Политическая идентичность

***

Таким образом, был осуществлен  подробный анализ феномена «идентичность», начиная с истоков организации этого понятия и особенностей его формирования.  Необходимо четко понимать, что же было характерно в самых общих чертах для того научного контекста, в рамках которого происходило становление проблематики идентичности, ни одно из психологических понятий не страдает такой неопределенностью, как понятие идентичности.

Для большинства исследователей вопрос о структуре идентичности, был производным от  вопроса о ее развитии и конкретные решения его, по сути, не выходили за рамки «эриксоновского»  деления  на персональную и социальную. Понятие «идентичность» обозначает твердо усвоенный и личностно принимаемый образ себя во всем богатстве отношении личности к окружающему миру, чувство адекватности и стабильного владения личностью собственным «Я» независимо от изменений «я» и ситуации. Идентичность это показатель зрелой взрослой личности. Прежде чем стать зрелой личностью подросток проходит определенные стадии формирования идентичности: орально-сенсомоторная, обретение самостоятельности, локомоторно-генитальная, овладение умениями, достигнутая идентичность, мораторий, диффузная идентичность и предрешенная идентичность.

1.2 Понятие «политической  идентичности». Её особенности.

Тема политической идентичности вошла в арсенал российской психологической  науки относительно недавно. В частности, в контексте идентичности анализируются  проблемы политического менталитета, политической культуры, трансформации политического сознания и образов политики. В то же время феномен политической идентичности является междисциплинарным и рассматривается в философии, политологии, политической социологии, политической психологии.

«Можно выделить два "теоретических полюса", в рамках которых может быть определена политическая идентичность.

Первый подход может быть обозначен  как институциональный. С этих позиций, политическая идентичность локализуется вокруг групп и институтов, непосредственно связанных со структурой политического: партиями, государством, гражданством и т.п. и только по вопросам выработки политического курса, т.е. непосредственно с осуществлением власти и властных отношений. 

Однако часто в поле политического  попадают идентичности, которые изначально не были политизированы, но защита, которых требует участия в политике. Говоря о политизированной идентичности, часто сложно определить точку отсчета. Представляется, что политизированной идентичность становится с момента выдвижения группой требований, так или иначе связанных с властью (претензиями на власть, требованиями невмешательства власти и т.п.) Таким образом, в рамках второго подхода к политической может быть отнесена как институциональная политическая идентичность, так и неполитическая идентичность в результате политизации».⁶

Опираясь на вышесказанное, дадим  определение: политическая идентичность – особое измерение социальной идентичности, связанное с (само)определением сообщества в политических категориях в процессе соотнесения с определенными политическими институтами и имплицитно подразумевающее и специфическую для данного сообщества и его членов форму участия в политическом процессе, в том числе и взаимоотношений с другими участниками политического процесса, не являющимися членами данного сообщества. Практическое проявление политической идентичности выражается в характере и форме требований и ожиданий, которые носители данной идентичности предъявляют политической системе.

Политическая идентичность индивида утверждается в ходе соотнесения  собственных представлений о  приоритетах общественного развития  с идейными ориентирами и целями политических авторов. Такой выбор закрепляется средством символической политики, которая вырабатывает разделяемые членами группы имиджи, знаки и ритуалы, создавая узнаваемые символические опоры политической идентичности  больших сообществ. В случае политической идентичности речь идет, прежде всего, об идентификации индивидов или групп с политически значимыми символами.  Для большинства людей политика представляет собой непрерывный «парад абстрактных символов»

Политическая идентичность, также как и социальная, имеет групповую природу. То есть она проявляется в ощущении принадлежности к какой-либо группе (например, партии, идеологическому течению и т.д.) и/или как отождествление группой себя с какой-либо политической позицией и признание этого со стороны других субъектов политического процесса. Например, борьба партий за возможность сформировать правительство и проводить определенный политический курс, а также последующее поведение ее как правящей партии с целью доказательства своего соответствия этой позиции. Как отмечает российский социолог Ю.Качанов, «Политическая идентичность субъекта установлена, когда другие субъекты политических отношений кодифицируют его как… определенного агента путем приписывания ему тех же значений идентичности, которые он признает для себя или объявляет сам»⁷

Политическая идентичность рациональна  и рефлексивна одновременно. Человек, занимая какую- либо статусную позицию, должен одновременно оценить  и своё положение, и свою систему взглядов, а также их соотношение с множеством других индивидов и групп , с рядом политических объектов.

Идентичность формируется под  влиянием явлений трех типов: психологической деятельности субъектов, системы ценностей и стереотипов, которые интериоризируются субъектами, и спецификой политической позиции (ее функциональными особенностями, а также «смыслом», придаваемым ею со стороны участников политического процесса).

Проблема политической идентичности имеет этнокультурное измерение. В одних культурах (например, в западноевропейской традиции) подчёркиваются единство и целостность личности  независимо от её конкретных социальных идентичностей; текучесть и зависимость личностных свойств от системы социальных ролей рассматриваются как нечто  болезненное или как показатель «кризиса идентичности». В восточных культурах (например японской) высоко ценится «свобода от самости» и акцентируется множественность «Я», представленная как совокупность относительно автономных рядов отношений, прав и обязанностей. Эти различные ориентации проявляются на уровне теории (религиозные, философские и т.п. представления , идеология) и обыденного массового познания и языка.

Развитие теории политической идентичности в отечественной  и зарубежной науке.

Сформировавшаяся в начале 1960-х годов в западной политической науке теория идентичности прошла в своём развитии несколько этапов.

Хотя эта концепция  утверждается в рамках психоанализа уже с 1920-х годов, в рамках социологии с 1930-х – еще с последней  четверти 19 века, отсчёт в политической науке ведется с эмпирических исследований американских учёных середины XX века, в первую очередь коллектива авторов «Мичиганского проекта»⁸

Взгляды этих исследователей оценивают как биохевиористические. Так они пришли к следующим  выводам: а) люди хотят чувствовать  близость к себе подобным; б)сходство пробуждает определённые ощущения; в) люди признают партийные различия как  существенные. Обыватели не рассуждают в идеологических категориях; у большинства голосующих отсутствует или очень низкое соответствие идеологических установок и их политических взглядов. Даже не обладая знаниями по спорным проблемам или общей идеологической ориентации, большинство граждан имели общую политическую ориентацию (когнитивную и аффективную карту), которая определяла их электоральный выбор . Люди структурировали свое понимание комплекса спорных проблем, кандидатов событий компании , через призму лояльности политической партии. Партийная идентичность рассматривалась как производная от социального опыта  избирателей, их первичной социализации в семье и групповой социализации в более зрелом возрасте.

В 1960-х годах мичиганская  модель была общепринятой. Авторы «Американского избирателя»  считали, что в демократическом обществе  с устойчивой двухпартийной системой⁹  политическая идентичность связана с психологической вовлеченностью в политику, способствует формированию общественного мнения, влияет на электоральное поведение, препятствует созданию новых партийных движений и благоприятствует стабильности  существенной партийной системы. Она выполняет функции структурирования общества, интеграции интересов групп, фиксирует корпоративное настроение реально существующих или символических групп, формирует общественное мнение и обеспечивает социальный контроль над поведением граждан.

Устойчивая политическая идентичность членов организации повышает эффективность её деятельности и  выполняет психотерапевтическую роль, снижает тревожность, дает ощущение своей сопричастности социально  значимым целям. Важной функцией политической  самоидентификации граждан является удовлетворение потребности в признании.  В некоторых случаях она играет роль мотивации поведения, способствует преобразованию потребностей в действия, помогает людям ориентироваться в политическом пространстве, позволяет оценивать происходящее.  Идентичность формируется первоначально на основании имитации. Наблюдение поведения референтной группы, осознание существующих возможностей и выгод, влекущих за собой подобное поведение, апробация подобного поведения – все это элементы способствующие формированию определённой политической идентичности индивида.

Исследователями в разное время были предложены три классические модели «воронки причинности» для описания мотивов электорального поведения, в которых фигурирует партийная идентичность как основание идентичности политической. В первоначальной версии «мичиганской четвёрки» с учетом временного аспекта выделялись социально- демографические факторы, самоидентификация с той или иной партией, личность кандидата, особенности избирательной компании ( наличие негативной рекламы, использование «грязных» технологий), обсуждение выборов с близкими, друзьями и сослуживцами. Согласно предложенной в середине 1980х годов схеме М. Шэнкса – У. Миллера¹⁰, на электоральный выбор в следующей временной последовательности воздействуют демографические  характеристики, приобретенные личностные характеристики (образование, род деятельности, место жительства, круг общения) идиологические диспозиции,  партийная самоидентификация, оценка деятельности кандидатов , чувства и аффекты , вызываемые кандидатом. Т. Дж. Колтон предложил модель объяснения электорального поведения на основе анализа а)  социально- статусных характеристик избирателей б) их оценки политической и экономической ситуации  в) партийных предпочтений г) позиции по конкретным вопросам д) ретроспективных оценок инкумбентов ( уже занимающие властные посты политиков) е) оценок персональных качеств политических выборов  ж) перспективных ожиданий избирателей от партий и кандидатов  и степени их соответствия предвыборным программам  политических игроков.

 Спустя десятилетия  после  появления « Американского  избирателя» социально – психологический подход стал популярным в Британии: в 1969 и 1974 гг вышли в свет книги  Д. Батлера и Д. Стоукса « Политические изменения в Британии»¹¹.Панельные исследования группы Британских электоральных исследований(BES) показали что только такие проблемы как государство всеобщего благосостояния ( социальные программы, пенсии и строительство муниципального жилья), забастовки и иммиграция, были значимы для общественного мнения, так и для политики партий, а потому создавали ситуацию «голосования по проблемам».  Типичный британский избиратель  был вынужден адаптировать  свои установки , склоняясь то к правому, то к левому крылу по спорным вопросам. В Великобритании концепция оценки  себя как сторонника  какой- либо партии ( категория «видения себя» - применялась более охотно , чем понятие идентичности) использовалось для объяснения  поддержки избирателям в течении длительного времени определённой партии .

Люди наследуют свою политическую идентичность  из обычной  лояльности к консервативной или лейбористской партии. Для Д. Батлера  и Д. Стоукса самооценка как сторонника  имела три параметра измерения; она была: а) всеобъемлюще глубокой; б) стабильной, устойчивой;  в) усиливающейся с возрастом. Они говорили  об этом процессе как «фотографической  репродукции» ( т. е. простом  некритическом копировании), слепке взглядов родителей, со временем ослабевающем. С возрастом избиратели оказывались под более сильным влияние таких социальных групп, как соседи , сослуживцы, приятели. «Индивиды персонифицирую себя с определённым классом, формируют позитивное отношение к партии, которая заботится о защите  классовых интересов»¹², классовые разломы продолжали оставаться  более связными с партийной идентификацией, чем другие социальные разделения , такие как регион , домовладение, религия. Возраст и пол. Согласно данной модели, социальные групповые идентичности  могут оказывать как прямое влияние на выбор при голосовании, так и косвенное, непрямое через партийные установки.

Итак,  в период с 1970х 1980х годов – период безусловного доминирования американской концепции партийной идентичности, которая с помощью «воронки причинности» объясняла устойчивое электоральное поведение и делала возможными среднесрочные прогнозы исхода выборах в странах с двухпартийной системой. Политическая идентичность фактически приравнивалась к партийной. При этом идеологическую и персонифицированную модели идентичности в начальной версии теории рассматривали как альтернативные или дополнительные к партийной. К основным функциям политической идентичности относили: ограничение возможности встраивания в политическую систему новых партий, отсечение ненужной («излишней») для избирателя информации о выборах (функция информационного «сита») и определение «своей» по идеологическим основаниям группы. Признавалось, что развитие идентичности может осуществляться в моделях: а) «он–другой–иной», допускающей толерантное восприятие, и б) «он–чужой–враг», связанной с формированием ксенофобии, расовой неприязни, опасения присутствия людей с иными политическими взглядами и так далее. Европейских исследователей (сначала — в Великобритании, поздней — в Германии и странах Скандинавии) теория партийной идентичности заинтересовала достаточно быстро — уже к концу 1960-х годов. Фактически в течение четверти века исследователи не только не подвергали сомнению теорию идентичности в варианте, выдвинутом «мичиганской четверкой», но все их усилия сначала — в 1970-х годах — были направлены на эмпирическое подтверждение этой концепции для стран с двухпартийной мажоритарной системой, а позднее — в начале 1980-х годов — на поиск методического инструментария, который мог бы подтвердить правомерности теории партийной идентичности в странах с многопартийной пропорциональной партийной системой.