Философия, круг ее проблем и роль в обществе

Вопрос о взаимосвязи  чувственного познания и мышления и  вытекающие из решения этого вопроса  дополнительные проблемы являются главными задачами философов Элейской школы. Представители Элейской школы (Ксенофан, Парменид, Зенон и Мелисс) четко противопоставляют друг другу мышление и чувственное знание. Ведущий теоретик этой философской школы Парменид исходит из того, что мыслить можно только о бытии. Мыслить о небытии, как о чем-то реально существующем, невозможно, поскольку такая мысль будет внутренне противоречивой. В самом деле, говоря о том, что небытие есть, существует, мы тем самым утверждаем, что небытие есть в некотором роде бытие.

Отрицая существование небытия, Парменид и другие представители Элейской школы отрицают процесс возникновения вещей, их изменение и движение, поскольку, как об этом говорил Гераклит, становление и развитие вещей — это процесс перехода от небытия к бытию. Отрицая, что можно мыслить небытие, Парменид, тем самым, отрицает возможность становления и движения вещей. Бытие, согласно Пармениду, вечно, неизменно и неподвижно. Ни Парменид, ни его последователи не отрицают того, что чувственное восприятие вещей дает нам впечатление о процессах становления, движения и развития вещей. Но они рассматривают чувственное познание как иллюзию чувств. Подлинное знание вещей можно получить только через умозрение, через мышление, которое отрицает возможность становления и движения.

Безусловно, эта концепция  Парменида приходила в резкое противоречие со всеми известными знаниями о природе, поэтому его ученик Зенон разработал целую систему логических доказательств, с помощью которых он обосновывал достоверность концепции своего учителя. Как и Парменид, Зенон не сомневается в том, что чувственное познание дает нам представление о движении вещей и их становлении, но когда дело доходит до мышления, он показывает, что утверждение в мышлении становления и развития неизбежно приводит к логическим противоречиям. Апории Зенона, в которых рассматривается эта логическая противоречивость мысли о становлении и движении, сыграли стимулирующую роль для последующего развития философии, заставив мыслителей ставить перед собой, прежде всего, вопрос об отношении бытия и мышления. Следует согласиться с мнением о том, что Парменид определил ту область знания, которая стала предметом специального философского анализа, определялась вопросом взаимоотношения бытия и мышления и вытекающими из этого вопроса трудностями и задачами.

Мелисс — древнегреческий  философ, ученик Парменида, последний из представителей Элейской школы, развивший ее метафизические и идеалистические тенденции. По его учению, ничто вообще не может возникать, т. к. в конце концов, оно возникало бы из ничего, а из ничего не может возникать ничего. То, что есть, абсолютно едино, поскольку два единых указывали бы уже на множественность. Оно не имеет ни начала, ни конца, т. к. будучи всем, оно ничего не имеет, кроме себя, от чего оно могло бы отличаться и в области чего оно имело бы начало или конец. Новым моментом в Элейской философии является здесь то, что бесконечность понимается не только временным образом, но и пространственно. Однако Мелисс, как элейцы вообще, не отрицал существования чувственного мира и его разнообразия. Проводя резкую границу между мышлением и чувственным познанием и считая чувственное познание на самом деле вовсе и не познанием, а иллюзией, обманом чувств, элеаты приводили к отрицанию почти всего тогдашнего естествознания, базирующегося на свидетельствах и показаниях чувственного опыта.

Решение проблемы о достоверности  чувственного познания, о соотношении  этого рода познания с мышлением  было одним из главных вопросов философии  Демокрита. Демокрит, в принципе, согласен с Парменидом и другими представителями школы элеатов, что чувственное познание не дает и не может дать достоверного знания о вещах, окружающих человека. Но в то же время он выступает против их утверждения о том, что чувственное познание является простой иллюзией и вообще не имеет никакого отношения к истинному знанию. Хотя качества вещей, постигаемые с помощью чувств (цвет, звук, вкус), не имеют никакого отношения к сущности вещей самих по себе, но они, по мнению Демокрита, все же указывают на характерные изменения этих сущностей. Другими словами, Демокрит устанавливает взаимосвязь между явлением, через которые вещи воспринимаются органами чувств и сущностью вещей самих по себе. Демокрит согласен с элейцами в том, что истинную сущность бытия можно постичь только умозрительно, но чувства не только не мешают умозрению, разуму постичь эту сущность, но и оказывают помощь в этом познании.

Различия подходов Демокрита и элеатов к проблеме взаимосвязи мышления и бытия коренятся в различном понимании ими самого бытия. Если для элеатов бытие едино, вечно и неизменно, то Демокрит как бы разбивает единое бытие элеатов на множество мелких осколков — атомов, из которых он затем конструирует всю вселенную. В сущности, атом — это копия элейского бытия. Он также вечен, неделим и неизменен как элейское бытие. Но если элеаты допускают существование как бы одного атома, то Демокрит говорит о бесконечном множестве атомов, вводя в философию и естествознание понятие актуальной бесконечности. Пустота, которую отрицают, элеаты, играет важную роль в космологических концепциях Демокрита, поскольку атомы в единстве с пустотой составляет весь материальный мир и порождает все вещи.

Та или иная комбинация атомов создаст ту или иную вещь, которая воспринимается чувствами. Изменения, которые улавливаются нашими чувствами (возникновение или исчезновение вещи) указывают на реальные процессы, происходящие в ее внутреннем атомарном строении. Поскольку за исключением размеров и конфигурации атомы по своему качественному составу одинаковы, то для истинного познания вещей, согласно Демокриту, необходимо с помощью разума свести все их качественные к количественным и пространственным характеристикам расположения и взаимодействия. Так, Демокрит делает важнейший шаг по тому направлению, которое в конечном счете в ХVII—ХVIII вв. приведет к возникновению науки Нового времени.

Совершенно иной подход к  решению проблемы, поставленной элеатами о взаимосвязи бытия и мышления, предлагает великий древнегреческий  философ Платон. Он, как и элеаты, проводит резкую границу между истинным бытием — миром умопостигаемых вечных и неизменных идей и вечно меняющимся миром чувственно постигаемых вещей. Но если элеаты рассматривали чувственно-познаваемый  мир как простую иллюзию, то Платон рассматривает этот мир как, с  одной стороны, причастный к сфере  сверхчувственных идей, а с другой стороны, причастный к материи как  условию пространственной разделенности и множественности вещей.

Согласно Платону, если идеи составляют истинно сущее бытие, то материя сама по себе есть ничто, чувственно же воспринимаемый мир есть порождение мира идей и мира материи, а каждая вещь этого чувственно воспринимаемого  мира причастна одновременно к идее — своей родовой сущности, причине  и образцу, и к материи —  чистому ничто. Образно говоря, вещь чувственно постигаемого мира — это  материализованная идея, а точнее сказать, исполненная в материи  идея. Каждому классу вещей чувственно постигаемого мира соответствует вечная причина, делающая вещь именно этой вещью.

Таким образом, идея — это  некий сверхчувственный образец  любой вещи чувственно постигаемого мира, и, в то же время, мысль, родовое  понятие. Оно определяется тем видом  бытия, на которое направлена познавательная деятельность. Поэтому истинное знание — это знание истинного бытия  — мира сверхчувственных нематериальных идей, знание же чувственно постигаемого мира никогда не может быть вполне истинным, ибо чувственный мир  сам не является истинным бытием.

По-своему решая проблему взаимосвязи бытия и мышления, Платон и Демокрит стали основателями двух главных направлений в европейской и мировой философии. Хотя, согласно Демокриту, атомарное строение вещей невозможно познать с помощью органов чувств, да и само понятие атома как вечной, неизменной сущности, отличающейся от других атомов только по пространственно-геометрическим характеристикам, представляет из себя чисто умозрительную конструкцию, с помощью которой Демокрит пытается объяснить качественную разнородность и разнообразие чувственно воспринимаемых вещей, тем не менее, понятие атома обозначает некую материально существующую сущность. В дальнейшем вся космология, психология и даже вопросы теории познания (знаменитая теория истечений) строятся именно на концепции атомарного состояния всего сущего, то есть на материалистических основаниях. На основной вопрос философии о первичности материи или сознания Демокрит дает четкий и ясный материалистический ответ.

Поскольку идеи, согласно точке  зрения Платона, представляют из себя некие сверхчувственные умозрительные сущности, хотя и реально существующие, но не имеющие к материи как таковой никакого отношения, и поскольку именно идеи являются родовыми прообразами всех чувственно воспринимаемых вещей, то на выше сформулированный вопрос, Платон мог дать только идеалистический ответ. Однако и в философии Демокрита, и в философии Платона существуют почти одинаковые трудности, связанные с определением взаимосвязи мышления и чувственного познания, что являлось камнем преткновения для использования этих концепций в качестве философского, теоретического основания для бурного развития эмпирических наук, происходившего в то время в Древней Греции.

Так, рассматривая чувственное  восприятие и как субъективное по своей природе и, в то же время, указывающее на объективные процессы, происходящие в атомарном строении чувственно воспринимаемых вещей, Демокрит не смог выдвинуть критерии истинности чувственно воспринимаемых свойств вещей. Иначе говоря, не смог определить, в каких случаях мы имеем иллюзию чувственного восприятия и в каких чувственные восприятия являются знаком изменения атомарного строения вещей. С другой стороны, уже ученик Платона, великий Аристотель утверждал, что платоновская концепция идей оказывается бесполезной для познания вещей, поскольку платоновские идеи — простые копии, двойники чувственно воспринимаемых вещей. Общее, которое свойственно определенному классу данных вещей можно определить через анализ общих признаков эмпирически существующих вещей, не прибегая к понятию сверхчувственной идеи.

Философия самого Аристотеля явилась, в сущности, своеобразным подведением  итогов всего предшествующего развития философской мысли и в то же время основанием для последующего развития философского и естественнонаучного  знания. Аристотель попытался преодолеть тот разрыв между идеей и чувственно воспринимаемыми вещами, а следовательно, между истинным знанием и чувственным восприятием вещей, которые наметились в работах Платона и не позволяли последнему связать в единое целое опыт и познание сущности вещей. Но именно эта связь была необходима для превращения совокупности различного рода наблюдений за природными процессами, которыми ограничивалось естествознание того времени, в подлинно научное знание, занятое поиском причин и законов этих природных процессов.

Аристотель, который много  и упорно занимался проблемами естественнонаучного  знания (недаром практически в  любой сфере тогдашнего естествознания он оставил непреходящее наследие), был убежден в том, что явления  природы не были чем-то иллюзорным, отражением какой-то другой, высокой  реальности, что они сами по себе являются предметом познания, на который  должна быть нацелена деятельность ученого. Аристотель исходит из того, что каждый предмет есть сочетание формы и материи. Причем если форма есть сущность предмета и, в то же время, понятие о предмете, то материя, в конечном счете, представляет из себя лишь потенциальную возможность существования предмета. Причем знание может иметь дело только с понятиями, заключающими в себе наиболее существенные определения предмета. Как мы видим, в своем определении формы и материи Аристотель движется в рамках философии Платона.

Но затем начинается его  отход от концепции Платона. Во-первых, Аристотель считает, что вне чувственно воспринимаемого предмета форма  как таковая нигде не существует и отвергает тем самым мир идеальных сущностей Платона. Во-вторых, познание сущности вещи, то есть ее формы, начинается с чувственного опыта, хотя и не сводится к одному только опыту. Без опыта не может, согласно греческому философу, начаться ни один акт человеческого познания. Обобщая и исследуя чувственные впечатления о предметах, человеческий разум находит то общее, то есть форму, понятие, которое не зависит от изменчивости человеческого опыта и является сущностью тех природных процессов, которые наблюдает учений.

По мнению Аристотеля, истинное научное познание должно характеризоваться  тремя основными чертами: во-первых, доказательностью, во-вторых, способностью объяснять явления природы и, в-третьих, единством научного знания. Установив эти главные черты  научного знания, Аристотель затем  посвящает отдельные работы анализу природы доказательств, рассматривая законы формальной логики, исследует общие категории, через которые формируется научное познание и пытается его систематизировать, построив классификацию наук.