Макс Вебер как основоположник немецкой социологии

понять, как действительно  протекало то или  иное  историчское  событие.  При

этом Вебер обосновывает весьма оригинальный взгляд: по его мнению,  история

и  социология  –  два  направления  научного  интереса,  а  не  две   разные

дисциплины. Так, чтобы выявить  историческую  причинность  необходимо  перво-

наперво выстроить идеально-типическую конструкцию исторического  события,  а

затем следует сопоставить  нереальный, мысленный ход событий  с  их  реальным

развитием.  Тем  самым  исследователь  перестает  быть   простым   статистом

исторических фактов и  обретает возможность понять,  насколько  сильным  было

влияние обстоятельств, какова роль воздействия  случайности  или  конкретной

личности на данный момент истории.

Учение Вебера об идеальных  типах не потеряло своей актуальности. Оно  служит

для его последователей своеобразной методологической установкой  социального

познания  и  решения  практических  проблем,  связанных,  в   частности,   с

упорядоченностью и  организованностью  элементов  духовной,  материальной  и

политической жизни.

 

                      2.Теория рациональности М. Вебера

 

2.1. Анализ общества по  характеру действий его членов

Стрежнем  веберовской  «понимающей»   социологии   является   идея   анализа

социальных реалий вообще и социальных действий в  особенности  через  призму

степени  их  рациональности.  По  мнению  социолога,  эмпирически  сравнивая

количество  целерациональных  действий  с другими действиями,  содержащими

определенный компонент  нерациональности,  и  выявляя,  какой  тип  действия

является  доминирующим,  можно  судить  об  уровне  исторического   развития

общества  вообще.  Вебер   исходит   из   того,   что   характер   общества,

демократичность или авторитарность его институтов, их функциональность  есть

производное от особенностей социальных действий индивидов,  их  рациональной

или иррациональной  составляющей.  Именно  такой  теоретико-методологический

подход использует Вебер  для сравнительного анализа культур  Древнего  мира  и

современных западноевропейских обществ.

Отправной  постулат  социолога  состоял  в  том,  что  структура  социальной

реальности  конструируется,  в  конечном   счете,   социальными   действиями

индивидов,  и  для  социологии  объект  познания  –   «истолковать,   понять

социальное  действие  и  тем  самым  казуально  объяснить  его   процесс   и

воздействие».  Изучая  социальные  действия  людей,   живших   в   различных

пространственных и временных  координатах и принадлежавших,  соответственно,

к   различным   культурам,   Вебер   обосновал   идею   определения   уровня

исторического развития обществ  по степени их рациональной организации.

Если  люди,  как  руководители,  так  и  руководимые,  в  своем  большинстве

совершают  действия  целенаправленные,  осмысленные  и   предсказуемые,   то

общественные и политические  структуры  будут  отличаться  высокой  степенью

своей организации и рациональности.  И  наоборот:  если  в  поведении  людей

преобладают эмоционально окрашенные действия со  значительными  компонентами

иррациональности,  основанные  на   религиозных   мотивах,   традициях   или

базирующиеся на  партикуляристских отношениях  – симпатиях и антипатиях,

чувствах  личной  преданности вождям,  старейшинам,  политическим  лидерам,

лояльности к «своим»  при  негативном  отношении  к  «чужакам-иноверцам»,  то

такое   общество   просто   не   может   иметь    современные    рационально

функционирующие институты.

В некоторых странах и  культурах ценностно-рациональные действия  могут  быть

доминирующими и их рациональный компонент, соответственно,  распространяется

на  все  сферы  жизни,  включая  политическую.  Пример   тому   –   политика

«пролетарского  интернационализма»,  направленная  на  то,   чтобы   сделать

революционные ценности отдельной  социально-политической группы ценностями  и

нормами государств, этносов  и других культур.

Россия до недавних пор  была  именно  такой  страной,  в  которой  ценностно-

рациональные  дейсвтия  преобладали даже  в политической  сфере.  Политика

«доброго царя» или  «отца  нации  с  твердой  рукой»,  «героя-спасителя»  или

политбюро компартии  основывалась  на  доминировании  ценностно-рациональных

дейсвтий, причем и руководителей, и руководимых.  Не  формально-рациональные

правила,  а  воля  политического  лидера  и  его  окружения  формировала   и

проводила в повседневную жизнь конкретные политические решения,  которые  не

являли собой прагматизм: многочисленные  кампании  трудно  было  предвидеть,

рационально просчитать.

Исследуя  исторически  ранние  общества,  социолог  отмечает,  что   в   них

преобладали традиционные и  аффективные действия.  Их  сущностный  признак  –

отсутствие   господства   формально-рационального   начала.    В    политике

аффективные действия выражаются в неправовом снятии  чиновника с должности

под влиянием  страхов  или  зависти,  в  неадекватном  выполнении  служебных

обязанностей из-за  нахлынувших  страстей  и  эмоций.  Действительно,  любой

политик или чиновник –  прежде всего человек, он имеет те или иные  слабости,

и человеческие страсти ему  не чужды.  Поэтому  аффективные  действия  всегда

влияли и неизбежно  будут влиять на политику,  характер  принимаемых  решений

любого общества.

Вебер, анализируя современное  ему капиталистическое общество, определяя  при

этом  и судьбу  капитализма в принципе,  отмечает,   что   это   общество

характеризуется не  столько  свободой  спекуляций,  завоеваниями  и  другими

авантюрами,  сколько  тенденцией   увеличения   целерациональных   действий,

рационализацией жизни в  целом, достижениями максимального  успеха  и  прибыли

прежде  всего  через рациональную   организацию   труда   и   производства.

«Стремление  к  предпринимательству»,  «стремление  к  наживе»,  к  денежной

выгоде…само по себе ничего общего не имеет с капитализмом,  -  писал  он.  –

Это стремление наблюдалось  и  наблюдается  у  официантов,  врачей,  кучеров,

художников,   кокоток,   чиновников-взяточников…   Капитализм   может   быть

идентичен обузданию этого  иррационального стремления, во всяком случае,  его

рациональному регулированию».