Гений родился в Италии. Микеланджело

Христос, с огненной молнией в руке, неумолимо разделяет  всех жителей земли на спасенных  праведников, изображенных в левой  части композиции, и грешников, спускающихся в Дантов ад (левая часть фрески).

В нижней части фрески Харон, перевозчик через адскую реку, свирепо изгоняет из своей ладьи  в ад ударами весла осужденных на вечные муки. Черти в радостном  исступлении волокут голые тела гордецов, еретиков, предателей... мужчины  и женщины бросаются в бездонную  пропасть.

Предчувствие катастрофы охватывало Микеланджело Буонарроти, и он оставил об этом свидетельство, столь же грандиозное, сколь и  неповторимое по своей гениальности. Это предчувствие выражено искусством, которое уже явственно знаменует  отход от одного из основных принципов  Высокого Возрождения. Во фреске «Страшный  суд» частное полностью подчинено  целому, личность, как бы она ни была значительна, — людскому потоку.

В соответствии с  эмоциональным тоном "Страшного  суда" находится и его колористическое  решение: сине-стальные, грозовые оттенки  фона с темнеющими сгустками и  вспыхивающими отсветами оттеняют словно тронутые пеплом тона обнаженного  тела.

Микеланджело работал  часто до самозабвения, иногда до обморока. Особенно часто мучило его сознание своего несовершенства, недовольство собой, своим трудом. Он разбивал иногда молотом вполне законченное произведение, обломки которого ценились на вес золота.

8.4.1 Святые мученики

Фреска Сикстинской  капеллы «Страшный суд»

Среди индивидуальных образов фрески внимание зрителя  привлекают святые мученики с атрибутами их мучений: - Св. Себастьян со стрелами, - Св. Лаврентий с железной решеткой, на которой он был сожжен, - и особенно фигура Св. Варфоломея, находящейся  у левой ноги Христа.

Он держит в одной  руке нож, а в другой кожу, которую  живьем содрали с него мучители; в виде искаженного лика на этой коже Микеланджело изобразил свое собственное  лицо. Эта деталь Страшного суда свидетельствует о его растущем пессимизме Микеланджело, и представляет его горькую «подпись». Включение  во фреску столь необычного и смелого  мотива, трагический накал этого  образа свидетельство всей остроты  личного отношения художника  к воплощаемой теме.

Черты лица святого  Варфоломея напоминают Пьетро Аретино, который страстно нападал на Микеланджело из-за того, что считал неприличной  его трактовку религиозного сюжета. Другие исследователи полагают, что  это автопортрет самого Микеланджело.

"И когда Он  снял пятую печать, я увидел  под жертвенником души убиенных  за слово Божие и за свидетельство,  которое они имели. И возопили  они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не  судишь и не мстишь живущим  на земле за кровь нашу? И  даны были каждому из них  одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще  на малое время, пока и сотрудники  их и братья их, которые будут  убиты, как и они, дополнят  число. И когда Он снял шестую  печать, я взглянул, и вот, произошло  великое землетрясение, и солнце  стало мрачно как власяница,  и луна сделалась как кровь.  И звезды небесные пали на  землю, как смоковница, потрясаемая  сильным ветром, роняет незрелые  смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая  гора и остров двинулись с  мест своих. И цари земные, и  вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб,  и всякий свободный скрылись  в пещеры и в ущелья гор,  и говорят горам и камням: падите  на нас и сокройте нас от  лица Сидящего на престоле  и от гнева Агнца; ибо пришел  великий день гнева Его, и  кто может устоять?" Откровение 6:9-17.

8.4.2 Динамизм композиции

Прежде композиция Страшного суда строилась из нескольких отдельных частей. У Микеланджело она представляет собой овальный водоворот нагих мускулистых  тел.

На смену логической четкости расчленения и устойчивой архитектонике росписи плафона  Сикстинской капеллы пришло ощущение стихийной динамики единого композиционного  потока. В этом потоке выделяются то отдельные персонажи, то целые группы.

Если в Сикстинском  плафоне источником движения были титанические человеческие фигуры, то теперь их увлекает, словно вихрь, внешняя, превосходящая  их сила; персонажи утрачивают свою красоту, их титанические тела как бы вспухают буграми мышц, нарушающими  гармонию линий; полные отчаяния движения и жесты резки, дисгармоничны; увлекаемые общим движением праведники неотличимы от грешников.

Этому движению придан вращательный характер, и у зрителя  не остается сомнения, что связками, гроздьями могучих по своей комплекции тел управляет какая-то выше их стоящая, сила которой они не могут противодействовать. И снова Микеланджело постигло разочарование. Ему не удалось создать цельной  сцены. Фигуры и группы выглядят оторванными  друг от друга, между ними нет единства. Но художник сумел выразить другое - великую драму всего человечества, разочарование и отчаяние отдельного человека. Недаром он изобразил себя в виде содранной со св. Варфоломея кожи.

"И увидел я  великий белый престол и Сидящего  на нем, от лица Которого  бежало небо и земля, и не  нашлось им места. И увидел  я мертвых, малых и великих,  стоящих пред Богом, и книги  раскрыты были, и иная книга  раскрыта, которая есть книга  жизни; и судимы были мертвые  по написанному в книгах, сообразно  с делами своими. Тогда отдало  море мертвых, бывших в нем,  и смерть и ад отдали мертвых,  которые были в них; и судим  был каждый по делам своим.  И смерть и ад повержены  в озеро огненное. Это смерть  вторая. И кто не был записан  в книге жизни, тот был брошен  в озеро огненное" Откровение 20:11-15.

8.4.3 Христос, Верховный  Судия

"Се, грядет с  облаками, и узрит Его всякое  око и те, которые пронзили  Его; и возрыдают пред Ним  все племена земные. Ей, аминь"  Откровение 1:8.

Микеланджело столкнулся с задачей создания грандиозной  храмовой росписи, призванной занять важное положение в художественном ансамбле. На этот раз мастер отказался от разделения расписываемой поверхности  на отдельные самостоятельные части  и заполнил огромную стену единой композицией со множеством действующих  лиц. Тему «Страшного суда» он истолковывает  в образе исполненной духом возмездия  мировой катастрофы, когда карается существующее в мире зло и возвышается  все то, что было завоевано и  утверждено героическим страданием многих поколений человечества.

«Страшный суд» —  грандиозная массовая сцена, единая по построению композиции, с ясно выраженным центрам и вихреобразными ритмами  движений. Сама массовость изображения, безграничность пространства, приобретающего космический размах, характеризуют  новый масштаб росписи. Изменилась и трактовка образов. Вера в безграничные возможности человека сменяется  горечью разочарований

И все же Микеланджело не может отказаться полностью от своего идеала всесильной творческой личности, прекрасного человека, который  находит наиболее полное воплощение в образе Христа, творящего суд  и восстанавливающего справедливость. Кстати сказать, и те, над которыми он творит суд, при всем безволии все  еще остаются физически могучими людьми. В этом несоответствии физической силы и подавленной воли заложено неразрешимое противоречие образного  смысла росписи, ее глубокий внутренний драматизм.

Микеланджело, отступая от традиционного изображения этого  сюжета, изображазил сцену суда, когда Царь славы уже разделил всех воскресших на грешников и праведников, а тот момент, который ему предшествует (adventus Domini): Христос, поднявший в грозном жесте правую, скорее походит на Зевса Громовержца, чем на христианского Бога. Он уже не посланец мира и не Князь милосердия, а Верховный Судья, грозный и устрашающий. Он вздымает десницу, чтобы вынести окончательный приговор.

В композиции, заполненной  лавиной сверхъестественно мощных нагих тел, центральное место  занимает юный и героически прекрасный Христос, олицетворяющий Высший Суда, - образ, совершенно свободный от признаков  условной религиозной иерархии и  исполненный подлинно микеланджеловской  грозной мощи. Он изображен в окружении  Богоматери и святых; его поднятая правая рука, обрушивающая проклятие  на носителей греха слева от Него, одновременно оказывается динамическим центром композиции, словно приведя  в бурное движение целые сонмы  тел возносимых праведников и  низвергаемых в бездну грешников.

8.4.4 Ангелы с трубами  и книгами

Фреска Сикстинской  капеллы «Страшный суд»

В нижней центральной  части композиции фрески «Страшный  суд» Микеланджело изобразил семь ангелов  Апокалипсиса,

"И я видел  семь Ангелов, которые стояли  пред Богом; и дано им семь  труб. И семь Ангелов, имеющие  семь труб, приготовились трубить.  Первый Ангел вострубил, и сделались  град и огонь, смешанные с  кровью, и пали на землю; и  третья часть дерев сгорела,  и вся трава зеленая сгорела.  Второй Ангел вострубил, и как  бы большая гора, пылающая огнем,  низверглась в море; и третья  часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных  тварей, живущих в море, и третья  часть судов погибла. Третий  ангел вострубил, и упала с  неба большая звезда, горящая  подобно светильнику, и пала  на третью часть рек и на  источники вод. Имя сей звезде "полынь"; и третья часть  вод сделалась полынью, и многие  из людей умерли от вод, потому  что они стали горьки. Четвертый  Ангел вострубил, и поражена  была третья часть солнца и  третья часть луны и третья  часть звезд, так что затмилась  третья часть их, и третья часть  дня не светла была - так, как  и ночи. И видел я и слышал  одного Ангела, летящего посреди  неба и говорящего громким  голосом: горе, горе, горе живущим  на земле от остальных трубных  голосов трех Ангелов, которые  будут трубить!

Шестой Ангел  вострубил, и я услышал один голос  от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего пред Богом, говоривший шестому  Ангелу, имевшему трубу: освободи четырех  Ангелов, связанных при великой  реке Евфрате. И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на час  и день, и месяц и год, для  того, чтобы умертвить третью часть  людей.

И видел я другого  Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою  его была радуга, и лице его как  солнце, и ноги его как столпы огненные, в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю,

И седьмой Ангел  вострубил, и раздались на небе громкие  голоса, говорящие: царство мира соделалось [царством] Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков". Откровение 8:2-13, 9:13-15, 10:1-2, 11:15.

8.5 «Одевание» святых  и грешников

Говорят, что когда  папа Павел III увидел фреску «Страшный  суд», он пал перед ней на колени. Джорджо Вазари писал о том, что  новая работа Микеланджело была принята  с «восторгом и удивлением во всем Риме». Но еще до окнчания многие священники осуждали фреску за обилие обнаженных фигур.

Следуя собственной  традиции, Микеланджело изначально нарисовал  все фигуры «Страшного суда» обнаженными. Современники не оценили замысла  мастера. В фреске они увидели  лишь непозволительное обилие обнаженных фигур. Италия стала более чопорной, и недалек был тот день, когда  Веронезе привлекут к суд инквизиции за вольность его «Пира у Симона-фарисея» в июле 1573 году. Нашлось немало людей, которые громко возмущались «Страшным  судом».

И, разумеется, громче всех кричал Арнетино, не довольствуясь  обвинением в том, что Микеланджело «может вогнать в краску даже завсегдатаев дома разврата», он грозил на художника  донести инквизиции. В отместку Микедланджело  придал его внешность святому  Варфоломея с содранной кожей.

Тот самый Аретино, который в письме к Микеланджело так восторгался его творчеством, заявлил, что автора такой бесстыдной картины «следовало бы причислить к  сторонникам Лютера», «ибо меньшее  преступление самому не верить, нежели столь дерзко посягать на веру других». В те времена это было очень  грозное обвинение. Позднее, когда  уже другой папа, признав непристойными  некоторые фигуры «Страшного суда», решил, что их следует задрапировать, Микеланджело излил свое негодование  в такой колкости: «Скажите папе, что это дело маленькое и уладить  его легко. Пусть он мир приведет в пристойный вид, а картинам придать  пристойность можно очень быстро».

Он считал оскорбительным для себя защищать целомудренную  наготу своих титанических героев от грязных подозрений и намеков.

По свидетельству  Вазари, папа Павел IV в 1550-е гг., за несколько  недель до смерти Микеланджело, собирался  сбить фреску, поскольку культурный климат стал более консервативным. Но вместо полного уничтожения в 1565 году художнику Даниэле да Вольтерра (большому почитателю гения Микеланджело) было поручено «одеть» святых или  прикрыть набедренными повязками их наготу, это да Вольтерра получил  кличку «Браджеттоне» - «исподнишник, рисовальщик штанов», с которой  его имя и осталось связанным  навсегда. Эти записи были частично удалены во время реставрации, закончившейся  в 1993 году. Только вмешательство живописцев римской Академии Св. Луки позволило  сохранить эту поразительную  фреску. В 1590-х годах папа Климент VIII решил удалить «Страшный суд»

8.6 Брут (1537-1540)

"... мраморный  бюст Брута, размерами значительно  больше натуры... в нем тончайшими  резцами была отделана одна  лишь голова. Он заимствовал ее  с изображения Брута, вырезанного  на весьма древней корниоле, принадлежавшей  синьору Джулиано Чезарино, и  голова эта, вещь редкостная, была  высечена Микеланджело по просьбе  его большого друга мессера  Донато Джаннотти для кардинала  Ридольфи" Вазари.

Хотя после поражения  Флорентийчкой республики, Микеланджело переехал в Рим и начал роспись  Сикстинской капеллы, покинув любимую  Флоренцию навсегда, но думы о родине не оставляли его. Микеланджело, как  пламенный республиканец, не мог  примириться с тиранией Медичи, дважды изгонявшихся из Флоренции и вновь утверждавших там свою власть.

Его бюст Брута (Флоренция, Национальный музей) - тираноборца, убившего римского императора Цезаря, с лицом, исполненным отваги, сознания своей  правоты и презрения к собственной  участи, был, возможно, откликом на убийство нового флорентийского деспота, — герцога  Алессандро Медичи в 1536 г. от кинжала  его родственника Лоренцино, в котором  тогда многие видели нового Брута. В  устранении тирана скульптор видел  надежду на восстановление республики. В действительности же смерть Алессандро Медичи не привела ни к каким общественным сдвигам.

По сравнению  с прежними скульптурными произведениями Микеланджело, в которых особое внимание было обращено на пластику человеческого  тела и его динамику, в бюсте  Брута скульптор сосредоточивается  на характеристике духовной жизни героя. Сила образа, решительность и активность его подчеркнуты своеобразным поворотом  головы, горделивым и стремительным. Крупные черты лица, волевого и  значительного, устремленный вдаль  взгляд, сдвинутые брови — все  дышит страстной убежденностью. Не утрачивая масштабности образа, Микеланджело все более уходит здесь  от образа идеального к индивидуализации и характерности.