Философия техники

Технику следует отличать также и от искусства, и от морали, которые устремлены соответственно на красоту и на добро. Различие между техникой и искусством проявляется и в том, что их носители или субъекты, т.е. техник и художник оперируют в своей деятельности разными предметами: первый «оперирует с самою действительностью», тогда как второй «оперирует с мысленными отображениями действительности».

Раскрывая существо техники, обычно ее трактуют по-разному, в зависимости от того, какой из ее признаков считается наиважнейшим. «Так, можно сказать:

Техника есть умение целесообразно действовать на материю.

Техника есть искусство вызывать желательные явления.

Техника вместе с искусством есть объективизирующая деятельность, т.е. такая, которая воплощает некоторую идею, осуществляет некоторый замысел».

Однако в любом случае техника остается творческой человеческой деятельностью, которая по своему призванию и значению для человеческой жизни всегда направлена именно на «Пользу», между тем как искусство, наука и этика устремлены соответственно «на Красоту, Истину и Добро». Подводя итог сказанному, П.К.Энгельмейер заключает, что «Техника есть реальное творчество: Наука, Искусство и Этика ставят ей задачи, а она их выполняет на деле» .

Однако поскольку техника есть творчество, то, естественно, при этом возникает вопрос: что, собственно, она творит? Отвечая на данный вопрос, П.К.Энгельмейер пытается определить место, которое техника занимает в культуре. Дело в том, что именно техника, давая человеку пищу, одежду, жилье и т.д., по его мнению, «создает то, что называется материальной культурой». Исходя из этого и ссылаясь на факт взаимодействия материальной культуры с культурой духовной (следующий, как он полагает, из практики или «опыта» доисторической археологии восстанавливать духовный облик какого-либо давно исчезнувшего народа по остаткам его материальной культуры) П.К.Энгельмейер приходит к своему важнейшему выводу о том, что «техника есть реальный базис всей культуры человечества».122 В связи с этим необходимо заметить, что саму материальную культуру он определяет как вторую природу, которая «вся сплошь искусственная» и «заменяет природу натуральную для культурногочеловека» .

Следовательно, культурный человек тем и отличается от дикаря, что живет в искусственной, созданной им же самим, среде. Поэтому можно сказать, что П.К.Энгельмейер полностью солидаризируется с американским социологом Лестером Ударом в том, что «основное различие между животным и человеческим методом сводится к тому, что среда трансформирует животное, между тем как человек трансформирует среду». Таким образом, создавая «искусственную природу», т.е. культуру, человек, тем самым, приспосабливает внешнюю среду к своим собственным нуждам и потребностям. «Ставши на такую точку зрения, — заключает П.К.Энгельмейер, — мы можем дать от себя определение человеку, которое будет только обобщением определения, данного Франклином. Мы скажем: человек есть животное техническое (zoon technicon)». В связи с этим необходимо также отметить, что человек гипотетичен и в этом заключается его преимущество перед природой, которая всегда фактична и автоматична.

Итак, культурный человек представляет собой «техническое животное». Это значит, что только благодаря технике человек сумел выйти из-под власти природы и фактически подчинить ее себе. В связи со сказанным П.К.Энгельмейер считает возможным говорить о существовании некого технического склада ума. «Даже больше того: существует целый особый способ смотреть на мир и на человека, целое техническое мировоззрение», которое рассматривает человека не как беспомощное и чуждое природе существо, а, наоборот, воспринимает его как «одну из сил природы, силу автономную, свободную как в постановке своих задач, так и в их решении». Вот, собственно, почему техническое мировоззрение может быть сведено «к следующей формуле: человек - кузнец своего счастья»

К этому следует добавить и то, что техническое мировоззрение, согласно П.К.Энгельмейеру, не проповедует ни «грубого материализма», ни «бездушного эмпиризма». Оно «не возражает против науки для науки». Следовательно, несмотря на то, что техника как форма человеческой деятельности устремлена на пользу, указанное мировоззрение далеко от того, чтобы стремление к пользе провозгласить «самым высоким побуждением». Поэтому с достаточной степенью уверенности можно полагать, что техничекое мировоззрение само собой не направлено против идеи добра и не желает «водрузить знамя грубого эгоизма».

Более того, П.К.Энгельмейер фактически придает технике амбивалентный характер, в соответствии с которым следовало бы признать ее «моральную нейтральность». Он пишет: «Пушка одинаково служит тому, кто ею владеет; типографический станок безразлично выпускает и Евангелие, и памфлет мракобесия; все зависит от людей, в руках которых машина работает». И все же, существует, по его мнению, такая область, «где техника тесно связана с моралью», и эта область есть не что иное, как чувство ответственности за свои поступки. Дело в том, что, с одной стороны, данное чувство составляет собой ту основу, на которой «зиждется всякая мораль», а с другой — «ничто как именно техническая деятельность воспитывает

чувство ответственности за свои поступки» .

Итак, техническая деятельность отличается от всякой другой тем, что имеет своим основанием именно утилитарное побуждение. Вместе с тем следует заметить, однако, что любой человеческий поступок вызывается не одним каким-либо определенным побуждением, а на самом деле представляет собой точку пересечения, т.е. функцию (общий результат) многих разных побуждений, которые П.К.Энгельмейер предлагает «разделить на четыре главных направления или класса: на стремление к Истине, Красоте, Добру и Пользе». Данное обстоятельство делает необходимым, по его мнению, выведение некой общей «формулы воли» и для конкретного решения данной задачи он пытается использовать тот метод, который был в свое время применен при выведении общей формулы органических соединений. Как известно, данные соединения, которые состоят из четырех химических элементов - углерода (С), водорода (Н), кислорода (О) и азота (N) — химик охватывает формулой: CmHnOpNq где коэффициенты m, n, p, q>0. В отличие от этих последних коэффициенты побуждений могут быть как положительными, так и отрицательными величинами, поскольку Истине, Красоте, Добру и Пользе противостоят соответственно Ложь, Уродство, Зло и Вред в качестве их полного отрицания. Итак, если обозначаем Волю, Истину, Красоту, Добро и Пользу через первые буквы этих слов (т.е. через В, И, К, Д и П), то «получаем общую формулу воли: В=ИтКпДрЩ ». Данная формула «имеет два бесконечных предела: божественная воля Втах=ИмКмДмПм и дьявольская воля Втт=И_мК_мД_мП_м». Между этими крайними выражениями воли располагается человеческая воля, которая проявляется различным образом в различных ситуациях. Так, например, когда коэффициенты n=p=q=0, а т>0, то человеческая воля устремится только к истине и тогда мы имеем формулу чистой науки (и философии): В=И. Аналогичным образом можно получить формулы чистого искусства (В=К), чистой этики (В=Д) и чистой техники (В=П). Прикладные же наука, искусство, этика и техника в отличие от чистых «получаются, когда один из коэффициентов значительно преобладает над остальными, но остальные не равны нулю»128.

Именно так П.К.Энгельмейер, с одной стороны, раскрывает отличительные особенности техники, определяя, тем самым, ее место в системе человеческой культуры, а с другой — устанавливает институциональный статус философии техники в качестве самостоятельного раздела философского знания.

16. Теологическая философия техники Ф.Дессауэра: техника как «встреча с Богом»

Фридрих Дессауэр (1881-1963), несомненно, был не только выдающимся философом техники, но, можно сказать, и необычной личностью. Дело в том, что он в своем лице объединил и католического теолога и философа, и ученого и изобретателя, и политического и государственного деятеля. Будучи еще юношей, он настолько сильно увлекся открытием Х-лучей (1895) Вильгельмом Кондрадом Рентгеном (1845-1923), что забросил учебу в школе и предался промышлен-но-технической деятельности, где, собственно, и раскрылся в полном объеме его изобретательский талант. Он основал несколько промышленных предприятий по производству рентгеновских аппаратов и лично занялся развитием и усовершенствованием медицинской техники в сфере рентгенотерапии. Успехи, достигнутые им в данной области в качестве техника и изобретателя, были настолько впечатляющими, что университет во Франкфурте-на-Майне решил на их базе присвоить ему докторскую степень по прикладной физике в 1917 году. Позднее по его инициативе был создан Институт биофизики им. Макса Планка, директором которого он стал. Это, однако, не помешало ему, человеку светскому, написать ряд работ и по теологии. Помимо всего этого, он вел достаточно активную политическую и государственную деятельность. Так, он состоял членом Христианско-демократической партии, от которой, начиная с 1924 года, баллотировался в депутаты Рейхстага. Депутатом парламента он оставался вплоть до прихода Гитлера к власти в 1933 году. После установления в Германии нацистского режима он занял активную антигитлеровскую позицию, за которую ему пришлось поплатиться сначала арестом, а затем и высылкой из страны. На родину он вернулся лишь в 1953 году и сразу же возглавил снова Институт биофизики им. М.Планка. В многогранном творчестве Ф.Дессауэра особое место, несомненно, принадлежит его философии техники, которую он разрабатывал и обосновывал в таких важнейших работах, как «Техническая культура» (1908), «Философия техники. Проблема реализации» (1927), «Душа в сфере техники» (1945) и «Споры вокруг техники» (1956) и которой он фактически занимался всю свою сознательную жизнь. В этих работах он трактует технику не иначе как «способ бытия человека» в этом посюстороннем мире. И, тем не менее, он, по сути дела, отвергает идущее еще от Ф.Бэкона утилитарное понимание техники как средства или способа улучшения условий человеческого существования. Дело в том, что техника в своей сущности раскрывается, как он полагает, именно как «участие в творении», поэтому свои конечные истоки она должна иметь не в этом, а в том, трансцендентом (потустороннем), мире.

Следует сказать, что в своей технофилософской концепции Ф.Дес-сауэр, в общем и целом, исходит из кантианских общефилософских установок. Принимая три «Критики» И.Канта (1704-1824), он, однако, считал необходимым дополнить их четвертой «Критикой» — «Критикой технической способности» или «деятельности». Это значит, что он, в отличие от И.Канта, который не придавал технике сколько-нибудь существенного значения и практически исключал ее из проблемного поля своей философии, наоборот, наделял технику исключительной значимостью, рассматривая ее в качестве одной из центральных проблем философии. Дело в том, что именно техника и выступает, по его мнению, звеном, связывающим феноменальный мир познания с ноуменальным миром «вещь в себе», которые оставались у И.Канта, как известно, полностью оторванными друг от друга. Точнее говоря, таким звеном или посредником следует признать не всю технику в целом, а лишь акт технического творчества или изобретательства. И это объясняется тем, что только «в самой точке своего... происхождения», т.е. «на стадии изобретения» техника приобретает «свой чистый вид и лучше обнаруживает свою сущность». В изобретении она, таким образом, пребывает «у себя самой», не будучи еще замутненной «другими факторами человеческого общества»129. Вот, собственно, почему сущность техники проявляется не в производстве и ее продуктах, не в самих артефактах, а только в самом акте технического творчества, в изобретении. В структуру технического творчества или изобретательства Ф.Дессауэр включает три элемента: человеческое целеполагание, природный материал и внутренняя обработка (innere Bearbeitung) в сознании130. Человеческое целеполагание играет роль своеобразного пускового механизма процесса технического творчества, который, однако, возможен «только в гармонии с законами природы», а стало быть, лишь при наличии природного материала. И в этом ничего удивительного нет, поскольку по своему существу техника, подобно природе, является экспликацией (развертыванием) божественной мудрости, единого плана «Божьего творения».

Однако вместе с тем, указанный процесс представляет собой и «преодоление природозаконного стеснения, освобождение от ограничения, налагаемого естественными законами»131. Именно поэтому он не может состояться и без третьего, наиважнейшего элемента изобретения - «внутренней обработки в сознании», благодаря которому и осуществляется, собственно говоря, соприкосновение или контакт с так называемым «четвертым царством», т.е. с той трансцендентной сферой, в которой находятся, согласно Ф.Дессауэру, — «предданные решения технических проблем». Следовательно, можно сказать, что ответственность за установление контакта между феноменальным миром и миром ноуменальным несет не все изобретение в целом, а лишь такой его важнейший компонент, как «внутренняя обработка в сознании».

Вот так в своей («четвертой») «Критике» Ф.Дессауэр приходит к необходимости простого постулирования некоего «четвертого царства», где, якобы, изначально сосредоточены предуставленные решения всех технических проблем. И для того, чтобы кое-как обосновывать данную свою установку, он не находит ничего более убедительного, кроме как в «лучших» традициях немецкой философии оперировать тем приемом, который можно было бы условно называть «понятийной спекуляцией» (или «понятийной фетишизацией»)132, т.е. чистой манипуляцией словами. Так, в частности, он пишет: «Изобретатель созерцает то, что получилось в результате его творчества не с сознанием того, что «я это сделал», а с сознания того, что «я это нашел». Оно уже было где-то, и мне долго пришлось его искать... Оно не могло появиться, выполняя свою цель, и действительно функционируя раньше, чем оно формировалось J. моем созерцании таким, каким было само по себе, поскольку оно могло быть только таким... Я нашел его в некоем другом мире, и око избегаем появляться в царстве видимого до тех пор, пока я не увидел его истинного облика достаточно ясно в другом царстве»133. Следовательно, раз изобретатель думает и говорит, что решение стоящей перед ним технической задачи сам он не творил, «не сделал», а лишь «находил», то это свидетельствует якобы о том, что это решение изначально пребывает в некоем потустороннем царстве. Называя это царство в свете кантианской терминологии «четвертым», Ф.Дессауэр определяет его как некое хранилище всех однозначно предданых, предустановленных решений проблем134. При этом он особенно подчеркивает, «что для однозначно данных проблем существует только одно идеальное решение»135, что, однако, далеко не согласуется с данными изобретательской практики и всей технической деятельности вообще.

Итак, техническое решение как нечто предустановленное и предза- данное должно предшествовать всякому изобретению и задача изобретателя как раз и заключается в том, чтобы найти его. «Мы внутренне совершенно убеждены в том, — говорит Ф.Дессауэр, — что формы «четвертого царства», а именно эти решения проблемы уже готовы и ждут

только того, кто их найдет»136. Таким образом, изобретение, с его точки зрения, оказывается приближением изобретателя к тому «однозначному прообразу» или к той «идеальной форме решения», которая как «абсолютная идея» или «платоновско-августианская идея безвременного... в готовом виде пребывает в «четвертом царстве»»137.

В свете всего сказанного Ф.Дессауэр приходит в конечном итоге к тому, что трактует изобретения не иначе как «продолжение первоначального Божьего творения», а технику понимает как «встречу с Богом»135. Именно так техника, согласно его пониманию, окончательно теряет свои реалистические очертания как сугубо человеческое творчество и, приобретая однозначно мистическое содержание, становится, тем самым, частью религиозного опыта.