Социальный конфликт

В оценках  причин благополучия богатых, данных представителями  полярных слоев общества, есть существенные различия. Бедные заметно больший упор делают на те причины, которые либо не связаны в их глазах с личными достоинствами и усилиями наиболее благополучных сограждан (например, наличие связей), либо носят ярко выраженый негативный характер - возможность брать взятки, непорядочность, связь с криминалом (рис.).

Представления россиян о причинах благополучия богатых слоев населения. (%)  

 
В свою очередь, богатые подчеркивают именно личностные качества, способствовавшие росту благополучия своих знакомых – деловую хватку, умение использовать все шансы, готовность работать без оглядки на время и здоровье, наличие высокой квалификации. Позиция населения в целом в этом вопросе уравновешивает эти крайности и носит достаточно толерантный и взвешенный характер.

Заметим, что  речь здесь дет об оценке респондентами причин благополучия тех людей, которых они знают лично, а не о точке зрения на источники богатства вообще, которые формируются под влиянием СМИ. В этом плане можно считать, что полученные в ходе исследования данные являются экспертной оценкой населением тех факторов, которые действительно позволили определенной части россиян разбогатеть за последние годы.

Что же касается распространенности в российском обществе богатых людей, то почти половина опрошенных (48,6%) полагают, что такие  случаи отнюдь не еденичны, хотя разбогатеть удалось все-таки не очень многим. Лишь треть (33,8%) населения считают, что в той местности, где они проживают, только единицам удалось за последние годы разбогатеть. При этом среди бедных этой точки зрения придерживаются почти 40%, а среди богатых – 21,1%. Наконец, 17,6% населения полагают, что в их местности за последние годы разбогатеть удалось очень многим. При этом в мегаполисах, областных центрах и даже малых городах доля считающих, что разбогатели многие, составляет от 18,7% до 21,6%, а вот в селах – вдвое меньше (9,7%). Зато половина жителей сел убеждена, что разбогатеть удалось лишь считанным единицам (в остальных типах поселений так полагают около 30%), что свидетельствует объективно низких возможностях восходящей социальной мобильности на селе в последние годы.

Во-вторых, оказалось, что в сегодняшней  России богатые, как и бедные, не изолированы от остального общества и пока продолжают «вариться в  общем котле». Возможно, это связано  с тем, что их новое социальное положение имеет не очень большой «срок давности». Примечательно, что только у 40% населения среди их ближайшего окружения (родственников, соседей, друзей, знакомых) не оказалось представителей богатых слоев населения, а каждого пятого в составе ближайшего окружения нашлись три или более богатых семьи. Учитывая, что речь идет о полярных группах общества, столь развитая система контактов между ними является еще одним свидетельством незавершенности процесса формирования жестких границ между различными социальными слоями. Короткая дистанция в межличностном общении между полярными группами общества имеет как хорошие, так и плохие стороны. С одной стороны, тесные контакты представителей слоев населения, располагающих принципиально разными возможностями, помогают развитию межсемейных трансфертов, сетей взаимопомощи в среде самого населения, что в определенном смысле смягчает материальные последствия неэффективности государственной социальной политики. С другой стороны, они способствуют определенному усугублению социальной напряженности между этими слоями общества за счет постоянного сравнения бедными своих возможностей и образа жизни с возможностями и образом жизни богатых.  

Масштабы  и глубина бедности в России  

Масштабы  бедности сводятся фактически к выявлению  доли и численности бедных в населении страны и региона. Исходным при этом является вычленение границы бедности, методология которой имеет, по крайней мере, три практики: абсолютный подход, основанный на сопоставлении денежных доходов или расходов с прожиточным минимумом (ПМ), депривационный, построенный путем измерения бедности от преобладающих в обществе стандартов потребления, и субъективный, измеряющий бедность через представления самого населения о денежных ресурсах, необходимых семье, чтобы не быть бедной. Несомненно, что ответ о численности бедного населения России имеет существенную политическую окраску. Число семей, имеющих доходы ниже ПМ, в значительной мере определяет основную линию социальной политики так на федеральном, так и на региональных уровнях. Одновременно, изменение масштаба бедности есть оценка эффективности социальной политики и деятельности властей в социальном направлении. Поэтому особенно опасны заявления чиновников, утверждающих, что доля бедного населения в России завышена именно в связи с тем, что завышен уровень ПМ и, следовательно, граница бедности. Подобного рода высказывания не могут иметь иного последствия, кроме как возмущения 10-20 млн. россиян, находящихся не только за чертой бедности, но за границей нищеты, когда доходы семьи не обеспечивают даже продуктовой корзины.

Для того чтобы  существующей картине бедности дать адекватную оценку, нужно не только методически правильно определять ее границу, но и располагать доброкачественной  статистикой, которая основана на хорошо организованных обследованиях населения, имеющих репретезентативный характер, чтобы каждый раз располагать если не адекватной картиной, то достаточно точными характеристиками численности населения (домохозяйств, семей и людей), находящегося на границе бедности. Бедность принципиально не может определяться лишь уровнем текущих доходов. Имеются еще два существенных фактора, воздействующих на уровень потребления, которые следует учитывать в дефинициях бедности: располагаемое имущество (например, тезаврируемые драгоценности). Но, как правило, в советском обществе на излете его существования население, тем более бедное, не имело жилья в собственности. Это справедливо, если исключить село.

Начиная с 1957г., Госкомстат (а ранее ЦСУ СССР) периодически проводил обследования семей  типа микроцензов, которое включало фиксирование всех источников текущих доходов. Несмотря на то, что они базировались на "отраслевом" принципе отбора семей, все-таки в сочетании со сплошным наблюдением заработной платы давали хорошую базу для оценки распределения доходов применительно к генеральной совокупности. В 1990-х годах таких обследований систематически не проводится и единственным источником для нахождения искомой величины (численности бедных людей) остались семейные бюджеты, репрезентативность которых нуждается в постоянной корректировке. Динамика доли малоимущего населения, по данным Госкомстата РФ, начиная с 1992г. до 1998г. имела формально тенденцию к снижению (с 33,5% до 20,8%), однако с третьего квартала 1998г. (в результате дефолта 17 августа) произошел существенный рост удельного веса бедных с максимальной точкой в первом квартале 2000г. (41,2%). Истекшее десятилетие, когда численность бедного населения колебалась в пределах от 30 до 60 млн. чел., характеризует весьма тяжелую ситуацию в стране, если учитывать, что сам уровень прожиточного минимума (ПМ) обеспечивает лишь физическое выживание: от 68 до 52% его объема составляют расходы на питание. Таким образом, в этих условиях около 45 млн. чел. либо вырабатывали стратегию выживания, либо пауперизировалась, переходя в слой маргиналов.

По данным Госкомстата РФ в третьем квартале 2003г. доля населения с денежными  доходами ниже величины прожиточного минимума от общей численности составляла 21,9% или 31,2 млн. человек. Эти цифры  свидетельствуют о динамике существенного снижения бедности. Но не следует создавать излишних иллюзий на этот счет, т.к. одновременно с позитивными процессами в уровне жизни населения происходит моральное обесценениесемей линии бедности, основывающейся на прожиточном минимуме, который быстро «устаревает» и в 2004г. должен получить принципиально новую оценку.

Для того чтобы  определить факторы и эффективность  мероприятий по снижению бедности, необходимо, как минимум, располагать  информацией двух типов: а) о социально-демографическом составе бедных и б) о динамике структуры бедного населения. Именно показатели, характеризующие изменение структуры бедных, на самом деле отражают пути и конкретные методы решения проблемы бедности.

Детальный анализ состава бедных семей или  то, что называется «профилем» бедных, показывает, что в демографическом плане из общего числа членов семей более четверти (27,3%) – это дети до 16 лет, около пятой части (17,2%) – лица старше трудового возраста, а остальные – более половины (55,5%) – трудоспособное население. Специальные расчеты показывают, что по половозрастному признаку в состав населения с располагаемыми ресурсами ниже прожиточного минимума 1999г. входило 59,1 млн. чел., в том числе 15,2 млн. детей, 24,9 млн. женщин и 19,0 млн. мужчин. Это означает, что бедными были: 52,4% от общей численности детей до 16 лет, 39,5% от числа женщин и 35,6% от числа мужчин. Такова самая общая характеристика. Она свидетельствует о том, что по уровню материальной обеспеченности более половины детей находятся ниже «границы» достойной жизни, а доля бедных женщин выше, чем доля бедных мужчин. Несмотря на то, что разница по полу невелика, все-таки есть все основания говорить о феминизации бедности, что подтверждается и формирующими ее факторами.

По социальному  составу среди бедных выделяются следующие группы взрослого населения: более одной трети (39,0%) – это работающие, около пятой (20,6%) – это пенсионеры, 3% - безработные, 5,3% - домохозяйки, включая женщин, находящихся в декретном отпуске по уходу за ребенком. В плане демографической типологии среди бедных семей отмечаются три группы: а) супружеские пары с детьми и другими родственниками (50,8%), б) неполные семьи, которые могут включать в свой состав других родственников (19,4%).

Рассматривая  особенности формирования бедных семей из-за неплатежей, следует подчеркнуть две наметившиеся тенденции: расширение границ бедности за счет трудоспособных слоев населения (и, прежде всего, безработных) – это первая, и вторая – увеличение доли бедных за счет работников с низким (ниже прожиточного минимума) уровнем оплаты труда либо не получающих заработка вовсе. Первая свидетельствует не только оразвитии рыночных отношений, сколько об экономической дезорганизации общества, а вторая – об иррациональности в регулировании распределительных отношений, как минимальная заработная плата устанавливается ниже прожиточного минимума и даже минимальной пенсии. Несмотря на повышение в 2003г. минимальной оплаты труда, она все еще составляет четверть от прожиточного минимума нетрудоспособного. Подобный феномен нельзя рассматривать иначе, как форму скрытой безработицы. Если работник, отрабатывая полное рабочее время, не может обеспечить себе минимум средств существования, то он как бы не трудится, а получает лишь пособие за формальную принадлежность к группе работающих. Ведь супружеские пары с 1-2 детьми, где двое взрослых работают, в советское время традиционно относились к средне- и высокобеспеченным слоям населения, а теперь каждая пятая семья оказывается за границей бедности.

Установление  минимальной заработной платы на уровне ниже прожиточного минимума, а также высокая доля работающих (выше трети) в составе бедного населения свидетельствуют о тенденциях воспроизводства рабочей силы на суженной основе, о ее непременной деградации.

Заключение 

Десятилетие трансформационного периода в России, которые многие склонны рассматривать, как новую попытку создать условия для проведения в стране органической модернизации, принесли радикальные изменения в социальную структуру и социальную стратификацию общества. В качестве универсального пускового механизма модернизации реформаторами рассматривался рынок. На произошедшие в обществе изменения никак не соответствовали тем ожиданиям, с которыми большинство населения связывало преодоление этакратического социализма. Последнее десятилетие 20 века было периодом спонтанных изменений социальных институтов, ускоренной замены государства как собственника общественных ресурсов частникам, формирования олигархической структуры собственности, оставившей опору власти, маргинализации большинства социальных групп обнищания наиболее слабых социальных слоев. Место среднего класса заняла «средняя масса», имеющая пассивные стратегии адаптации к реформам.

Сложившаяся социологическая стратификация  отличается крайней неуравновешенностью, нестабильностью, социальной дезинтеграцией и малым потенциалом развития. Акторы социального роста и инноваций сосредоточились преимущественно в верхнем элитном слое, который действовал исходяиз собственных интересов, игнорируя интересы других социальных групп. Мотор органической модернизации реально не только не заработал, он не был даже и запущен, а минимизация роли государства привела к архаизации экономики, ее структурной деградации и криминализации. Не удалось сформировать массовый слой мелких и средних предпринимателей. Условия функционирования этого самого массового актора экономической активности из года в год ухудшалась, что препятствовало росту количества малых и средних предприятий и численности, занятых в них работников, остававшихся практически неизменными на протяжении 1994-2000 гг.

Тем не менее, за последнее десятилетие 20 века в  России начали функционировать новые  элементы институциональной матрицы, соответствующие рыночной экономике: частная собственность в разнообразных  видах, конкуренция, прибыль. Формируется рынок труда, цена рабочей силы, отношения свободного обмена товарами и услугами на рыночных принципах. И хотя эти элементы рынка функционируют в локальных средах, не стали доминирующими, их влияние на жизнь общества уже очевидна, и они все больше завоевывают социальное и экономическое пространство.