Межкультурная коммуникация

Нередко англичан именуют  также англосаксами (Anglo-Saxon). Слово  это первоначально обозначало только саксов, живших на территории Британии, чтобы подчеркнуть отличие от саксов, живших на континенте (причем Anglo- выступало в функции прилагательного). Позднее оно стало использоваться для обозначения всех народов, проживавших  в Британии до норманнского завоевания, так же как и их языка (при этом обе части слова стали существительным). В современном английском языке  понятие Anglo-Saxon используется вместо English для обозначения всех британцев, когда хотят избежать противопоставления англичан шотландцам, ирландцам и  валлийцам. А также как общее  обозначение для англичан и

159

американцев, когда  акцент ставится на общности их происхождения.

Слово «сакс» (Saxon), как  указывает «Оксфордский словарь  английского языка», вероятно, произошло  от sahso - названия боевого оружия, которым  пользовалось племя (истоки слова иногда возводят к имени племени херусков, связанному с древнегерманским «heru» -«меч»). Таким образом, название «саксы»  акцентировало военные доблести одного из племен, составивших английскую нацию 126 .

Любопытно, что шотландцы, которые на протяжении многих столетий были вынуждены воевать с англичанами, отстаивая собственную независимость, в современном языке сохранили  форму, связанную с именем саксов: Sassenach - производное от Sasan (одна из древних форм именования саксов). Правда, с течением времени она приобрела пренебрежительную окраску. Для обозначения Англии в валлийском, гэльском и ирландском тоже имеются соответствующие формы, восходящие к Sasan: вал. Seisnig, гэл. Sasunn, ирл. Sasana, Sacsain.

Название «Британия» происходит от греко-римского слова  «Pretany». Так звались народы, населявшие остров к моменту начала римского завоевания в I веке нашей эры. Римляне  стали именовать страну Британия - Britannia. Сейчас латинская форма названия используется для поэтического обозначения  Соединенного Королевства и изображается в виде женской фигуры на монетах  в качестве государственной эмблемы. Слово Britain долгое время функционировало  исключительно как исторический термин. Только в начале XVII столетия в связи с объединением Англии и Шотландии под властью Якова I страна стала именоваться Great Britain. Слово «британцы» - British получило особенное распространение в эпоху «Британской империи» (вторая половина XIX века - первая половина

126 Англичане всегда  славились стойкостью и смелостью  в бою. Аргентинский писатель X. Л. Борхес, в жилах которого  текла среди прочих и британская  кровь, ярко воплотил эту национальную  особенность в характере одного  из персонажей рассказа «Мужчина  из розового кафе». Повествуя  о том, как в кафе явился  самоуверенный чужак, которого  все испугались, он пишет: «А  он пошел как ни в чем не бывало дальше. Шел, и был выше всех, кого раздвигал, и словно бы их не видел. Сначала-то первые - сплошь итальянцы-раззявы - веером перед ним расступились. Так было сначала. А в следующих рядах уже наготове стоял Англичанин, и раньше, чем чужак его оттолкнул, он плашмя ударил его клинком». Хорхе Луис Борхес. Юг. М., 1984, с 15.

160

XX столетия), когда Англия перестала быть «углом» Европы и превратилась в мастерскую мира и владычицу морей, а также обширных территорий на суше, во много раз превосходящих ее собственную. Слово Britannia, а именно так оно писалось в знаменитом гимне «Правь, Британия, морями», должно было вызывать ассоциации с другой великой империей - Римской.

Множественность названий, которые используются для обозначения  жителей Британских островов, наглядно свидетельствует о том, что англичане  не представляют собой однородной расы и являются результатом смешения народов, изначально очень далеких  друг от друга по происхождению и  языку: иберов, кельтов, датчан, англосаксов  и норманнов 127 .

Для формирования английского  характера решающим явилось островное  положение страны. Не случайно именно здесь возник роман о Робинзоне  Крузо. Вообще в английской литературе можно найти множество произведений, действие которых разворачивается  на острове («Утопия» Мора, «Коралловый  остров» Бэллентайна, «Остров сокровищ»  Стивенсона, «Повелитель мух» Голдинга и другие), поскольку в сознании английского читателя любой остров подсознательно ассоциируется с  родной страной.

Для англичан характерно ощущение отделенности от остального мира (о поездке в страны континентальной  Европы говорят: «поехать в Европу»  или «на континент»), замкнутость, обособленность, ощущение, что мировые  бури ее не касаются (так было по крайней мере до начала двух мировых войн и изобретения ядерного оружия в XX веке). «То, что делается по ту сторону Ламанша, воспринимается англичанами как происходящее в другой культуре и цивилизации», - пишет российский исследователь В. Шестаков. Даже сегодня, по его мнению, пролив представляет собой в сознании британца подобие средневекового рва, отделяющего городскую цивилизацию от варварства, упорядоченную жизнь от хаоса 128 .

127 Этот факт в 1701 году остроумно отметил Д. Дефо в своем памфлете «Чистокровный англичанин». Доказывая, что такого понятия просто не существует, он подводит следующий итог: «А потому черезвычайно странен Мне этот Чистокровный Англичанин; Скакун Арабский мог бы дать скорей Отчет о чистоте своих кровей». См.: Англия в памфлете. / Под ред. И. О. Шайтанова. М., 1987, с. 39.

128 В. Шестаков. Английский  акцент. Английское искусство и  национальный характер. М., 2000, с. 17.

6. Заказ № 1321

Океанический климат дает большое количество осадков  и туманов, сильные ветры, мало солнечных  летних дней, небольшую разницу зимних и летних температур. Все это способствует формированию твердости характера, закаленности тела и духа, сдержанности в выражении чувств и эмоций.

Особенность английской природы состоит в ее необыкновенном разнообразии при малых размерах страны. Ландшафт здесь чрезвычайно  переменчив: равнины сменяются горами, горы обрываются в океан, зеленый  ковер переходит в меловые  скалы. Не менее разнообразен и архитектурный  пейзаж. Каждое графство Великобритании отличается своими строительными материалами, техникой, стилями. Отсюда парадоксальное с точки зрения иностранных наблюдателей сочетание приверженности традициям, конвенциональным нормам и ритуалам, с одной стороны, и пестование индивидуальности, нередко принимающей  эксцентрические формы, - с другой. У. Эмерсон отмечал, что Англия - страна противоречий и неожиданностей: «Английскому характеру свойственны не постоянство  и однообразие, а разнообразие и  разнородности». Он подчеркивал, что эта материалистическая нация дала миру большое количество мистиков и поэтов, что, являясь неутомимыми путешественниками, англичане в то же время и страстные садоводы, приверженцы своей страны и домашнего уюта; хорошие друзья, но враги, которых не пожелаешь никому; мирный народ, но если их разозлить, чрезвычайно воинственный. Именно англичане при всей их законопослушности создали лучшие детективы, при всем их конформизме они обладают склонностью к эксцентричности и всячески культивируют индивидуальность 129 .

От континента Англию отделяет только пролив Ламанш, который  англичане называют The English Channel (Английский канал). Самое узкое его место, Па-де-Кале, они зовут The Strait of Dover no имени  города Дувр, находящегося на его берегу с английской стороны. Это лишний раз подчеркивает склонность англичан смотреть на остальной мир так, словно именно они находятся в его  центре и являются точкой отсчета (кстати, нулевой меридиан, от которого идет отсчет времени, действительно находится  в Гринвиче в предместьях Лондона). С другой стороны, упорство, с которым  англичане сохра-

129 Britain Through American Eyes. Ed. by H. S. Commager. N. Y., 1974, p. 751. 162

няют на своих картах названия, отличные от принятых в большинстве  стран мира, свидетельствует об их знаменитой приверженности традициям. Наряду с географическими названиями о традиционализме британцев  свидетельствуют меры длины и  веса, которые отличаются от принятых во всей остальной Европе, а также  левостороннее движение на дорогах  и своеобразная форма розеток  для электроприборов.

Д. Б. Пристли в своей  книге «Англичане», пытаясь выделить основные национальные черты британцев, сравнивает их с французами и американцами. Выбор именно этих наций для сравнения  не случаен. Об американцах нередко  говорят, что они с британцами составляют «две нации, разделенные  общим языком». Теснейшим образом  связанные с Англией изначально, американцы вследствие своеобразия  геополитических особенностей ушли в некоторых аспектах очень далеко от своих англосаксонских корней. А поскольку во второй половине XX века Великобритания передала свои позиции ведущей мировой державы США, превратившись в их младшего политического партнера, то англичане испытывают к американцам сложный комплекс чувств, от ревности к их успехам до пренебрежительного отношения к отсутствию глубины и культурности, характеризующей, с их точки зрения, среднего американца.

Английские очерки о посещении Соединенных Штатов начали публиковаться еще со времен Ч. Диккенса и Э. Троллопа и, как правило, носили назидательный или критический  характер. Американские писатели, философы, политики и журналисты (Т. Джефферсон, В. Ирвинг, Ф. Купер, У. Эмерсон, Г. Джеймс и др.) тоже не без иронии описывали  дух и традиции нации, от которой  отпочковались.

Французы - ближайшие  соседи Англии на континенте. С ними у англичан исторически сложились  очень своеобразные отношения любви-ненависти («Our sweet enemy, France» 130 ). Причиной во многом послужило то, что английская и французская концептосферы по большинству позиций оказываются несовместимыми. Отмечая склонность англичан к эмпиризму, Э. Истхоуп выстраивает целую систему оппозиций, которая, по его мнению, подсознательно мотивирует все поведение британца. В этой системе конкретное противопоставлено абстрактному, практика - теории, здравый смысл - дог-

1 A . Easthope. Englishness and National Culture. Lnd - N. Y., p. 92.

163

ме, естественность - искусственности, протестантство - католичеству, английское - французскому и так  далее.

Историческое взаимодействие англичан с французами началось в 1066 году, когда Вильгельм Завоеватель  вторгся в Англию, убил в битве  при Гастингсе короля Гарольда и  стал английским королем. Вслед за этим в стране установилась необычная культурная ситуация. Знать, преимущественно норманнского происхождения, говорила только на французском языке. На нем принимали законы, выступали в парламенте и в суде. Церковь (христианизация Англии в целом завершилась к VIII веку) пользовалась латынью, а народ говорил на англосаксонских диалектах. Засилье французского языка продолжалось до XIV века, когда на основе лондонского диалекта начал складываться английский язык, в который вошло огромное число французских и латинских заимствований, значительно потеснивших слова германского происхождения 131 .

Английские монархи, потомки Вильгельма, часто вовсе  не знавшие языка, на котором говорил  их народ, имели родовые земли  во Франции, состояли в родстве с  французской правящей династией, проводили  большую часть времени на континенте и считали Францию сферой своих  политических интересов. Следствием этого  явилась Столетняя война (1337-1453).

В XVI веке вражда Англии и Франции приобретает религиозную  окраску. Реформация английской церкви, проведенная Генрихом VIII, противопоставила Англию Франции и Испании - странам, в которых особенно силен был  дух католицизма.

Островное положение  и удаленность от мировых торговых путей на протяжении многих столетий определяли отсталость Англии в экономическом, политическом и культурном отношении. Вплоть до XVI века страна запаздывала  в своем развитии на 200-300 лет по сравнению с континентом.

Размеренное течение  жизни как бы в отрыве от всего  остального мира обусловило знаменитую английскую приверженность традициям (консерватизм, нелюбовь к переменам). В соединении со сдержанностью в  проявлении чувств, умеренностью и  взвешенностью

131 Д. Дефо в своем  памфлете «Чистокровный англичанин»  отмечает: «И речь свою украсили  при этом таким невытворимым Шиболетом, Что по нему ты опознаешь вмиг Саксоно-Римско-Датский наш язык». Англия в памфлете... с. 37.

164

в поведении и поступках  это качество позволяло англичанам избегать резких социальных потрясений.

Дж. Оруэлл в своем эссе «Англичане» замечает, что революционные традиции не прижились в Англии. Он подчеркивает, что массы по сей день в той или иной степени склонны считать противозаконное синонимом плохого. Поэтому из самых сложных и взрывоопасных ситуаций англичане пытаются найти мирный и законный выход. Оруэлл приводит пример, когда во время нацистских бомбежек Лондона власти пытались воспрепятствовать превращению метро в бомбоубежище. «В ответ лондонцы не стали ломать двери и брать станции штурмом. Они просто покупали билеты по полтора пенни, тем самым обретая статус законных пассажиров, и никому не приходило в голову попросить их обратно на улицу» 132 .

То же самое мы наблюдаем  и в исторической перспективе. Там, где другие страны шли через революцию, Англия выбирала эволюционный путь. Единственное событие, носившее характер политической революции (хотя в английских учебниках  истории для его обозначения  используется слово war, а не revolution) - гражданская война между сторонниками короля и парламента, закончившаяся  казнью Карла I в 1649 году.

В то же время приход к власти Вильгельма Оранского в 1688 году носит название «Славная революция» (Glorious Revolution). Событие это является «славным» с точки зрения англичан именно потому, что по сути своей  представляло бескровный дворцовый  переворот. Революцией же оно именуется  не в марксистском смысле, но в связи  с тем, что положило начало принципиально  новым взаимоотношениям между королем  и парламентом.

Англия меняет свою государственную структуру постепенно и внешне без особого пафоса (особенно в сравнении с российскими  политическими страстями). Осенью 1999 года палата лордов (существовавшая с XIII века!) приняла решение о самороспуске. Ставится вопрос и об упразднении  королевской власти. Королевская  власть в Англии никогда не была так сильна, как во Франции. Еще  в 1215 году была подписана так называемая «Magna Carta», ограничивавшая власть короля. Начиная с приглашения на трон Вильгельма Оранского, монархи, по выражению  Д. Б. Пристли, «в известной степени