесс движения к ней. В этом процессе можно выделить несколько основных этапов:

    1. Самоанализ личности, в результате которого формируются ее представления о собственном Я и своем гражданско-правовом статусе;

    2. Формирование личностных критериев оценки правовых ситуаций через призму выработанных установок правосознания;

    3. Выработка способностей соотносить  личностные правовые установки с общепринятыми, традиционными и наиболее распространенными нормами. Сопоставление социально-правовых параметров «Я» и «не-Я», своего мнения и оценок других для корректировки и пересмотра собственной позиции (если есть в этом необходимость);

    4. С помощью сформированной личностной  шкалы оценок определять смысл  правовых феноменов для выработки адекватной стратегии и тактики юридической деятельности субъекта.

    Правовая  деятельность, рассматриваемая в  контексте ее социальных и духовных оснований, представляет собой процесс  движения во имя достижения целей, одной  из которых является постижение индивидуальных смыслообразующих символов, становления гармонии («упорядоченной системы») в субъект-субъектных и субъект-объектных формах связи. Смысл и функция правосознания есть не что иное, как совокупность связанных между собой состояний социально-психической деятельности – ожидание желаемого результата, одобрение и неодобрение, предвидение и оценка проектов юридической деятельности и т.д.

    В рамках функционального подхода  любая система рассматривается  исключительно с позиции ее внешнего аспекта. Здесь нас интересуют отношения правосознания как целостной системы с другими, лежащими вне ее объектами, т.е. со средой. Исходя из этого, функцией, или поведением, правосознания можно назвать все то, что можно узнать о нем, не касаясь ее внутреннего содержания, абстрагируясь от него. Последовательно проводя функциональный принцип, мы рассматриваем целое как результат взаимодействия системы со средой, как свойство отношения между системой и средой. Вне этого отношения целостного свойства просто нет. Это очень важное замечание, которое позволяет понять сущность функционального подхода как раз в методологическом, философском плане³⁸.

    В юридической литературе принято  выделять познавательную, оценочную  и регулятивную функции правосознания, под которыми понимают основные направления его воздействия на социальную жизнь³⁹.

    Познавательная  функция правосознания заключается  в восприятии и осмыслении правовых явлений. В широком смысле ее можно понимать как приобщение индивидуального или коллективного субъекта к юридическим знаниям, легитимным социальным нормам и культурно-правовым ценностям с помощью исторически сложившейся эпистемической системы специфических средств, традиций и идеалов.

    По  мнению К.А. Свасьяна, когда мы говорим  о непонимании чего-либо, «то очевидно, что само это непонимание может быть осмыслено двояко. Есть непонимание, вызванное рядом обстоятельств, преодоление которых (безотносительно к легкости или трудности задачи) представляется принципиально возможным; природа его, с позволения сказать, транзитивна, так что мы всякий раз с радостью расстаемся с ним как с некоего рода недоразумением. И есть непонимание стабильное, убегающее корнями в фундаментальные бессознательные предпосылки, устранение которых потому и представляется невозможным, что носят они не рациональный, а волевой характер»⁴⁰. В правовой сфере поддается осмыслению и пониманию основная часть объектов познания, но есть и такие, которые имеют характер смысловой неразрешимости.

    Современный человек часто оказывается перед проблемой смысловой неразрешимости правовой ситуации. Для целого ряда постмодернистов классическим текстом для демонстрации постулата о смысловой неразрешимости стала «Исповедь» Ж.-Ж. Руссо. Так, Поль де Ман пишет: «Такой текст, как «Исповедь» в буквальном смысле слова может быть назван «нечитаемым», так как он приводит к ряду утверждений, которые самым радикальным образом исключают друг друга. Эти утверждения – не просто нейтральные констатации, это побудительные перформативы, требующие перехода от чистого акта высказывания к действию. Они побуждают нас сделать выбор, при этом уничтожая все основания для какого-либо выбора. Они рассказывают нам аллегорию судебного решения, которое не может быть ни разумным, ни справедливым. Как в пьесах Клейста, приговор повторяет то самое преступление, которое он осуждает»⁴¹. Недопущение правовых ситуаций смысловой неразрешимости – одна из задач правосознания, которую оно стремится решить с помощью своей познавательной функции.

    В духовной структуре личности или  социальной группы познавательная функция правосознания предстает как его неотторжимая часть, обособляемая как целостность лишь в процессе абстрагирования. По сути, в ней отражается специфический правовой уровень развития личности или социума, точнее, их творческих сил и когнитивных способностей. С ее помощью аккумулируются юридические знания о нормах поведения и деятельности людей. Она характеризует не просто уровень творческих способностей человека, а такой, который ассоциируется с определенным качественным состоянием, с совершенством, присущим цивилизованному миру.

    Оценочная функция правосознания выражается в том, что субъект дает оценку юридически значимым событиям через  призму имеющихся у него правовых представлений. Для того, чтобы адекватно  оценить эти события необходимо иметь достаточный для этого уровень правосознания.

    Согласно  Э. Гуссерлю, возможно вынесение суждения, в котором ценность вещи есть предмет, о котором судят. Такие объективирующие  суждения о ценностях предполагают все же оценивающие акты, имеющие  совершенно другую природу. Как Гуссерль поясняет, оценивающие акты содержат собственную двойную направленность, т.е. если человек осуществляет такой акт, то одновременно он, во-первых,  просто «схватывает» вещь и, во-вторых, направлен на ценную вещь, которая является полным интенциональным коррелятом (полным интенциональным объектом) оценивающего акта⁴². Другими словами, оценка может быть осуществлена только вместе с имеющимся представлением об оцениваемом объекте. Если субъект не имеет никакого представления о нем, то он не может его никак оценить. Поэтому познавательная и оценочная функции правосознания генетически взаимосвязаны и взаимозависимы.

    При неразвитом правосознании у субъекта происходит внутреннее раздвоение. Его  смутные представления о естественном праве приходят в противоречие с его оценкой норм позитивного права. «Такое раздвоение права, такое разноречие  в правосознании – свидетельствует, конечно, о духовной неудаче, постигающей человека: ему не удается – по отсутствию воли или по недостатку умения – осознать содержание естественной правоты и положить его в незыблемое основание всякого суждения о позитивном праве; но так как умение всегда зависит от сердца, которое любит, и от воли, которая выковывает и воспитывает умение, то вся эта великая духовная неудача в деле правотворчества покоится на всеобщем, исторически устойчивом очерствении сердец и недостатке воли к правовому праву»⁴³.

    Одной из задач ценностной функции является борьба с правовым нигилизмом. Ф. Ницше  спрашивает: что означает нигилизм? И тут же сам отвечает: «То, что высшие ценности теряют свою ценность. Нет цели. Нет ответа на вопрос «зачем?»⁴⁴. Радикальный нигилизм есть убеждение в абсолютной несостоятельности мира по отношению к высшим из признаваемых ценностей. Ницше видит в нигилизме прежде всего очистительную функцию. По его мнению, он должен избавить человечество от изолганности и в итоге привести его к истине.

    Правосознание дает высшие правовые ценности, помогает выбрать достойную цель и ответить на вопрос «зачем?». Высшие правовые ценности коренятся в естественных правах и свободах человека, их развитие и есть достойная цель, поскольку только на этом пути возможен общественный прогресс. Еще А.И. Ильин отмечал, что ценность, лежащая в основании естественного права, есть достойная, внутренне – самостоятельная и внешне – свободная жизнь всего множества индивидуальных духов, составляющих человечество⁴⁵. Свободное существование человека есть единственная возможность его достойной жизни, право на которую есть у каждого. Это его естественное право, поскольку является коренной потребностью духовной природы человека.

    Регулятивная  функция правосознания осуществляется посредством системы мотивов, ценностных ориентаций, правовых установок, которые  выступают специфическими регуляторами поведения и имеют особые механизмы формирования⁴⁶. В реализации данной функции важное значение имеет правовая установка, которая характеризуется готовностью субъекта к определенному виду (правомерному или противоправному) поведения. Это зависит от ряда социально-психологических факторов⁴⁷. В своей совокупности установки организуются в систему ценностных ориентаций, определяющих смысл действий человека.

    После удовлетворения физиологических позывов  их место в мотивационной жизни  человека занимают потребности другого  уровня, которые Абрахам Г. Маслоу объединяет в категорию безопасности (потребность в безопасности, стабильности, защите, социальной структуре, правовом порядке, законе, ограничениях насилия; в свободе от страха, тревоги и хаоса и т.п.)⁴⁸. Подобно физиологическим потребностям, эти желания, направленные на создание безопасного образа жизни, являются доминирующими в мотивационной системе личности, детерминируя соответствующие правовые установки. В этом случае мы можем рассматривать способности субъекта как инструменты обеспечения его безопасности. Рецепторы, эффекторы, ум, память и все прочие человеческие достоинства в данной ситуации превращаются в орудие обеспечения безопасности. Ее достижение детерминирует деятельность личности и предопределяет ее систему правовых ценностей.

    Основная  задача регулятивной функцией правосознания  – это преодоление асоциальной  деструктивности человека в правовых отношениях. Для диссертационного исследования представляет несомненный интерес  подход к проблеме деструктивности  постмодернистов, которые ввели в философский обиход термин «шизофренический дискурс». Исходя из концепции М. Фуко, противопоставлявшего господству культурного бессознательного деятельность «социально отверженных» (безумцев, больных, преступников, а также творческих людей: поэтов, писателей, художников), Ж. Делез и Ф. Гваттари выдвинули в 1972 г. понятие «шизофрения» как основное освободительное и революционное начало личности в ее противостоянии «больной цивилизации» капиталистического общества⁴⁹. «Подлинный» художник, по их мнению, неизбежно «шизоидная личность», который в своем неприятии общества приобретает черты «социального извращенца» и обращается к шизофреническому дискурсу – к языку, ставящему под вопрос правомочность языка общепринятой логики и причинно-следственных связей, к языку абсурда и парадокса (например, произведения Л. Кэрролла и А. Арто).

    Высокий уровень правосознания является необходимым фактором излечения  «больной цивилизации». «Шизоидные личности»  выступают лишь индикаторами социальных болезней. Обращаясь к шизофреническому дискурсу, они не в состоянии постичь  логику смысла существующих правовых отношений современного общества. В силу своей деструктивности эти субъекты не могут включиться в позитивный процесс спасения «больной цивилизации». Заниматься продуктивной и созидательной общественной деятельностью могут лишь личности, обладающие ясным, а не «спутанным» правосознанием.

    Таким образом, смысл правосознания можно  определить через его функциональное значение, которое в свою очередь  детерминируется духовными основаниями  этого феномена, которое во многом еще остается для современного исследователя «вещью в себе». Его сущность находит свое наибольшее отражение в естественном праве. Постоянно функционируя, правосознание непрерывно транслирует себя на внешний мир как интеллектуально-нравственную и социально-психологическую силу, создающую свое пространство правовых идеалов и ценностей. Направляя общественную деятельность субъекта, оно формирует правовую компоненту его мировоззрения. 
 
 
 
 

     1.3. Ценностно-духовное  содержание системы  правосознания

      Для понимания самобытности природы и сущности духовного исследователи рекомендуют не представлять себе его как какую-то непроглядную метафизику или запутанно-непостижимую философию⁵⁰, преодолеть определенную предубежденность и мировоззренческое недоверие к самому слову «дух» и отнестись к нему как к живому существу, не теряя, разумеется, контроля над собой⁵¹. Духовность – это не только полисемантическое понятие. Его многозначность есть лишь внешнее проявление глубокого единства в себе фундаментального «организующего начала» (Н. Бердяев), выражающего сущность этого явления. Данное начало является духовной основой правосознания, задающей человеку ценностно-правовые ориентиры.