Предмет современной риторики

2. Способы (типы) изложения материала.
3. Методы изложения материала.
4. Логика речи (речемыслительные – логические - модели).
5. Описание как способ изложения.

      Диспозиция (расположение). Недаром этот термин вызывает в нашем воображении картины военных действий и напоминает о задачах полководцев. После первого этапа — изобретения — мы как бы получили в свое распоряжение войска — «подразделения» темы нашей речи, некую совокупность идей. Теперь нам нужно перегруппировать и выстроить это «войско» идей так, чтобы порядок подразделений получил стратегические и тактические преимущества и был способен выполнить нашу задачу — задачу оратора, ритора, а значит — полководца мыслей и слов. Заметьте, что речь, в отличие от настоящего войска, линейна: она протекает во времени или ложится на бумагу. Значит, и порядок ваших мыслительно-словесных подразделений будет линейным: они не могут действовать иначе, как выстроенные строго в ряд, друг за другом.

      Античный  риторический канон в общем предлагает шесть важнейших «частей речи», определяющих ее линейную структуру. Это:

      введение;

      предложение, или теорема;

      развитие  темы;

      повествование;

      подтверждение;

      опровержение;

      заключение.

      Современное построение речи может заметно отличаться от классической традиции; однако основные этапы — введение, развитие темы и заключение — остаются и до сих пор неизменными в качестве главных «частей» речевого произведения. (О создании эффективной структуры речи подробнее см. далее.)

      На  каждом из этих шагов — этапов расположения — и на переходах между ними ритор тоже должен соотносить содержание речи и ее линейную структуру со своей задачей и с возможной реакцией слушателей.

      Элокуция (выражение). Это этап «облечения мысли  в слова». Здесь важен тщательный отбор слов и их сочетаний (смысловой, семантический, стилистический, даже звуковой). Он определяется задачей соотнесения речи с особенностями ситуации общения (но и, конечно, индивидуальным вкусом говорящего). Здесь осуществляется и выбор ритма, общей структуры фразы, выбор тропов и фигур речи, специальных риторических приемов, тех «цветов красноречия», которые должны не только объяснить, доказать, но и восхитить слушателей, пробудить их чувства, вызвать эстетическое наслаждение.

      Меморио (запоминание). Этап подготовки к произнесению, речи. Не столь важный теоретически, он имеет существенное практическое значение. Содержание его — и умелое использование мнемонических приемов (приемов запоминания), и вообще подготовка к публичному выступлению.

      Акциогипокризис (произнесение). Речь превращается в звучащее слово. Здесь действует весь комплекс знаний и навыков, связанных с техникой речи и объединенных пластическим принципом гармонии звучащей речи с личностью opaтора, его телесными и духовными особенностями, той гармонии, что создает образ ритора и призвана оказать максимальное воздействие.

      В заключение обратимся к авторитету Цицерона. «Вся деятельность и искусство  оратора,— пишет римский ритор  в трактате «De oratore» («Об ораторе»),— предстает в пяти частях. Во-первых, он должен определить, что сказать; затем расположить изобретенное, не только в определенном порядке, но и соответственно весу каждого аргумента; затем стилистически украсить это; после этого удержать в памяти и, наконец, произнести речь эффектно и с обаянием» (1, XXXI).

      Сделаем выводы. Античный (классический) риторический канон, с которым вы в общих чертах познакомились, есть опробованная тысячелетиями и соответствующая общим законам человеческого мышления и речи парадигма (образец) мыслительной и речевой деятельности. Овладеть этой парадигмой, научиться практически использовать этот образец — значит приобщиться к самим основам европейской культуры.  

      ЧТО ТАКОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ? 

      В этом и следующих параграфах мы проникнем  в тайны совершенно особой жизни  — жизни идей, понятий. Это необходимо, потому что научиться говорить можно, только научившись думать. Какие же способы думать, рассуждать предлагает нам риторика древняя и новая? Прежде чем заняться этими способами, познать эти риторические приемы, сразу придется сделать одну важную оговорку. Эта оговорка следующая: риторика и логика — разные науки. Для полного и уверенного освоения нашего курса риторики было бы идеально, если бы он изучался одновременно или после курса логики — науки о законах и правилах мышления, или, точнее, науки о рассуждениях (о законах и правилах, которым подчиняются рассуждения).

      Если  же это по каким-то причинам невозможно — не огорчайтесь. Все богатство  идей и категорий логики, весь багаж  ее законов и правил были бы, конечно, не лишними. Но риторика — не логика. Вовсе не всегда (и даже редко) безупречно логичная речь есть речь хорошая. Язык, слово — нечто гораздо более сложное, чем почти «очищенное» от них мышление, которое изучает логика. Прекрасно сказал об этом французский лингвист XX в. Гюстав Гийом: «Логика — это вымышленное движение вещей, в котором не учитываются дорожные происшествия (...) Логика — это идеально прямая линия (...) Если нет происшествий на пути из Парижа в Рим, нет поворотов, объездов, преодоления препятствий, то это будет путешествие по прямой (...) Логика — это воображаемая простота. Не знаю, каким был бы язык, построенный по этой воображаемой прямой линии. Не могу этого знать, такого языка просто не существует» (Гийом Гюстав. Принципы теоретической лингвистики. — М., 1992.— С 18—19).

      Риторика, вырабатывая свои собственные законы, правила, рекомендации, конечно, во многом опирается именно на логику. Однако делает это она просто, «по-домашнему», практично, а иногда даже не слишком последовательно, не слишком «логично». Для риторики убедительность часто важнее строгости рассуждения. Риторика не претендует на многое — было бы создано нужное впечатление. Риторику можно даже противопоставить логике, сравнив ее с дамой, предпочитающей броский наряд, чтобы затмить безупречно строгий «имидж» соперницы — но только тогда, когда это выгодно, когда это нужно.

      А когда выгодно и нужно предпочесть  броскость — строгости, или, напротив, строгость — эффекту, решает именно риторика — не логика! Итак, риторика — это практическая, бытовая «логика», это, если хотите, «женская логика» — одомашненная, прирученная, прикладная. Риторика — это актриса, а не ученая дама, во всяком случае, по сравнению с логикой.

      Для наших (риторических) целей мы прежде всего должны познакомиться с  тем, что предлагают Ломоносов и  Кошанский в своих «Риториках». А предлагают они следующее.

      М.В. Ломоносов рекомендует различать идеи «простые» (т. е. понятия) и «сложенные» (сложные) — суждения. Пример ломоносовской «Риторики»: простая идея — ночь. Сложенная: Ночью люди после трудов покоятся. Ломоносов, «человек универсальный», человек разносторонне образованный и творческий, заметил необыкновенно интересную закономерность: идеи живут, и они обладают одним из важнейших свойств жизни: идеи способны размножаться! «Из одной простой идеи расплодиться могут многие»,— утверждает ученый (Краткое руководство к красноречию...— СПб., 1810.— С. 18) Как же размножаются, как «плодятся» идеи? Удивительно, делают они это аналогично живым клеткам: идеи размножаются делением! Способы размножения идей и открывает одна главных частей риторики — изобретение, инвенция. Именно она, говорит Н. Ф. Кошанский, «дает способы думать и, думая, соединять одну мысль с другой» (Общая риторика.— СПб., 1844.-С. 2), «открывать в одной мысли другие, искать в данном предложении новых», а значит — мыслить (там же, с. 7). Каковы источники изобретения (способы размножения идей)? Их и рассматривает та «начальная практическая логика», которая составляет основу изобретения как часть риторической наук  (Н. Ф. Кошанский. Там же) — это так называемые «риторические», или «общие» места. 

      «ОБЩЕЕ  МЕСТО» (ТОП) КАК СМЫСЛОВАЯ  МОДЕЛЬ. 

      Топика. 

      Термин  «общие места» (калька с греч. koinoi topoi и лат. loci communes) и соответствующее понятие в теории и практике риторики занимают особое положение. В современном обиходном употреблении словосочетание общее место в русском языке приобрело отрицательно-оценочное значение: «общее место— всем известная истина, слишком часто употребляющееся, всем известное выражение»,— читаем в «Словаре русского языка в четырех томах» (М., 1982). Действительно, и в риторической практике «общее место» в новое время стало пониматься как общее рассуждение, наблюдение, описание, которое говорящий мог запомнить, чтобы использовать в подходящем случае, т. е. «расхожая истина» (например: смерть уготована всем, время летит и прочее) — «готовый продукт», созданный ораторами древности, «срок употребления» которого за давностью протекших лет уже вышел. Однако, всмотревшись в глубь многовековой истории риторики, мы обнаружим, что некогда «общие места» представляли собой вовсе не избитые фразы, не готовый результат чужого творчества, а настоящие смысловые модели, по которым любой ритор мог творить сам! «Общие места» и предоставляли говорящему именно те «способы размножения идей», познав которые человек приобщался к традиционной культуре мысли и речи. Почему эти смысловые модели получили название «общих мест»? «Местами» (по-греч. «топами»: topos — место) они были названы, вероятно, потому, что в сознании ритора (и в науке риторике) речь (речевое произведение), как мы уже говорили в предыдущей главе, представала как «карта местности», на которой каждая идея, каждое подразделение темы имело свое положение — место, позицию. Потому и модель, по которой можно было изобрести новую идею, новое «место» речи, получила имя «место» (топос, или топ, ср. соврем, англ.: topic — тема речи). «Общими» же эти смысловые модели были названы по причине их «модельной», а значит, обобщающей, природы: так, у Аристотеля мы читаем: «...о чем мы говорим общими местами — топами (topoi); они общи для рассуждений о справедливости, о явлениях природы, и о многих других, отличных один от другого предметах; таков, например, топ большего и меньшего, потому что одинаково удобно на основании его построить силлогизм или энтимему как относительно явлений природы, так и относительно какого бы то ни было другого предмета, хотя бы эти предметы и были совершенно различны по природе» (Риторика: Книга первая.— 2).

      У Аристотеля перечень смысловых моделей-топов и их описание приводятся для обучения искусству аргументации. Это значит, что каждая смысловая модель-топ может использоваться не только для изобретения содержания речи, но и для доказательства, как довод (аргумент). В «Риторике» он дает около сорока моделей — 28 «надежных» топов (и 10 «ненадежных», «ошибочных», которые советует использовать для изобретения (составления) энтимем). У Цицерона в трактате «Топика» находим 16 основных топов, которые автор представляет (как и Аристотель) как виды доказательств. Это такие «общие места», как «определение», «часть», «род», «вид».

      Следующий этап на пути от мысли к слову (и, соответственно, этап риторического канона) — диспозиция, расположение — «изобретенных идей соединение в пристойный порядок» (Ломоносов). Расположение составляет и одну из трех главных частей риторики как дисциплины, наряду с изобретением и «выражением» (элокуцией).

      В риторических руководствах, от самых древних до самых современных, деятельность говорящего на этапе расположения нередко сравнивается с деятельностью полководца. Так и у Ломоносова: «Храброго вождя искусство состоит не в одном выборе добрых и мужественных воинов, но не меньше зависит и от приличного управления полков» («Краткое руководство к красноречию...»).

      Итак, в этой главе нам предстоит заняться «наукой побеждать» в той ее части, которая определяет общие принципы стратегии — расстановки и передвижений войск (в сражении), элементов содержания (идей) в речи. Недаром греческое слово стратегия {от stratos — войско и ago — веду) употребляется не только как термин военного искусства, но и как термин современной риторики и лингвопрагматики: вспомните понятия «коммуникативная стратегия» или «риторическая стратегия», о которых шла речь в главе 1-й.

      Мы  рассмотрим риторические правила и  рекомендации, определяющие расположение содержания (смысловую структуру) описания, повествования, рассуждения.

      Очень важно, читая эту главу и осваивая этапы речевого мастерства, связанные  с принципами расположения идей в  речи (выполняя задания и упражнения), понять и постоянно иметь в виду нижеследующие правила расположения идей в речи, о которых пойдет речь, и соответствующие практические навыки и умения, овладеть которыми помогут упражнения к этой главе, вовсе не являются какой-то жесткой и тем более выдуманной учеными-риторами схемой. Те принципы, с которыми вы познакомитесь, и те рекомендации, которые вы найдете, не есть какая-то искусственная система подавления вашей «речевой свободы». Напротив, их нужно воспринимать как основу, фундамент, наконец, трамплин, от которых можно оттолкнуться, чтобы перейти в «свободный полет», чтобы не раздумывать мучительно и не искать, каждый раз заново открывая Америку, что бы такое, сказать сначала, что — потом и как закончить речь. Мысли в речи не должны, толпясь, тесниться и мешать друг другу.

      Для того чтобы помочь говорящему справиться с ними, упорядочить их (в целях лучшего восприятия речи слушателями, в целях установления гармонии в отношениях между ритором и адресатом речи), и существуют в риторике определенные принципы расположения идей в речевом произведении.