Влияние акцентуации характера подростка на его социометрический статус в группе

Начало пубертатного периода обычно проходит без особых осложнений. Трудности начинаются в старшем подростковом возрасте, с момента вступления в самостоятельную жизнь. Тогда выступают две главные черты этого типа: чрезмерная впечатлительность и чувство собственной неполноценности. В себе видят множество недостатков, особенно в области морально-этических и волевых качеств. К родным сохраняется детская привязанность. Опеке близких охотно подчиняются. Упреки и наказания с их стороны вызывают слезы и отчаяние. Рано формируется чувство долга, ответственности, чрезмерные моральные требо­вания к себе и окружающим.

  Выраженной бывает реакция  гиперкомпенсации. Ищут утверждения себя не там, где могут раскрыться их способности, а именно в той области, где чувствуют свою слабость. Робкие и стеснительные натягивают на себя личину веселости, развязности, даже заносчивости, но в неожиданной ситуации быстро пасуют. При довери­тельном контакте за спавшей маской «все нипочем» от­крывается жизнь, полная самобичеваний, тонкая чувст­вительность и непомерно высокие требования к самому себе. Нежданное сочувствие может сменить браваду на бурно хлынувшие слезы.

От сверстников не отгораживаются, стремятся к ним, но в выборе друзей разборчивы, а в дружбе привязчи­вы. Близкого друга предпочитают шумной компании. Увлечения сенситивных подростков бывают двоякого рода: одни носят интеллекту­ально-эстетический характер (искусство, музыка, рисо­вание, домашние цветы, певчие птицы, и т.п.), причем удовольствие доставляет сам процесс этих занятий; к особо высоким результатам вовсе не стремятся, даже свои реальные успехи оценивают весьма скромно. Дру­гой род увлечений обусловлен реакцией гиперкомпенса­ции. Здесь важен достигаемый результат и признание со стороны. Мальчики пытаются преодолеть «слабово­лие» занятиями силовыми видами спорта (борьба, атлетическая гимнастика и т. п.                   

     Сексуальное влечение усиливает застенчивость и пе­реживания собственной неполноценности. В силу гипер­компенсации признания в любви могут быть столь решительными и неожиданными, что пугают и отталкивают. Отвергнутая любовь утверждает в мыслях о своей неполноценности. Могут возникнуть суицидные намере­ния.                                

  Ни к делинквентности, ни к алкоголизации склонно­сти не отмечается. Сенситивные юноши обычно не ку­рят. В алкогольном опьянении вместо эйфории нередко можно наблюдать депрессивные переживания.

Самооценка отличается высоким уровнем объектив­ности. Лгать и притворяться не любят и не умеют. От­каз отвечать предпочитают неправде.

Сенситивная акцентуация служит почвой для острых аффективных реакций интрапунитивного типа, фобического невроза, реактивных депрессий, эндореактивных психозов. По-видимому, сенситивная акцентуация сопря­жена с более высоким риском заболевания прогредиентной шизофренией.

У людей с психастеническим типом акцентуации в детстве, наряду с некото­рой робостью и пугливостью, рано проявляется мотор­ная неловкость, склонность, к рассуждательству и не по возрасту интеллектуальные интересы. Иногда уже в детском возрасте начинаются фобии, то есть боязнь не­знакомых людей и новых предметов, темноты, страх оказаться за запертой дверью.

Критическим периодом, когда психастенические чер­ты начинают раскрываться во всей полноте, обычно бы­вают первые классы школы, когда безмятежное детство сменяется первыми требованиями к чувству ответствен­ности. Необходимость отвечать за себя и особенно за других представляет один из самых чувствительных ударов для психастенической натуры.

       В пубертатном периоде резких обострений психасте­нии обычно не бывает. Декомпенсации могут наступать в моменты предъявления высоких требований к чувству ответственности (например, во время экзаменов).

       Главными чертами психастенического типа являются нерешительность, склонность ко всякого рода рассужде­ниям, тревожная мнительность в виде опасений за бу­дущее — свое и своих близких, любовь к самоанализу, самокопанию и легкость возникновения навязчивых страхов, опасений, действий, ритуалов, представлений, мыслей. Мальчикам бывает особенно свойственна тревога за мать: как бы она не заболела и не умерла, не попала бы под транспорт и т. п. Если мать опаздывает, где-то без предупреждения задержалась, такой подросток не находит себе места.

Защитой от постоянной тревоги за будущее стано­вятся выдуманные приметы и ритуалы. Например, вы­ходя из дома, переступать порог только левой ногой, на контрольные и экзамены надевать одну и ту же «сча­стливую» рубашку и т.п. Другой защитой является специально выработанные педантизм и формализм, ко­торые питаются мыслью, что если все заранее преду­смотреть и не уклоняться от намеченного плана, то ни­чего плохого не случится.

Нерешительность особенно проявляется в долгих и мучительных колебаниях, когда надо сделать самостоя­тельный выбор. Однако уже принятое решение должно быть немедленно исполнено, при этом вдруг обнаружи­вается поразительная нетерпеливость. У психастениче­ских подростков приходится видеть реакцию гиперкомпенсации в отношении своей нерешительности и неуве­ренности. Она проявляется неожиданными самоуверен­ными и безапелляционными высказываниями, утриро­ванной решимостью и скоропалительностью действий в моменты, когда как раз требуется осмотрительность и осторожность. Постигающие при этом неудачи еще бо­лее усиливают нерешительность и сомнения.

Физическое развитие обычно оставляет желать луч­шего. Все ручные навыки и занятия спортом даются плохо. Исключение составляют лишь те виды спорта, при занятиях которыми нагрузка падает на ноги (бег, прыжки, лыжи, велосипед). В этих видах иногда дости­гаются лучшие результаты.

      Подростковая реакция эмансипации выражена слабо и нередко замещена патологической привязанностью, к кому-либо из близких. Тяга к сверстникам проявляется в робких формах. Увлечения, как правило, ограничива­ются интеллектуально-эстетическими хобби. Сексуальное развитие зачастую опережает общее физическое. Подростковые нарушения поведения (делинквентность, побеги из дома, алкоголизация) психастеникам не при­сущи.

Самооценка, несмотря на склонность к самоанализу, далеко не всегда отличается правильностью и полнотой. Часто выделяется склонность находить у себя черты са­мых разных типов, в том числе совершенно не свойст­венные, например, истерические.

Воспитание в условиях «повышенной моральной ответственности», когда взрослые перекладывают на детские плечи забо­ты по уходу и надзору за малышами или беспомощны­ми членами семьи, резко усиливает психастенические черты. Повышенная ответственность может быть свя­зана со слишком большой надеждой родителей на выда­ющиеся успехи ребенка и подростка в учебе, занятиях музыкой и т.п. Склонный к психастении подросток чут­ко улавливает эти высокие родительские экспектации и страшится их не оправдать, чтобы не утратить всей полноты родительской любви. Воспитание по типу доми­нирующей гиперпротекции, сочетающееся с постоянны­ми и чрезмерными призывами к чувству ответственно­сти, предусмотрительности, с запугиванием возможны­ми неприятностями и невзгодами также может привести к психопатическому развитию психастенического типа.

С первых лет жизни дети, относящиеся к шизоидному типу, любят иг­рать одни. Они мало тянутся к сверстникам, избегают возни и шумных забав, предпочитают общество взрос­лых, подолгу молча слушая их беседы между собой. К этому может добавляться какая-то недетская сдер­жанность и даже холодность.

       В подростковом возрасте все черты шизоидного типа крайне заостряются. Прежде всего, бросаются в глаза замкнутость и отгороженность. Иногда духовное одино­чество мало тяготит подростка, который живет своими, необычными для других, интересами и увлечениями. Чаще же неспособность устанавливать контакты тяже­ло переживается. Неудачные попытки найти себе друга по душе,  быстрая истощаемость в контакте («не знаю о чем еще говорить») побуждают к еще большему уходу в себя.

    Замкнутость сочетается с недостатком интуиции - неумением догадаться о несказанном другими вслух, угадать их желания, почувствовать чужие переживания, неприязненное отношение к себе или, наоборот, симпа­тию и расположение, уловить момент, когда не следует навязывать свое присутствие. К недостатку интуиции примыкает недостаток сопереживания — неумение от­кликнуться на радость или печаль другого, понять оби­ду, отозваться на чужое беспокойство и волнение. Сла­бость интуиции и сопереживания создает впечатление холодности и черствости. Некоторые поступки могут по­казаться жестокими, но они связаны с неспособностью вчувствоваться в страдания других, а не с желанием получить садистское наслаждение.

     Внутренний мир почти всегда закрыт для посторон­них и зачастую бывает заполнен фантазиями и увлече­ниями. Шизоидные подростки могут раскрываться неожиданно и обычно перед человеком малознакомым, и даже случайным, но чем-то импонирующим их прихотливому выбору. В то же время их внутренние пережи­вания могут навсегда оставаться скрытыми от близких или от тех, кого они знают много лет.

Недоступность внутреннего мира и сдержанность в проявлении чувств делают неожиданными и непонятны­ми для окружающих многие поступки, ибо весь ход предшествующих переживаний и мотивов остается скры­тым. Чудачества бывают неожиданны, но не служат эгоцентрической цели привлечь к себе внимание.

   Подростковая реакция эмансипации обычно проявля­ется весьма своеобразно. Шизоидный подросток может терпеть мелочную опеку в быту и даже не замечать ее, подчиняться установленному распорядку и режиму, но готов реагировать бурным протестом на малейшую по­пытку вторгнуться без дозволения в мир его интересов, увлечений и фантазий. Однако реакция эмансипации легко может оборачиваться социальной нонконформностью—негодованием по поводу существующих пра­вил и порядков, насмешками над распространенными идеалами, интересами и духовными ценностями, злопы­хательством по поводу «отсутствия свободы». Подобные суждения могут подолгу скрытно вынашиваться и не­жданно для всех реализоваться в решительных действи­ях или публичных выступлениях. Прямолинейная крити­ка других в таких случаях осуществляется без учета ее последствий для себя.

Реакция группирования со сверстниками внешне вы­ражена слабо. Замкнутость затрудняет контакты, а не­податливость общему влиянию не позволяет полностью слиться с группой. Иногда шизоидные подростки под­вергаются насмешкам и преследованиям сверстников, иногда же, благодаря холодной сдержанности и неожи­данному умению постоять за себя, внушают уважение и заставляют соблюдать дистанцию. Но успех среди сверстников может быть предметом сокровенных фанта­зий шизоидного подростка.

Увлечения нередко отличаются необычностью, силой и постоянством. Чаще встречаются интеллектуально-эстетические хобби. Увлечения нередко таят от других, боясь непонимания и насмешек. Делятся ими, если встречают интерес, но никогда не выставляют напоказ. В спорте предпочитают индивидуальные занятия, но не коллективные игры. Место увлечений могут занимать одинокие многочасовые прогулки. Некоторым шизоидам хорошо даются тонкие ручные навыки: игра на музы­кальных инструментах, всяческие поделки.

Сексуальная активность для окружающих обычно остается незамеченной. Алкоголизация встречается редко. Опьянение обыч­но не сопровождается эйфорией. Однако у не­которых небольшие дозы крепких напитков облегчают установление контактов и устраняют чувство неестест­венности во время общений. Тогда алкоголь может ре­гулярно использоваться в качестве своеобразного «ком­муникативного допинга». Может возникнуть необычная психическая зависимость, отличная от известной психи­ческой зависимости у алкоголиков. В указанных случа­ях прием алкогольного допинга подростком становится необходимым ритуалом перед вынужденными активны­ми общениями. С той же целью легко могут быть нача­ты приемы наркотиков. Опасность токсикоманического поведения у шизоидов больше, чем алкоголизации.

     Делинквентное поведение встречается нечасто. Груп­повые правонарушения не свойственны. Однако преступ­ления могут совершаться «во имя группы», чтобы груп­па признала «своим». В одиночку совершаются и сек­суальные правонарушения.

   Самооценка шизоидов отличается избирательностью. Хорошо отдают себе отчет в своей замкнутости, трудно­сти контактов, непонимании окружающих. Противоре­чия же в своем поведении не замечаются или им не придается значения. Любят подчеркивать свою незави­симость и самостоятельность.

Ударам по «слабому звену» шизоидной акцентуации является ситуация, в которой необходимо быстро и легко вступать в неформальные контакты (формальные контакты, в отличие от сенситивных подростков, при шизоидной акцентуации даются относительно легко). Непереносимым является также грубое насильственное вторжение в интимный мир фантазий и увлечений. Дру­гие же психические травмы переносятся иногда удиви­тельно стойко. В целом шизоидная акцентуация подросткового возраста обычно не препятству­ет хорошей социальной адаптации.

Шизоидная акцентуация сочетается с повышенным риском заболевания вялотекущей шизофренией.

Лишь в части случаев черты эпилептоидного типа акцентуации явственно проступают еще в детстве. Такой ре­бенок может часами плакать и его невозможно ни утешить, ни отвлечь, ни приструнить. Наряду с этим, могут  выявиться садистские склонности, дети любят мучить животных, дразнить младших, издеваться над беспо­мощными. Отмечается также недетская бережливость по отношению к одежде, игрушкам, всему «своему» и крайне злобная реакция на тех, кто собирается поку­шаться на их собственность. В школе обнаруживается мелочная аккуратность в ведении тетрадей.

  В большинстве случаев черты этого типа становятся очевидными только в подростковом возрасте. Главной из них является склонность к периодам злобно-тоскливого настроения с накипающим раздражением и поискам объекта, на котором можно сорвать зло. Такие состоя­ния длятся часами, реже днями, постепенно начинаясь и медленно ослабевая. С ними тесно связана аффектив­ная взрывчатость. Вспышки возбуждения лишь при пер­вом впечатлении кажутся внезапными. Аффект накипа­ет долго и постепенно. Повод для взрыва может быть ничтожным, сыграть роль последней капли. Аффекты не только сильны, но и продолжительны, долго не насту­пает успокоения. В аффекте могут отмечаться без­удержная ярость, циничная брань, жестокие побои, без­различие к беспомощности объекта нападения и. неспо­собность учесть его превосходящую силу. Реже эта ярость оборачивается аутоагрессией с нанесением себе порою тяжких повреждений.