Оценка системы корпоративного управления банка

Обеспокоенность инвесторов и рост интереса со стороны компаний в различных странах к привлечению инвестиций создали объективную основу для выработки и внедрения неких общих правил в сфере управлениябизнесом. Эти правила должны были позволить потенциальным инвесторам получить полную и ясную картину об основных управленческих принципах той или иной компании, о ее владельцах и степени эффективности работы. Только в этом случае можно было рассчитывать на портфельные инвестиции.

Современное корпоративное право выдвигает на первый план проблему защиты прав и интересов собственников (акционеров, пайщиков). С начала 1990-х годов инвесторы при поддержке правительств и международных организаций (Мирового банка, Европейского банка реконструкции и развития, Международной финансовой корпорации, Организации экономического сотрудничества и развития и др.) ведут активную кампанию за разработку и внедрение правил, которые могут обеспечить защиту прав инвесторов, особенно миноритарных, от различных злоупотреблений со стороны менеджмента и крупных собственников компаний.

В 1999 году Консультативная группа бизнес-сектора по корпоративному управлению Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) сформулировала комплекс основополагающих принципов (Principles of corporate governance), которые были одобрены правительствами стран – членов ОЭСР (см. далее).

Разработкой своих рекомендаций занялись и крупнейшие международные институциональные инвесторы – пенсионные и инвестиционные фонды.

Импульсом к разработке кодексов корпоративного управления/поведения стали проблемы в крупнейших компаниях США, Великобритании и Канады. Над кодексами работали биржи, корпорации, институциональные инвесторы, ассоциации директоров и корпоративных менеджеров, ассоциации защиты прав инвесторов. Такие кодексы представляют собой своды рекомендаций наилучшей практики корпоративного поведения, адресованные в первую очередь компаниям, акции которых котируются на биржах.

Первые кодексы корпоративного управления – Cadbury report в Великобритании, General Motors board of directors guidelines в США и Dey report в Канаде – послужили образцами для других компаний. Некоторые из них были рекомендованы корпорациям регулирующими органами.

К концу 2002 года международные организации, объединения инвесторов, правительства различных стран и отдельные компании приняли около 90 кодексов корпоративного управления – своды добровольно принимаемых стандартов и внутренних норм, устанавливающих и регулирующих порядок корпоративных отношений. Сейчас в большинстве рыночно развитых стран действуют кодексы, разработанные по инициативе негосударственных профессиональных объединений и широко принятые в деловом сообществе на добровольной основе. Наиболее распространенными из них являются следующие.

Австралия

• «Корпоративная практика и этические нормы» – разработан консорциумом ряда крупнейших профессиональных объединений под руководством Австралийского института директоров.

• «Рекомендации по корпоративной практике» – разработаны Австралийской ассоциацией инвестиционных менеджеров.

Бельгия

• «Принципы корпоративного управления» – разработаны Федерацией бельгийского бизнеса.

Великобритания

• «Доклад Комитета по финансовым аспектам корпоративного управления – Доклад Кэдбери».

• «Доклад Комитета по корпоративному управлению – Доклад Хэмпела».

Германия

• «Руководств» – разработано Немецкой ассоциацией по защите прав держателей ценных бумаг.

Франция

• «О роли советов директоров в открытых акционерных обществах» – разработан Национальным советом по защите интересов бизнеса.

Япония

• «Неотложные рекомендации по корпоративному управлению» – разработаны Японской федерацией бизнес-организаций.

США

• «Заявление по корпоративному управлению» – разработано организацией «Круглый стол бизнеса».

• «Принципы корпоративного управления» – разработаны Калифорнийским пенсионным фондом государственных служащих.

• «Основная политика и рекомендации» – разработаны Советом институциональных инвесторов.

• Отчет комиссии НАКД по профессиональным требованиям к директорам» – разработан Национальной ассоциацией корпоративных директоров.

Содержание конкретных рекомендаций может различаться в кодексах различных стран. Одни кодексы рекомендуют, чтобы документы компании содержали детальное описание критериев определения независимости директоров; другие акцентируют внимание на четком распределении мест в совете между исполнительными и независимыми директорами.

В странах с развивающимися рынками кодексы, как правило, уделяют наибольшее внимание базовым принципам корпоративного управления (таким, например, как справедливое отношение к акционерам, раскрытие информации о собственниках компании, ее финансовых показателях, процедуре годового собрания акционеров). В рыночно развитых странах эти моменты, как правило, уже закреплены законодательно. Система, применяемая в англосаксонских странах, уделяет максимум внимания акционеру, немецкая же более ориентирована на обеспечение сбалансированности интересов акционеров и прочих сторонних заинтересованных лиц (кредиторов, работников).

Разразившийся мировой финансовый кризис, наряду с локальными кризисами или системными банковскими кризисы, которые испытали около 140 стран за последние 25-30 лет, привели к пониманию того, что стабильное функционирование банковской системы предполагает комбинацию эффективной деятельности органов банковского надзора и повышение качества управления самими банками, включая и корпоративное управление. Не только регулирующие органы должны побуждать банки к проведению осмотрительной и взвешенной политики и поддержанию финансовой устойчивости, но и они сами в лице своих участников и руководителей должны быть внутренне «настроены» на устойчивость (а не только на рост стоимости, увеличение прибыли и дивидендов).

Прежде доминирующая роль в предупреждении неэффективного развития (в том числе связанного с чрезмерно рискованными действиями тех или иных банков) и конфликтных ситуаций, специфичных для банковского бизнеса, принадлежала государству, точнее, государственному надзору за банками. Однако в указанные годы акценты в отношении данной проблемы сместились, и все острее становилось понимание того, что никакая модель надзора не может быть эффективной без усилий самих банков, направленных на совершенствование их внутренних отношений в широком смысле слова, включая механизмы внутреннего контроля и оценки адекватности принимаемых ими на себя рисков.

С учетом указанного изменения акцентов корпоративное управление в банках можно рассматривать и как элемент саморегулирования их рыночного поведения, и самозащиты от недобросовестных участников процессов управления в банках, а в более широком смысле – от недобросовестных участников рынка[2].

Роль же надзорных органов остается важной – поддержание доступными средствами стабильности и устойчивости банковской системы в целом. И в этом смысле они так или иначе вовлечены в процесс определения банковских рисков. Но их основная задача в рассматриваемом аспекте – мониторинг, а не контроль за операциями банков. Основная же ответственность за надлежащее управление текущим состоянием каждого банка, включая вопросы рисков, и за его будущее лежит на органах высшего руководства самого банка.

Как уже отмечено выше, и за рубежом проблема корпоративного управления в банках как особая практическая задача в дополнение к собственно банковскому регулированию стала обсуждаться сравнительно недавно. В ходе обсуждений, как полагают отдельные специалисты было установлено, что с точки зрения корпоративного управления не наблюдается существенной специфики банков, дающей основания для использования особых инструментов анализа или рекомендаций в отношении улучшения их корпоративного управления по сравнению с компаниями нефинансового сектора. Поэтому и рекомендации по улучшению корпоративного управления в банках практически ничем не отличаются от аналогичных рекомендаций в отношении нефинансовых компаний. Например, в материалах, подготовленных Глобальным форумом по корпоративному управлению, отмечаются лишь два отличия банков от нефинансовых компаний: более высокая степень непрозрачности и более жесткая система регулирования деятельности[3].

1.2 Адаптация к российским условиям.

В российском корпоративном секторе сложилась крайне высокая степень концентрации собственности. Хорошо известно, что процессы концентрации пакета акций в руках одного (или консолидированной группы, коалиции) акционера начались сразу же после приватизации, а новые частные акционерные общества обычно сразу создавались как компании с высокой концентрацией капитала. В последние годы процессы концентрации продолжились, ее уровень достиг крайне высоких значений. Очевидно, что во многих компаниях эти процессы практически завершены, структура владения стабилизировалась, что в целом совпало с завершением периода первоначального накопления капитала.

Как показали все обследования последних лет, которые проводились АНО "Проекты для будущего", ГУ-ВШЭ, Российским экономическим барометром (РЭБ), Институтом экономики переходного периода и другими организациями, уровень концентрации капитала год от года возрастает. По данным обследований первой половины 2000-х годов, удельный вес АО, в которых есть акционер с блокирующим пакетом, в выборках достигал 40-65% от числа обследованных компаний, а доля АО с держателем более 50% акций составляла 30-40% выборки. При этом качественные обследования (интервью, анализ ситуаций), как правило, свидетельствовали о существенно более высоком уровне реальной концентрации капитала.

По данным представительного опроса 822 АО, проведенного в 2005 году, на тот момент более 80% компаний обладали акционером (или консолидированной группой акционеров) — держателем блокирующего пакета акций, а более 70% — акционером, имевшим более половины акций. Интересно, что в числе обществ с наличием держателя контрольного пакета только 30% указали на то, что в их компаниях есть второй крупный акционер ("противовес"), который смог сосредоточить блокирующий пакет акций. Это значит, что почти половина обследованных компаний имела акционера с контрольным пакетом акций, чья власть не была ограничена другим крупным собственником. Высокая концентрация стала универсальной чертой российского бизнеса: она в равной степени была характерна для предприятий разных отраслей и размеров, для ОАО и ЗАО.

Единственное различие продемонстрировала история формирования бизнеса. Созданные после 1992 года компании имели второго крупного акционера в 35% случаев против 19% приватизированных или прошедших реорганизацию обществ. Надо сказать, что к 2007 году желательный уровень концентрации во многом достигнут. Так, сложившийся высокий уровень концентрации капитала почти 70% респондентов из числа давших определенный ответ посчитали оптимальным для развития бизнеса, около 18% считали нужным его повысить и всего 13% — снизить.

Крайне высокий уровень концентрации собственности характерен и для компаний, чьи акции представлены на фондовых рынках. Так, по данным Standard & Poor`s, в 75 обследованных российских публичных компаниях контролирующему акционеру принадлежит в среднем 58% акций. При этом в компаниях, чьи акции торгуются на зарубежных биржах, эта доля достигает почти 50% (из них в 17 компаниях, имеющих листинг на LSE, — 56%, и только в компаниях, имеющих листинг на NYSE/NASDAQ, — около 34%).

Подчеркнем, что наряду с реальными сделками по увеличению пакета акций в руках крупнейшего акционера (группы акционеров) такое увеличение в начале десятилетия может объясняться также эффектом сближения формального владения и реального контроля. Вместе с тем стимулы к концентрации были разными. В 90-е годы прошлого столетия основным стимулом к концентрации была необходимость установления (для внешних собственников) или сохранения, получения легитимных прав (для менеджеров) контроля над деятельностью предприятия и его финансовыми потоками. В условиях трансформационного спада и распространившихся схем ухода от налогообложения участие во владении акциями не приносило акционерам реальных выгод. Акции были неликвидны, дивиденды не выплачивались, а основные выгоды контроля доставались тем, кто контролировал финансовые потоки. Собственники и потенциальные инвесторы четко усвоили, что только концентрированная собственность позволяет защитить права собственности и поставить под контроль управляющих.

В конце 90-х годов вторым стимулом к концентрации стали интеграционные процессы. Включение предприятий в состав бизнес-групп шло именно через укрепление имущественных механизмов, приобретение пакетов акций. Более того, собственники бизнеса в целом (группы юридических лиц) шли по пути консолидации максимально крупных пакетов акций, чтобы обеспечить свое влияние в условиях, когда оперативный контроль не всегда возможен. Если к середине 2000-х годов роль первого стимула постепенно сошла "на нет", поскольку все относительно привлекательные активы обрели своего хозяина, то роль второго фактора, напротив, возрастала. Именно развитие рыночных структур и корпоративная интеграция стали оказывать основное влияние на отношения собственности, на формирование рынка корпоративного контроля. Недаром наиболее высокий уровень концентрации собственности был характерен именно для предприятий — рядовых членов бизнес-групп, холдингов.

На основе высококонцентрированной собственности сложился легитимный (инсайдерский) контроль доминирующего собственника (или устойчивой коалиции собственников). Естественно, что уровень реального контроля обычно выше, чем степень концентрации собственности. Если в 2002 году руководители компаний говорили о том, что акционер, контролирующий бизнес, существует не менее чем в 2/3 открытых АО, то по итогам 2005 года 87% ответивших определенно респондентов посчитали, что в их компаниях есть подобный акционер. Причем доля давших определенный ответ в ОАО и ЗАО абсолютно не различалась. В свою очередь, интеграционные процессы способствовали упрочению контроля: в АО - членах бизнес-групп контролирующий акционер был почти в 91% и рядовых членов, и управляющих компаний против 85% в независимых предприятиях.