Феноменология религии

В завершении рассмотрим ступени ашвамедхи. Ритуал начинается со слога “ОМ”: “Ведь этот слог (ОМ) — согласие, ибо когда [человек] с чем-либо соглашается, то говорит  „да" ([ОМ]); то, что есть согласие, — это и есть исполнение [желания]. Исполнителем желаний становится тот, кто так зная почитает слог [ОМ]” (Чхандогья-упанишада I. 1). 

Душевное принятие ритуального текста совершается  до того, как он начинает воплощаться  в ритуале. Это соответствует  этапу очищения, цепочка тождеств — просветлению, наконец, тождество  тождеств — соединению. 

Очищение, просветление, соединение  

Многие обряды очищения носят апотропический (охранительный) характер, т. е. призваны отгонять опасные  для человека силы или злых духов. Обычно для этого зажигают огонь, используют волшебные круг, жесты  или взгляд. Наряду с апотропическими  существуют элиминаторские (удаляющие) обряды, с их помощью уничтожают нечто табуированное, в первую очередь, то, что считается греховным. В  такие обряды входит обнажение или  совершение обрядовых действий в  нагом виде, однако практикуется и  надевание специальных покровов и одежд. Очищение достигается также  с помощью обладающих силой субстанций — огня, воды и крови. Обряды очищения в более высоких формах набожности олицетворяют прощение грехов и спасение. В христианском учении вместо крови  людей и животных используется вино — символ крови распятого Христа. Распространенные иудейские обряды, связанные с кровью, рассматриваются  в Послании к евреям как всеобъемлющая  подготовка великой искупительной  жертвы Иисуса. Очищает и изгоняет демонов также воздержание от сна (всенощные), пищи (посты) и половой  жизни (аскеза). Последнее бывает кратковременным (перед совершением культовых  действий или в священное время) и постоянным (целибат священников  и монахов). Воздержание — это  уже часть жертвы, принесение божеству собственной жизненной силы и  воли. 

Жертвой является не только подношение определенных даров (еды, напитков, благовоний, животных и  людей) божеству, которое осмысляется  как личность, но часто лишь умерщвление  живого существа. Жертва нужна не только для радости божества, но и для  пробуждения его волшебной силы, чтобы оно, в свою очередь, могло  одарить человека. Первые растительные, животные и человеческие жертвы были не только выражением признательности  и благодарности, но и должны были помочь магическим образом влиять на плодородие. В жертве постоянно переплетаются  антропоморфные и волшебные символические  ряды. Особой формой человеческой жертвы становится королевская жертва, когда  волшебная сила стареющего или попавшего  в несчастье короля продолжает жить в его более молодом наследнике. Жертва мертвым приносится часто  во время похорон в виде одновременного погребения с усопшим живых членов его семьи или подданных. Позже  человеческие и животные жертвы заменяются фигурами людей и животных, жертвенными  пирогами, деньгами или другими символами, например, вместо королевской жертвы используют изгнание. Еще одной формой замены является принесение, в жертву волос (волосы как символ жизни представляли всего человека) и девственности  —. обрезание, кастрация и сакральная проституция. 

Более развитые религии, решительным образом отвергая волшебные  и кровавые жертвы, переосмысляют  и одухотворяют их: хвалебная и  благодарственная молитва, изучение священных  книг, исповедь, нравственные поступки и вручение собственной воли Богу считаются истинными жертвами. Не только человек, но и сам Бог представляется жертвующим. Сын Божий появляется в христианском учении о спасении как высший священник, который сам приносит совершеннейшую жертву на кресте Богу Отцу. Согласно представлениям, на которые повлияли эллинистические мистерии, эта жертва понимается как бескровная в таинственном акте евхаристии. Древнейшее представления всего человечества о спасении обретают здесь форму духовной веры. 

Рассматривая прохождение  по ступеням ритуала, Ф. Хайлер отмечал: человек от очищения поднимается  к созерцанию и просветлению. В  драме-мистерии он видит поступки и  судьбу божества, которые воспроизводит  в подражательных действиях. Особую значимость имеют смерть и воскрешение  божества плодородия (Осириса, Адониса, Аттиса). Античная драма-мистерия является источником не только светской театральной  драмы, но и святой христианской литургии. 

Глубокая потребность  в единении с божественным воплощается  в различных обрядах причастия. К священному предмету (камню, алтарю, изображению бога и т. д.) прикасаются, обнимают, целуют — считается, что  его субстанция переходит в почитателя. Другими формами божественной передачи сил являются помазание (при вступлении на царский, престол, рукоположении, конфирмации, болезни, бракосочетании) и возложение рук на голову Верующего (во время  обрядов или при излечении  больных). Эти формы перешли В  христианские таинства. Еще одной  такой формой является танец (особенно в масках), который выполняет не только апотропическую и подражательно-драматическую  функцию, но и мисТическо-экстатическую. Мистическое единение происходит и  во время обрядов полового общения  во время “священной свадьбы”, не важно  идет ли речь о непосредственном сексуальном  общении, или оно понимается символически. 

Субстанциональное .единение с божественным происходит при вкушении священной жертвенной еды и пьянящих Напитков. Христианская вечеря исторически связана с  еврейским благословением хлеба  и вина, а также с вкушением  пищи во время мистических культов  и языческими жертвенными трапезами  вообще. Она означает не только единение с Христом и “телом Христа”, т, е. его общиной, но и обожествление, достижение бессмертия. 

Различным формам субстанционального единения противостоит единение воль, выражаемое актом договора, заключения союза в римской и в иудейской  религиях. Обряды единения стали излюбленными и в более высоких формах набожности. Dromenon (действие) перешло в legomenon (речь). 

Священные слово  и текст  

Священное действие сопровождается священным словом. Его  нуминозный характер проявляется уже  во внешней форме: магическом песнопении, произнесении священных слов шепотом  и в магическом бормотании, наконец, в архаичном, часто чужом языке, (культовом и церковном). 

Пророчество и миф  

Божественную волю часто изъявляет оракул. Она может  толковаться разными способами: с помощью внешних предметов  и действий — палочек, костей, стрел, жребия, внутренностей животных, -наблюдения за полетом птиц или как откровения через жрецов или пророков. 

Пророческие слова  с помощью сравнения и аллегорий  становятся наглядными и достигают  своей вершины в Евангелии, радостной  вести о спасении, милости и  царстве Божьем. Харизматическая  форма возвещения Бога переходит  в форму церковной проповеди. 

Миф — это “властное  слово”, в котором действия и  воздействия бога представлены в  виде образного рассказа. Существует множество мифов — теогонические, космогонические, космологические, антропологические, социологические, объясняющие возникновение  культов, о спасении, потустороннем  мире, конце света. Религию иногда пытаются демифологизировать, что означает радикальное отвергание мифа, но чаще всего его интерпретацию. Родственна мифу легенда, предметом которой  является святой человек в его  общении с богом и миром. Мотивы легенд коренятся в действительно  необычайном религиозном опыте, а самым важным мотивом является чудо. Легенды не привязаны прочно к опреде-ленным группам людей, а  переходят из одной религиозной  среды в другую. Неисторические легенды  также являются в определенном смысле слова важными источниками религиозной  истории. 

Молитва и молчание  

Слова бога к человеку находят свой отклик в словах человека к богу — молитве. К нуминозным празвукам (древнеинд. — от, греч. – io и т.д.) и произнесению имени  бога присоединяется благословение - позитивное выражение желания и проклятие  — негативное выражение желания. Одной из разновидностей проклятия  является клятва как условное само-проклинание. В случае неправдивых речей или  невыполнения данных обещаний приносящий клятву сам на себя накликает большие  несчастья. Когда благословение, проклятие  или клятва соединяются с именем бога” они становятся похожими на молитву. Магический характер исконно  присущ христианской исповеди, которая  представляет собой элиминацию грехов путем их признания перед богом  или человеком. Еще одна форма  священных слов предназначается  для изгнания демонов: при требовании покинуть человека, в которого они  вселились, свободное построение слов переходит в строго оформленный  экзорцистский ритуал. В отличие  от изгоняющего духов молящийся  занимает смиренную позицию. Он признается высшему существу в своих грехах и умоляет о прощении; преклоняется перед силой и величием божества: восхваляет его и порожденные им творения; благодарит за милость и просит помощи. 

В более развитых формах набожности просьба о внешних  благах не допускается или вытесняется  на периферию молитвы. В центр  встает просьба о самом Боге и  об утверждении его господства в  мире. Большое место занимает наполненная  любовью мольба обо всем сущем. Например, христианская набожность больше не рассматривает  чтение молитвы как достойный  поступок или средство достичь Бога и добиться его расположения, она  считает молитву даром совершенной  Божественной милости, воздействием духа Бога, который молится в нас: “...ибо  мы не знаем, о чем молиться, как  должно, но Сам Дух ходатайствует  за нас воздыханиями неизреченными”. (Рим. 8:26). 

Как пространство, время  и число, священное слово становится одним из свойств божественной сущности: инд. brahman — жертвенная формула, vac —  речь; евр. тетга — слово, иран. — Ahuna vairya — “как наилучший Господь...”, начальные слова основной молитвы  маздаизма. 

Будучи противоположностью слова, молчание, однако, также является проявлением святости. Существуют разные виды молчания: магическое, которое  скрывает священные формулы от посторонних; культовое, призванное защищать действенность  священного ритуала; аскетическое, способствующее концентрации духовных сил; молитвенное  — онемение перед невыразимостью божественного; теологическое, отказом  от любого высказывания о "I боге пытающееся постичь тайну божественного. Молчание принимает, наконец, облик исконного  божества (предбожества), христианский гнозис становится речью, из которой  рождается Слово. 

Текст  

Для святости слова  существенную роль играют тексты, в  которых слово обретает постоянное значение. Как и цифры, буквы в  текстах считаются божественными. Широко распространенное представление  о волшебстве алфавита находит отражение  не только в еврейской мистике  Каббалы, но и христианской литургии. Начертанные священные формулы  употребляются как талисманы  и средства волшебства, например, в  тибетских молитвенных цилиндрах  и мельницах. В более развитых религиях священные книги становятся выражением высшей истины. Такими каноническими  текстами являются древнеиндийские  Веды, буддийская Трипитака в своей  цейлонской и более объемной китайской  форме, персидская Авеста, иудейская  Тора, Христианская Библия, исламский  Коран, семь произведений Ману в манихействе, Граитху сикхов, Гинза у мандеев.Священные  тексты имеют божественный источник, например, Веды считаются появившимися в результате божественного творения, высказывания, путем эманации из бога или сверхъестественного рождения их автора. Тора и Коран суть земные копии находящихся на небе несотворимых книг. Наряду с этим распространено психологическое представление: авторы священных книг были инспирированы, поэтому, находясь “в духе”, т. е. В  экстатическом состоянии, восприняли или, увидев, записали священные тексты, продиктованные небом. На основе признания божественного происхождения текстов учители веры и теологи позже развили представления о безупречности (безошибочности) канонических книг. По отношению к ним предписывалось даже культовое почитание. Так как смысл текстов очень многозначен, они интерпретировались по-разному. Теологодогматическое направление возвращает учителей веры более поздних школ к самим священным текстам. Оно апеллирует, к толкованию, которое дополняет текст и образует традицию его экзегезы. Мистическая экзегеза рассматривает текст как картины мистических переживаний, интерпретируя смысл слов аллегорически. Научная экзегеза пытается проследить историю возникновения канонических текстов, приблизиться к их авторскому пониманию. Живая религия старается вновь и вновь разорвать оковы библицизма и библиолатрии, “потому что буква убивает, а дух животворит” (2. Кор. 3:6). 

Святой человек  

Каждый человек, согласно примитивным представлениям, в определенных состояниях наполняется освящающей его силой: на войне и охоте, во время менструаций, полового сношения и зачатия, рождения и смерти. Некоторые  люди обладают святостью в силу определенных обстоятельств: отец — глава семьи  и одновременно жрец в своем доме; вождь и король — видимый бог  или его посланник и поэтому  сам божество, окруженное многочисленными  табу; наконец, жрецы или священники — видимые представители бога, которые служат ему и через  которых изливается на людей божественная сила и благодать. Одновременно они  выражают интересы человека, чьи просьбы  и жертвенные дары передают божеству. Их вторичной задачей является иная деятельность, связанная с правосудием  или наукой (астрологией, историей). У многих народов возникают целые  жреческие касты во главе с  верховным жрецом. Достоинство и  власть жрецов или священников основываются на происхождении, способности толковать  предсказания оракула, принадлежности к посвященным. В некоторых религиях нет института священников: в  джайнизме и в исконном буддизме, в иудействе после разрушения храмов, в первоначальном христианстве. Большая часть реформаторского  христианства отстаивает общий институт священства всех верующих и отвергает  сакраментальный институт священников  по должности. Но почти во всех евангелических церквах и общинах есть духовные служители, которые посредством  рукоположения и молитвы “вводятся  в должность”. 

Святость монашества есть результат свободы выбора в  отрешении от мирской жизни. Монахи принимают обеты безбрачия и  отказа от собственности, подчинения старшему, постоянной аскезы, совместной трудовой жизни. Наряду с этим они нередко  бывают энергичными проповедниками, духовными наставниками; в иудействе, христианстве и позднем буддизме на них возлагается ремесленная  и культурная работа. В Индии уже  в дохристианское время возникают  большие общины ниргрантов, яджайнистов  и буддистов, вокруг которых объединяются ученики-последователи. Христианское монашество изначально имеет эремитический (отшельнический) характер и лишь позднее  принимает койнобитическую форму (совместная жизнь под духовным руководством). В западной церкви образуются крупные, носящие имена основателей, монашеские ордены, каждый из них имеет свои особенности. В исламе также появляются мужские и женские религиозные общины. Другие религии отвергают монашество как путь к достижению совершенства.