Теория культуры

Стороны света и числа так же имели символическое значение. Так, восток, где восходит солнце, символизировал Божественный мир (с востока ждут второго пришествия Христа) и на восток обращены алтари всех христианских церквей, а запад, где заходит солнце, – царство дьявола; на западе же расположен вход в христианский храм, что символизирует вступление из царства тьмы в царство света.

Число 3 – число Святой Троицы, у этого числа множество символических значений: 3 дара волхвов Христу, 3 образа Преображения, 3 отречения Петра, 3 креста на Голгофе, 3 дня смерти Христа, 3 святых Марии, 3 добродетели – Вера, Надежда, Любовь. Число 7 символизирует 7 дней творения, 7 просьб в «Отче наш», 7 священных таинств, 7 смертных грехов, 7 наук и искусств, 7 бесов, изгнанных Христом и т.д.

Символизм был основой средневековой алхимии и эзотерики.

Готическая архитектура была полностью символична. Каждый элемент архитектуры и деталь декора имели символическое значение. Даже размещение на территории Франции готических соборов, посвященных Деве Марии, дублирует расположение звезд в созвездии Девы.

5. Концепция средневековой личности.

Средневековый человек практически не писал о себе. Делать это – означало, по представлениям того времени, проявлять свою гордыню, ведь человек ничтожен перед Богом. Лишь иногда монахи описывали свои мысли и чувства во время раскаяния. Этим же объясняется и практически полное отсутствие имен в художественной культуре средневековья: мы не знаем имен летописцев, архитекторов, скульпторов, художников именно потому, что себя они считали не авторами, а лишь проводниками божественных идей.

Главным представлением средневековья можно назвать идею о том, что душа человека – крепость, осажденная злыми духами, а жизнь его – череда побед и поражений в борьбе с грехом.

Само понятие «личность» не существовало для средневековой культуры. Ценились не индивидуальные, неповторимые черты человека, а их отрицание, преодоление и соотнесенность отдельного человека с идеалом. Не даром мистик XII в. писал: «Чем больше я углубляюсь в себя, тем более я приближаюсь к Богу». В чем же выражался этот идеал?

Христианский образ человека состоит из двух начал: духовного и телесного. Приоритет отдается духовному началу. Красота понимается как торжество духа над телом. Античный принцип гармонии категорически отвергается: на смену атлету – символу античной культуры приходит аскет, с жесткими требованиями к нравственной и физической жизни.

Контраст между античностью и средневековьем особенно ярко выявляется при сопоставлении двух высказываний о человеке: у Софокла – «В мире много сил великих, но сильнее человека нет в природе ничего», и у Римского папы Иннокентия III (XIII в.) – «Что же такое человек, если не грязь и пепел?». Показательным является и название труда Римского папы: «О презрении к миру или о ничтожестве человеческого состояния».

Ценности античного человека полностью противоположны средневековым; так, произошла замена:

- чувственного и любовного восприятия мира - ориентацией на загробную жизнь (обращаясь к Богу, Августин Аврелий пишет в «Исповеди»: «Дружба с этим миром - измена Тебе…»);

- радости земного бытия - отрицанием телесных радостей и культом страдания (Августин Аврелий: «Когда-то в юности горело сердце мое насытиться адом, не убоялась душа моя густо зарасти бурьяном темной любви… и стал я гнилью пред очами Твоими, - нравясь себе и желая нравиться очам людским.»);

- образа прекрасного человека - образом человека греховного;

- ориентации на общественную жизнь – ориентацией на жизнь внутреннюю;

- самостоятельности в осмыслении мира – толкованием авторитетов;

- веры в разум - верой в чудо;

- социальной активности – смирением и жаждой искупления грехов.

Земной чувственный мир рассматривался как временное прибежище человека, в котором христианин всего лишь странник, стремящийся достичь вечной обители Бога и ищущий путь, как сделать себя достойным, чтобы туда войти.

Для средневекового мировоззрения мир полон зла, все земное - ничтожно, красота – дьявольский обман, а тело – оковы души. Страдание, болезни, бедность, лишения и уродство объявлялись благом, ибо они закаляют дух человека: «душевные качества человека всего скорее познаются из того, как он переносит оскорбления от других… Смиренные радуются своему унижению», - писал в VI в. Григорий Двоеслов. Добровольное же самоотречение и самоистязание – вот образец победы духа над плотью. Фома Кемпийский (XIV в.), обращаясь к Богу, просил: «Сделай все земное для меня горьким, дай силы с терпением переносить все напасти…».

В этом смысле идеалом средневекового человека можно назвать итальянского проповедника Франциска Ассизского (1182 – 1226). Выходец из богатой купеческой семьи, получивший прекрасное образование и рыцарское воспитание, поэт и знаток куртуазной лирики, в возрасте 25 лет услышал глас Христа и стал странствующим проповедником: отказался от богатства и социального положения, прилюдно на площади сняв с себя богатую одежду и завернувшись в рубище нищего. До конца жизни он скитался и нищенствовал, прославляя Господа, ухаживая за прокаженными, разговаривая с птицами (ему был дан такой дар Богом), и умер, изможденный постом и страданиями. В своем «Завещании» он писал: «И кто не умеет трудиться, пусть учится, но не из желания получить плату за труд, а для примера, и для изгнания праздности… как подобает святой бедности…». Через два года после смерти он был причислен католической церковью к лику святых, а по всей Европе распространились францисканские братства нищенствующих монахов.

6. Новая модель любовных отношений.

Средневековое христианство весьма сурово относилось к плотской жизни человека. Достаточно сказать, что вплоть до IX в.(!) католичество не выработало церковной доктрины по отношению к браку: существовали доктрина Иеронима, согласно которой брак был несовместим с христианской верой, и доктрина Августина, согласно которой брак был допустим только для мирян. Лишь на Парижском соборе в 829 г. официально была утверждена доктрина Августина, и церковный брак стал единственной признанной формой взаимоотношения полов с целью продолжения рода.

Однако, это не мешало церкви видеть в природе человека источник порока: «Тело – омерзительное одеяние души», - писал Григорий Великий, а Людовиг Святой говорил: «Когда человек умирает, он излечивается от проказы, каковой является его тело». Проявлением подобных представлений является средневековая скульптура, которая никогда не показывала обнаженного человека, а Адам и Ева, которых приходилось изображать обнаженными, выглядели схематичными, уродливыми и отталкивающими, что подчеркивало греховность человека.

Особенный гнев церкви вызывала женщина, в которой церковь видела причину грехопадения, и олицетворением которой была Ева. Унижение женщины, презрение и враждебность к ней выражались во многих проявлениях. «Сосуд греха» и «личинка дьявола» - примеры эпитетов, которыми называли женщину средневековые схоласты и проповедники. И даже такой авторитет средневековья как Фома Аквинский в качестве доказательства одного из тезисов пишет следующее: «…женщина была создана в раю. Но мужчина много достойнее женщины. Следовательно, мужчина тем более должен был быть создан в раю».

Женская красота объявлялась соблазном и зачастую приводила к обвинению женщины в связи с дьяволом и смерти на костре. Внешний облик женщины не должен был даже намекать на привлекательность: всегда скрытые волосы, шея и руки, затянутая грудь, из косметических средств – только средства, подчеркивающие бледность лица (как правило, вредные для здоровья свинцовые белила). Образование было недоступно для женщины, а в семейной жизни грубость и жестокость по отношению к ней не считались предосудительными.

На этом фоне особенное значение получает возникновение рыцарской, куртуазной или «утонченной» любви («fine amour», как называли ее современники). В центре таких отношений стояла «дама», как правило – замужняя женщина, жена сеньора, любовь которой пытается завоевать рыцарь. Рыцарские турниры, военные подвиги, стихи и романсы становятся средством завоевания сердца избранницы. Зачастую эти отношения не выходили за рамки платонических, но в этом-то и их главная ценность: впервые в европейской истории скрытые чувства, любовная игра, флирт, вдохновение и ожидание удовольствия (а не само удовольствие) имеют главную ценность. Истинная природа куртуазной любви реализуется в сфере воображаемого.

Рыцарское служение даме создало новый тип обращения с женщиной: женщина – не только тело и предмет удовлетворения страсти, но удивительное и прекрасное существо, сердце которого нужно завоевать и любовь которого нужно заслужить. Возвышенная любовь к земной женщине – одно из главных культурных открытий, принадлежащих рыцарству (наряду с пониманием чести, противоречащим христианскому всепрощению). Сравнения, которыми рыцари награждали своих повелительниц не могли быть одобрены церковью: «О, Утренняя Звезда, Майская Почка, Осенняя Гроздь Винограда, Лечебный Источник Любви, Соловьиная Песня, Летняя Тень, Зернышко Сладкого Миндаля, Роса на Лилии…». Знатный рыцарь граф Рамбо из Оранжа пел о своей любви: «Улыбка любимой делает меня счастливее, чем если бы четыреста ангелов смеялись бы мне с небес».

Ухаживание за женщиной, согласие с ее стороны и взаимность в любовных отношениях впервые становятся ценностью европейской культуры. Безусловно, подобная изысканность относилась лишь к высшему обществу и распространялась лишь на знатных дам, но она создала новую модель любовных отношений, утвердившуюся впоследствии в западном обществе.

Средневековая наука

Средневековое общество делилось на 2 неравные части: меньшая часть была грамотной и называлась docti (от латинского: ученый, просвященный), а большинство населения  - необразованными, и назывались idiota (от латинского: несведущий, невежественный).

Грамотность была привилегией и социальным преимуществом церкви, т.к. языком Библии и основой письменности была латынь.

Главной сферой интеллектуального творчества была теология. Мир для средневекового мыслителя – готовое изделие (Лактанций), которое вышло из рук Бога законченным и совершенным. Человеку остается только постигать и комментировать его.

Самым крупным богословом средневековья был Фома Аквинский (1225-1274), получивший за свои труды титул «Ангельский доктор» и причисленный к лику святых в XIV в. Его главная идея – соединение Аристотелевского учения с богословием (Аристотель в средние века считался крупнейшим авторитетом). Примиряя рациональное знание с верой, он делает вывод, что разум должен подтверждать и истолковывать откровение, а наука является «служанкой богословия».

Заметное место в иерархии сфер средневековой культуры занимала философия. Она являлась первой «служанкой» богословия. Главной ее задачей относительно религии было предоставлять доказательства истинности христианской веры.

Соответствовали этому принципу и средневековые университеты, в которых изучались богословие, философия, медицина, римское право. В 1088 г. на основе Болонской юридической школы был открыт первый университет (лат. universitas - совокупность, общность). В 1200 г. был открыт Парижский университет, затем на протяжении XIII в. в Италии - Салернский, в Англии – Оксфордский и Кембриджский, в Испании - Саламанкский, в XIV в. – Пражский, Краковский, Гейдельбергский, Кельнский, Эрфуртский.

Средневековая университетская наука получила название «схоластика» (от греческого: школьный). Основой ее были чтение и комментирование церковных и античных авторов и публичные диспуты (к примеру, на тему: «Сколько чертей уместится на конце иглы?» или «Могут ли быть у Бога борода и усы?»).

«Отцом» схоластики признан ученый, философ, поэт и теоретик музыки Северин Боэций (480-524). Его учебниками пользовались в Европе до Нового времени, он переводил Аристотеля и обосновал систему Семи свободных искусств применительно к христианству.      

Одновременно накапливался опыт и в других областях науки. Одним из примеров такого накопления знаний под неусыпным оком теологии было создание энциклопедий или энциклопедических сводов («сумм») в форме ответов на вопросы, соединявшие богословие, рациональную методику, формально-логические проблемы. Энциклопедии не просто предоставляли читателю сумму знаний, а должны были, по замыслу составителей, доказывать единство мира как создания Творца:

«Что такое жизнь? – Ожидание смерти.

Что такое человек? – Раб старости; гость в своем доме.

Что такое тело? – Жилище души.

Что такое небо? – Вращающаяся сфера.

Что такое год? – Колесница мира.

Что делает горькое сладким? – Голод.

Что не утомляет человека? – Прибыль».

Институт монашества

Огромную роль в распространении религиозного мировоззрения как на Западе, так и Востоке играл институт монашества. Максимально приближенная к христианскому идеалу аскетизма, самоотреченной любви к Всевышнему и ближнему, организация монастырской жизни позволила не только добиться значительных успехов в области ведения хозяйства, о чем достаточно широко известно, но и превратить монастыри в подлинные центры средневековой культурной жизни, образования, воспитания, науки. Например, еще в период Раннего Средневековья, в 529 г. Бенедикт Нурсийский основал католический монашеский орден в Монтекассино (Италия), по образцу монастырей на Востоке, поставив задачу накопления знаний и развития науки. Монахи бенедиктинских монастырей вскоре стали известны как искусные врачеватели и фармацевты, научившиеся выращивать лекарственные растения и изготавливать лекарственные средства. На рубеже VII и VIII вв. англосаксонский летописец монах Беда Достопочтенный (672 - 755) произвел расчет церковного календаря, связанного с периодичностью астрономических явлений. Известность получили энциклопедический сборник аббата Грабана Мавра (VI в.), в котором были собраны сведения по различным наукам: «Книга о делении чисел», «Правила счета на абаке», а также трактат по геометрии французского монаха Герберта (Х в.); «Записки о различных ремеслах» монаха Теофила (Х в.) и т. д. В период Классического Средневековья монастыри не потеряли своего значения как центры культурной жизни. В начале XIII в. возникли нищие монашествующие ордены, члены которых в поисках хлеба насущного бродили по городам и селам, оказывая влияние на народную культуру.