Правовая регламентация отбытия наказаний в арестантских ротах в период царской России

Лечение происходило в помещения военного госпиталя, которые после казарм казались довольно чистыми. Согласно «Уставу об арестантских ротах» больные арестанты при отсутствии поблизости военного госпиталя должны были лечиться в обычной больнице, в специальных палатах под охраной.

За медицинской помощью арестанты обращались довольно часто. Рассмотрим на примере Псковской арестантской роты № 3 среднее количество арестантов, заболевавших в течение календарного года. В 1860 г. в больницу поступил 171 осужденный[70], а в 1863 г. – 195[71]. Большая часть больных арестантов жаловалось на слабость, лихорадку, болезни горла и груди. Точнее определить, чем они болели невозможно,  поскольку большинство населения страны было крайне мало знакомо с медицинскими терминами, в сохранившихся же отчетах указывались не диагнозы,  поставленные профессионалами, а жалобы,  указанные в специальных билетах,  при которых арестанты направлялись из роты на лечение. За 1860. 1863 гг. было отмечено всего несколько случаев цинги и чахотки, то есть болезней,  напрямую связанных с неудовлетворительными условиями содержания заключенных. Видимо в ходе производимых работ арестанты получали производственные травмы, по крайней мере, нам встречались такие жалобы как «рана», «рана в ногах» и «разруб колена», «ушиб головы». Каждый восьмой из обратившихся за врачебной помощью жаловался на болезни рук и ног, в том числе и опухоль последних. Для февраля, марта и даже апреля были характерны горячка и «обморозы ног»[72]. Есть сведения, что в 1854 г. умерло «от обыкновенных болезней» 8 арестантов[73].

Начальнику рот вменялось в обязанность заботиться о нравственном исправлении арестантов. Для этих целей при арестантских ротах состоял священник в качестве духовного отца и наставника роты. Ежедневно, утром и вечером, читались молитвы, в праздничные дни арестанты выводились в церкви к литургии. Для возбуждения и поддержания в арестантах стремления к исправлению предписывалось «время от времени читать им наставления об обязанностях христианина и подданного, о степенях наказаний и постепенном облегчении участи раскаивающегося в своей вине преступника, указывая, когда нужно, на статьи законов, коими определяются сии облегчения для арестантов, отличающихся хорошим поведением» (ст. 1057). В конце каждого месяца ротный командир должен был делать общее заключение о поведении каждого арестанта, в обязательном порядке записывая взыскания, если они на него накладывались (ст. 1056).

Можно отметить религиозную терпимость в отношении прочих религиозных конфессий. В 1848 сенат издает указ, по которому арестанты исповедующие ислам и иудаизм освобождались от работ на время молитвы[74].

Интересным является факт учреждения на острове Аланде арестантской роте специально для скопцов. Причиной ее появления стало рассмотрение дела рядового Архангельского гарнизона Виктора Плескачевского, которого суд признал виновным в оскоплении себя по неправильному понятию святого писания. В качестве наказания ему назначили службу в отдельном Кавказском корпусе. Однако после этого к Императору Николаю I обратился военный министр с докладом, в котором говорилось, что число скопцов в кавказском корпусе и так достаточно большое, и дабы оградить от их влияния служивых людей от их дурного влияния, предложил создать на острове Аланде арестантскую роту, куда помещались бы только скопцы. На что император Николай I дал соизволение[75].

По поводу отношения осужденных к арестантским ротам хочется заметить, что последние в среде преступников считались наиболее тяжким наказанием. Это было связано с тем, что такие виды наказания как ссылка и каторга претерпели определенные изменения. Во-первых, ранее осуждение на каторгу сопровождалось такими  жестокими телесными наказаниями, как вырывание ноздрей, ушей, клеймение лица и т.д., которые были отменены в XIX веке. Во-вторых, ранее осужденные к каторге были вынуждены работать на тяжелых работах в рудниках и прочее. В рассматриваемый же нами период ввиду увеличения числа каторжных, и снижению контроля наказания, работы если и выполнялись, то гораздо менее тяжелые. А как отмечают источники, на практике работ зачастую вовсе и не было.

Отдача же в исправительные арестантские роты сопровождалась шпицрутенными, для людей не изъятых от телесных наказаний, работы арестанты выполняли постоянно, кроме того за ними осуществлялся постоянный надзор. На практике бывали случаи, когда осужденные специально усугубляли свое положение, чтобы идти на каторгу, а не в арестантские роты. Таким образом, мы видим, что в среде преступников арестантские роты вызывали весьма серьезные опасения[76].

2.2 Организация труда и порядок освобождения по окончании отбытия наказания в арестантских ротах.

Достаточно подробно регламентировались вопросы привлечения арестантов к труду. В частности, указывалось, что они должны были употребляться преимущественно в тех городах, где были учреждены арестантские роты, однако при их недостатке или особенной надобности с разрешения начальников губерний могли использоваться на работах вне города, но на расстоянии не свыше девяти верст. Арестанты могли трудоустраиваться и внутри расположения арестантских рот, как на хозяйственных работах по обслуживанию места лишения свободы, так и на выполнении частных заказов, однако строго воспрещалось их употреблять «по письменным делам». Работы выполняемые ими были достаточно разнообразными, но главным образом это были: строительство и ремонт казенных зданий, мощение улиц, строительство дорог и мостов, строительство набережных, плотницкие работы, а также различный труд, не требовавший высокой квалификации. Интересным будет являться факт строительства арестантскими ротами в 186-ых годах железных дорог в Новороссийском крае[77].

Государство в течении XIX столетия законодательно закрепляет тенденцию использования труда заключенных преступников для решения для решения государственных экономических задач. Обращает на себя внимание то, что при реализации пенитенциарной политики, государство заметно упорядочивает вопросы привлечения к труду, что хорошо видно по рассматриваемому виду лишения свободы.

Государство по-прежнему стремиться извлечь пользу от эксплуатации труда осужденных, о чем свидетельствуют нормы об изъятии у них значительной части заработка. Исключение может составлять лишь пособие по высвобождении, из арестантской роты, но и, то вряд ли его можно считать сколько-нибудь серьезными деньгами, поскольку формировалось оно по остаточному принципу. Также вспомним нормы о снижении, по сравнению со средним для места расположения арестантской роты, размера среднего заработка. Даже управление арестантскими ротами осуществлялось на начальном периоде в руках крепостных комендантов или комендантов портов, затем начальника губернии, и впоследствии, строительным комиссиям и комитетам министерства путей сообщения и бубличных зданий.

Но, что интересно, да же, несмотря на такое инженерное подчинение перед арестантскими ротами остро стояла проблема занятости арестантов. Рабочие разнарядки чаще всего поступали в недостаточном количестве для полного трудоустройства арестантов роты. Как вытекает из положения об арестантских ротах, они могли выполнять как государственные заказы, так и заказы частных лиц, по сути, практически занимаясь предпринимательской деятельностью. Как минимум одна треть заработанных средств, тратилась на улучшение условия в роте, а остальные деньги должны были идти в счет содержание роты (обустройство занимаемого здания, обеспечение арестантов одеждой и едой, жалование постоянному составу роты). Однако по прошествии, времени арестантские роты показали свою экономическую неэффективность. Постараемся рассмотреть эту проблему на примере Псковской арестантской роты № 3:

Судя по ежегодным отчетам, арестанты выполняли следующие виды работ: постройка казенных и частных зданий и сооружений, земляные и мостовые работы, работы в мастерских. На практике арестантами выполнялись только некоторые виды работ. Например, в 1859 г. никаких работ по сооружению казенных зданий арестантами не производилось, по заявкам частных лиц осуществлялись только некоторые виды мелочных работ. Под земляными работами подразумевалась уборка городской территории вблизи казенных зданий, строительство моста, работы по благоустройству городских набережных, садов и парков. Мостовые работы (т.е. работы по замощению улиц) и работа в мастерских не осуществлялась. Деньги на оплату труда заключенных поступали из двух источников: от частных лиц, от государственных учреждений (Губернской строительной и дорожной комиссии и Псковской городской думы) [78]. На основании Положения об исправительных арестантских ротах гражданского ведомства стоимость поденной работы устанавливалась Псковской губернской строительной комиссией и утверждалась губернатором[79]. Из материалов отчетов видно, что, во-первых, использовался главным образом труд низкооплачиваемый труд чернорабочих, а во-вторых, его реальная стоимость была занижена примерно в 3 раза. Всего за последние 5 месяцев 1859 г. было произведено работ на ничтожно малую сумму – 483 рубля[80]. Даже если взять за основу минимальную оплату дневного труда арестанта-чернорабочего (25 копеек), то за этот период 200 арестантов (а мы знаем, что на протяжении всего своего существования арестантские роты страдали от перенаполнения), работая каждый по 20 дней в месяц должны были заработать минимум 5000 рублей. А ведь по данным отчета того же 1859 г. в роте под стражей находились портные, сапожники, столяры, плотники, бондари и другие ремесленники, чей сравнительно высоко оплачиваемый труд не использовался в организованных при роте мастерских[81]. Более того, согласно Уставу, как губернатор так и командир роты обязаны были наблюдать за тем, чтобы арестанты получали одну, а то и несколько ремесленных специальностей (ст. 920-922). Причина слабой экономической эффективности арестантских рот, на наш взгляд, заключается в отсутствии выработанного механизма обеспечения арестантов заказами со стороны города, а также скудостью городского бюджета[82].

При наряде арестантов на работы должны были наблюдаться, чтобы переход от работ тяжелых к работам менее трудным предоставлялся преимущественно тем, которые заслуживают этого по своему поведению или успехам или же для которых «это необходим по слабости сил». Интересная мера стимулирования была принята властями города Москвы. Арестанты московской арестантской роты гражданского ведомства в прошествии трех лет нахождения в роте, зарекомендовавшие себя с положительной стороны переводились в военно-рабочую роту, а так же в пожарное дело. Арестанты из числа бродяг, не предпринявших попыток к исправлению, в прошествии 15 лет приписывались к населенным пунктам Новороссийского края[83].

Несовершеннолетние до семнадцати летнего возраста на тяжелые работы не выводились, они лишь обучались рабочим профессиям. Устанавливалось шесть рабочих дней, причем в субботу работы длились, только до обеда. Размер поденной заработной платы определялся ежегодно строительным комитетом или комиссией с утверждением начальником губернии из расчета уменьшения ее на 30% по сравнению с «местной ценой обыкновенного рабочего дня». Две трети арестантского заработка обращались в «пополнение земского сбора», за счет которого содержались арестантские роты; одна треть оставалась в роте для улучшения условий содержания тех арестантов, которые показывают лучшие результаты в исправлении, а также на пособия освобождающимся. На руки деньги арестантом строжайше воспрещалось, и даже предписывалось смотреть что бы они оных не получали со стороны. К доходам арестантских рот добавлялись также подаяния, собираемые в особых кружках, выставленных у дверей занимаемого ротой здания и в одной из местных церквей; причем эти средства можно было использовать, только для устройства больницы и для пособий освобождающимся.

Поскольку, согласно штатному положению, в состав роты не входили конвойные-рядовые, то последние предоставлялись от городского гарнизона. Это вносило проблемы в повседневной деятельности рот, поскольку местное военное начальство не всегда шло на встречу, руководству рот. Кроме того охрана арестантов не являлась в среде военных почетным занятием. Также можно выделить следующую кадровую проблему: конвойные, поступающие от местного военного гарнизона, подчинялись командиру роты только на день выставления конвоя, т.е. командир арестантской роты, равно как и ее офицеры не имели над ними постоянной власти. Это могло способствовать халатности со стороны конвойных солдат.

Конвойных высылали по числу арестантов, выставляемых к работам, на основании приказа Управляющего Главным штабом Его Императорского Величества от 31.03.1829 г., должно быть не более одного на десять человек арестантов. На 10 рядовых конвойных полагался один унтер-офицер. При 60 рядовых с положенными к ним унтер-офицерами должен был быть один обер-офицер; а в некоторых случаях – и при меньшем числе конвойных, по усмотрению местного начальства. Помимо несения основной воинской службы вышеуказанные воинские чины были обязаны осуществлять охрану здания и сопровождать заключенных на работы. Конвойным запрещалось вступать в разговор с арестантами. Во избежание побега, конвойным запрещалось в рабочее время отпускать арестантов для исправления нужды. Естественные нужды допускалось справлять «…только во время шабаша, и не инока, как вособо к тому определенном месте, куда водить их с достаточным конвоем».  За нарушение этого правила, виновный подвергался наказанию в присутствии других конвойных и ротного командира[84].

К какой бы работе ни были назначены арестанты, они не могли покидать пределы острога или казармы без следующих правил: перед выводом арестантов из острога или казармы били сбор; арестанты выходили и строились по своим отделениям в две шеренги. После этого делалась перекличка, по окончании которой арестантов в порядке вели на работу. Возле каждого отделения с левой стороны шел унтер-офицер. Все движения производились обыкновенными командными словами. По окончании работ, сбор били вторично, и арестанты тем же порядком возвращались в острог. Всегда на любые работы назначалось не менее 10 человек.

Офицеры арестантских рот (исключая ротного командира) сопровождали арестантов на работу поочередно, оставаясь, целый день для наведения порядка и для присмотра за арестантами. Вечером приводили арестантов обратно в острог или казарму. Если работа дробилась на участки, то при каждом должен быть унтер-офицер. Дежурный офицер обязан был присутствовать при выходе и возвращении арестантов, а также путем обхода мест работ производил надзор за арестантами.

Арестанты арестантских рот после окончания срока нахождения в роте приписывались к казенным сельским многоземельным обществам, или городским обществам, всегда в отдаленных губерниях империи[85]. Исключение составляли лишь арестанты благородных сословий, а так же те люди которые возвращались обратно помещикам или обществам. Однако законом долгое время не предписывался порядок получения ими выходного пособия. Упоминалось лишь то, что деньги на выходное пособия берутся из подаяний не израсходованных на содержание арестантской больницы или лазарета. Также средства начисляются из той части одной трети поденной заработной платы арестантов, которая не была израсходована на улучшения условий содержания. Таким образом, мы видим остаточный принцип формирования выходного пособия. Необходимо учесть, что несмотря на все приложенные усилия занятость арестантов была низкой. Кроме того размер местной средний заработной платы, для расчета поденной платы арестантов, устанавливался порой в разы меньше действительного. Из всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что если выходное пособие и выдавалось на руки, то было крайне мало. Таким образом, эти люди, прибывая в селения на новое место жительства, оставались бес средств к существованию. Не в состоянии обзавестись домашним хозяйством они становились бременем на общества, к которым были приписаны. Только в 1860 году комитет министров принимает решение, на выдачу данной категории людей по 40 рублей. Им надлежало обзавестись хозяйством в установленный срок. Если они этого не делали, то подлежали высылки в Сибирь. Также для предупреждения растраты, выделенных денег, их употребление происходило под непосредственным наблюдением того сельского общества, к коему они приписывались[86].