Правосознание: духовные и мировоззренческие основания

    Формирование  русского менталитета происходило  под мощным влиянием четырех основных факторов: природных условий, особенностей социальной жизни, православной религии и специфических особенностей национального воспитания. Роль природных факторов в этом процессе раскрывается в работах отечественных мыслителей В.Г. Белинского, И.А. Ильина, В.О. Ключевского, Д.С. Лихачева, Н.С. Трубецкого, АС. Хомякова и т.д. Влияние особенностей социальной жизни связанно прежде всего с авторитарным устройством государственной власти и общинным образом жизни (Н.А. Бердяев, А.И. Герцен, А.А. Зиновьев и т.д.). Благотворному воздействию православных ценностей на национальный дух и систему народного воспитания дана высокая оценка С.Н. Булгаковым, И.В. Киреевским, П.И. Новгородцевым и П.А. Флоренским.

    На  наш взгляд, русский правовой менталитет следует воспринимать как диалектическое единство сущности и явления, где сущность есть этически «окрашенные» установки по отношению к социально-правовой действительности, доминирующие у членов нации, а явление – особенности соответствующей деятельности народа, а также их отражение в продуктах правовой культуры. Такое понимание позволяет по-новому взглянуть на проблему русского правового менталитета как на органическое единство субъективной и объективной стороны правовой сферы жизнедеятельности нации, в которой этот феномен выступает в виде самой стабильной части (ядра) правовой психологии. Как явление менталитет есть объективация этой сущности в правовой сфере деятельности народа и в ее результатах. Изучение внешних форм проявления национального менталитета дает возможность приблизиться к пониманию его скрытого внутреннего смысла, что соответствует диалектическому принципу движения мысли от явления к сущности в процессе познания предметов.

    Для диссертационного исследования представляет интерес оценка И.А. Ильиным и  Н.С. Трубецким татаро-монгольского влияния на русский менталитет. По их мнению, с одной стороны, продолжительное ханское господство породило такие черты в русском народе, как склонность к мятежу и разбою, неразвитое правосознание, подлое низкопоклонство и заискивание, неуважение к частной собственности; но с другой – воспитало такие сильные свойства, как неистощимое терпение и стойкость, проницательность, способность вынести практически любые жизненные тяготы, способность самопожертвования и полной самоотдачи, покладистость и гибкость в общении с другими.

    Академик  Д.С. Лихачев в своей статье «Россия» отметил, что «если говорить об идеологическом своеобразии, то здесь главенствующей чертой, несомненно, должно быть выделено правдоискательство, которое постоянно  отделяло русскую мысль от русской государственной деятельности либо даже, ненадолго правда, подчиняла последнюю себе. Правдоискательство было главным содержанием русской литературы, начиная с X в. ...В русской культуре всякое явление культуры предстоит в своих наилучших формах, стремится подняться на ступеньку выше, быть наполненным значительным содержанием, обрести свободу от канонов. Таковы философская опера Мусоргского, философский роман Достоевского, философская проза Гоголя, философская лирика Тютчева, даже философский «авангардизм» (Малевич, Филонов, Гончарова и многие другие)»¹⁴⁹. На наш взгляд, правдоискательство – это основополагающее качество российского правосознания. Если россиянин убежден, что юридические нормы не соответствуют его представлениям о правде, то ему представляется осуществлять свою деятельность в их рамках бессмысленным и даже аморальным занятием.

    Одной из особенностей цивилизационного развития России является то, что доминантной  ее интеграции выступает государственная  власть, стремящаяся задать единое нормативно-ценностное пространство, формирующая у граждан представление о государственном аппарате как «демиурге» российского общества. В силу этого в России стал господствующим такой тип общественно-исторического субъекта, как «Homo Politicus», который обнаруживает постоянную готовность перемещать решение социальных проблем из сферы гражданских отношений в сферу государственно-политических¹⁵⁰. Это в итоге приводит к правовому идеализму, а от него к нигилизму.

    Психологической основой правового идеализма русских людей выступает их склонность к иллюзиям – искаженному восприятию юридической действительности, утопическим мечтаниям и надеждам¹⁵¹. Одним из источников правового идеализма является субъективизм, ведущий к деформации временной перспективы, когда реализация правового идеала переносится на иные временные периоды. Не исключены иллюзии и другого рода, типичные для переломных моментов. Здесь возможны юридические иллюзии, связанные с «забеганием» вперед, конструированием правовых целей, достижение которых нереально. Идеализм здесь проявляется  в подмене реального нереальным. Подмена временных эпох нередко приводит к иллюзорным представлениям, к смещению форм временного бытия объекта. Носителями правового идеализма являются не столько отдельные личности, сколько определенные группы людей. Одни из них стремятся устранить сформировавшиеся нормы политико-правовой жизнедеятельности, другие же – любым способом сохранить их¹⁵².

    Многие  исследователи отмечают амбивалентность  русского менталитета. Эти ментальные противоречия приобретают у Н.А. Бердяева форму парадоксов. Еще Ф.М. Достоевский признавал, что, с одной стороны, русский народ груб и невежествен, предан мраку и разврату, варвар, ждущий света, а с другой – он уже давно просвещен и образован. Многими обстоятельствами своей истории русский народ был соблазняем, развращаем и мучим, по при этом он сумел сохранить человеческий облик и красоту своего христианского образа, которая проявляется в кротости, широте ума и незлобии. Парадоксальность русского менталитета, считает В.К. Трофимов, определяется тремя главными причинами¹⁵³. Во-первых, срединным положением России между Востоком и Западом, в силу чего русский менталитет впитывает не только западное, но и восточное влияние. Во-вторых, спецификой православия, которое соединяет в форме двоеверия аскетически-монашеские идеи греческой веры и стихийную силу славянского язычества. В-третьих, что особенно подчеркивается, особенностями сочетания в русском менталитете душевных стихий, к которым С.А. Аскольдов относит святое, специфически человеческое и звериное начала. Если у западных народов эти стихии уравновешены, то у русского человека более сильными являются святое и звериное начало при неразвитом состоянии обусловленного культурой, что может приводить к резким колебаниям между святостью и звероподобием. Поэтому ярость и мягкость, любовь и ненависть, тихость и беспокойство переплетаются в русском менталитете в сложных и подчас неожиданных сочетаниях, проявляясь в правовых ситуациях. Интересно, что, по Н.А. Бердяеву, антиномичность русской души является необходимым условием освобождения национального самосознания от фальшивой идеализации и рабского космополитического самоуничижения.

    Сверхнапряженный  характер социально-правового бытия  выливается в образование жизненного порыва как важного качества русского характера, проявляющегося в страстности и бурном «всплеске» общественной психической энергии. Потенциал жизненного порыва лежит в глубинах менталитета и представляет собой внутреннюю энергию и мощь русского духа. Ф.М. Достоевский считал, что этот порыв проявляется в забвении всякой мерки и в потребности хватить через край, в отказе от самых главных святынь и в неукротимом желании заявить о себе в хорошем или поганом. При этом в порыве саморазрушения и самоотрицания честный человек может совершить безнравственный поступок, а добрейший человек – стать преступником.

    Безмерность жизненного порыва русского человека имеет и положительные последствия. В критических для России ситуациях срабатывает инстинкт национального самосохранения, и русский народ с большой энергией спасает себя, причем процесс самовосстановления и самоспасения совершается намного активнее, чем самоотрицание и саморазрушение. В нынешнее время, когда правовой нигилизм стал массовым явлением, и скептики заговорили уже о природной и неискоренимой порочности русского народа, следует искать пути социального ренессанса через обращение к духовным истокам жизненного порыва русского народа.

    Таким образом, менталитет, будучи самобытным продуктом духовно-психологического и культурно-исторического развития нации, задает модели правовых действий для субъектов. Он стимулирует совершение тех социально значимых поступков, которые удобны и привычны с точки зрения традиционных норм общественного поведения. При этом игнорируются или даже преследуются действия субъектов, не отвечающих содержанию, принятых в обществе социальных установок и стереотипов. В генезисе как конструктивно-легитимного, так и девиантного поведения человека следует различать определенные социально-психологические факторы, предопределяющие направленность развития личности и ее эмоционально-волевые регуляционные особенности. При регулировании правосознанием деятельности субъекта происходит непрерывное взаимодействие осознаваемых и неосознаваемых, рациональных и эмоциональных компонентов. В основе российской правовой жизни лежат социально-психологические связи, имеющие ярко выраженный этический характер. В силу тяги русского человека к исканию «царства правды» и доминированию в его духовной жизни нравственных ценностей нельзя ни в коем случае утверждать о природной порочности русского человека. Важно, чтобы действующие юридические нормы российского законодательства соответствовали духовным устоям нашего народа. 

     2.3. Основные тенденции  эволюции духовных  и мировоззренческих

    ориентиров  правосознания современного российского общества

    Извечная  проблема взаимоотношений общества и личности получает особое звучание на современном этапе исторического  развития. Ведь наше будущее зависит  во многом от того, как и на основе каких социально-экономических, политико-правовых и духовных предпосылок будет разрешаться противоречие между интересами общества и человека. И если мы действительно стремимся к построению гуманного общества, то интересы человека всегда и во всем должны иметь приоритет.

    В ХХI в. прогрессивное гуманистическое мировоззрение, ценности которого являются ориентиром для развития общественного правосознания, получило две специфические черты.

    Первая  черта – это устремленность к предельному осуществлению не какой-либо одной из основных духовных ценностей (гуманизм, справедливость, свобода, рациональность), как это было раньше, а проявление их в системной взаимосвязи, где в качестве системообразующего элемента выступают принципы гуманизма. В современном социуме постепенно реализуются ценности гуманизма и персоноцентризма, которые становятся ведущими в духовной жизни общества.

    Принципы  гуманизма должны являться важнейшими ориентирами для развития правосознания  современного российского общества. Еще в феврале 1917 г. В.И. Вернадским была высказана идея о необходимости гуманистического развития России как государства-континента. Он писал, что «мы недостаточно оцениваем значение огромной непрерывности нашей территории. Подобно Северо-Американским Соединенным Штатам мы являемся государством-континентом... Огромная сплошная территория, добытая кровью и страданиями нашей истории, должна нами охраняться как общечеловеческое достижение, делающее более доступным, более исполнимым наступление единой мировой организации человечества»¹⁵⁴. Вернадский отмечает, что полиэтнический характер и разнообразие физико-географических условий нашего отечества служит основой сильных центробежных сил, поэтому для сохранения единства Российского государства необходима не грубая сила, а соответствующее справедливым требованиям мировой цивилизации равноправное существование «всех народов и всех граждан»¹⁵⁵. Думается, что правящей российской элите необходимо положить эту идею в основу своей внутренней политики, иначе какой-либо прогресс – политический, экономический, социальный, правовой и т.д. – будет невозможен.

    Нельзя  не согласиться с точкой зрения Сократа, Платона, стоиков, Канта, Фромма, что  свобода означает не что иное, как  способность следовать требованиям  разума, здоровья, благополучия и совести, а не подчинение позывам иррациональных страстей. «Нет сомнения в том, что объем свободы выбора постоянно меняется в ходе жизненной практики. Если мы обладаем высокой мерой свободы решаться в пользу добра, то этот выбор стоит нам меньших усилий. Если степень нашей свободы незначительна, то это требует больших усилий, помощи других и благоприятных обстоятельств»¹⁵⁶. В ХХ в. стремление к свободе осуществлялось, прежде всего, в технической, материальной независимости от мира природы, которая в итоге привела к появлению ряда новых несвобод более сложного порядка, например, к отчуждению человека от самого себя и своих естественных прав. Тем не менее, эти виды зависимости стимулируют движение к освобождению от мира объективаций, где человек не является субъектом. Его свобода становится, таким образом, самоценностью.

    В современном мире рациональность проявляется  в основном как торжество глобальной научной революции, однако она уже  перестает служить решению мировоззренческих  проблем, в определяющей степени отчуждается от субъекта знания. Став самоценностью, рациональность обнаруживает внутренний кризис – теоретики науки стали приходить к иррациональным и даже мистическим аргументам (А. Бергсон, А. Уайтхед, Т. де Шарден и др.) В ХХI в. также остается актуальной проблема рационального поиска новых мировоззренческих ориентиров и ценностей, соответствующих новым реалиям. Формирующаяся в наше время система духовных ценностей оказывает непосредственное воздействие на развитие правовых идей, задавая им определенные, соответствующие эпохе, мировоззренческие ориентиры.

    Вторая  черта прогрессивного гуманистического мировоззрения выражается в признании необходимости интеграции на основе общечеловеческих духовных ценностей различных типов общества, имеющих свои специфические социальные и правовые идеалы. За гуманистическую интеграцию как требование духовной культуры активно выступал еще Я.А. Коменский. «...Всесторонняя культура духа требует, чтобы все люди... были научены мудро решать дела земной жизни так, чтобы в ней по мере возможности все было надежно; учились идти путем единодушия, чтобы не могли расходиться друг с другом во вред себе ни на земных, ни на вечных путях и умели приводить к согласию других, разногласящих; и, наконец, были преисполнены усердия и стремления к тому, чтобы дела и поступки пребывали между собой в наибольшем согласии... Каждый, кто родился человеком... стремится существовать осмысленно, т. е. желать и избирать то, что понято как доброе...»¹⁵⁷. Следствием современного интеграционного процесса стали мировоззренческие «сдвиги» внутри правосознания человечества под влиянием традиционного мировосприятия (в философии права, например, усилился рационализм, возрос интерес к исследованию проблем человека как личности, имеющей определенный правовой статус и др.)¹⁵⁸. Эти глобальные процессы задают соответствующие ориентиры развитию правосознания российского общества.