Свобода личности

Тема: Свобода личности. 

Введение 

1. Проблема свободы  человека в истории философии. 

2. Ответственность  и свобода нравственного выбора  между добром и злом. 

3. Проблема совести. 

4. Свобода научного  поиска и социальная ответственность  ученых. 

Заключение 

Введение 

Свобода выступает  одной из универсальных характеристик  человеческого бытия. Это – способность  человека овладевать условиями своего бытия, преодолевать зависимости от природных и социальных сил, сохранять  возможности для самоопределения, выбора своих действий. Вопрос о  свободе является одним из важнейших  в определении человеком своих  позиций, ориентиров своей жизни  и деятельности.  

Проблема свободы  связана со спецификой человеческой истории. На разных этапах истории, она  осмысливается специфически. Понятие  свободы связано с понятиями  необходимости, зависимости, отчуждения, ответственности. Взаимоопределения  этих понятий и соответствующие  схемы людского поведения изменяются от эпохи к эпохе, они специфичны для различных культурных систем. Для человека родоплеменного общества быть свободным означает принадлежать роду, племени, быть «своим». Стать изгоем означало верную смерть; свободы от рода не мыслилось. Для человека индустриального  общества, напротив, свобода носит, прежде всего, экономический и юридический  смысл как свобода распоряжаться  своими деятельностными силами, своей  личностью, владеть средствами производства и обладать возможностью их создания. В ХХ веке в связи с тем, что  люди вынуждены взаимодействовать  в условиях многомерного социального бытия, свобода становится способностью человека к поведению, соразмеряющему самостоятельность индивида с действием разнообразных социальных, культурных, технологических форм, с умением осваивать и контролировать их воспроизводство.     

В Новой философской  энциклопедии отмечается: «Свобода –  одна из основополагающих для европейской  культуры идей, отражающая такое отношение  субъекта к своим актам, при котором  он является их определяющей причиной и они, стало быть, непосредственно  не обусловлены природными, социальными, межличностно-коммуникативными, индивидуально-внутренними  или индивидуально-родовыми факторами. Культурно-исторически варьирующееся  понимание меры независимости субъекта от внешнего воздействия зависит  от конкретного социально-политического  опыта народа, страны, времени». 

1. Проблема свободы  человека в истории философии. 

Проблема свободы  уходит своими корнями в глубокую древность. 

Термин «свобода»  в античности используется в основном в юридическом контексте, так  как именно рассмотрение права в  данном обществе наиболее ясно показывает, до какой степени самосознания дошла  свобода. Например, античное право, признавая  противоположность свободного человека и раба, было озабочено тем, чтобы  придать свободе реальный статус, делая из рабства одних условие  действительной свободы других. 

В то же время античность показала, что свобода, будучи реальной, остается лишь привилегией некоторых  и не может определить человеческую сущность в ее всеобщности. 

Между тем, именно античность продемонстрировала ограниченное, но конкретное и реальное сознание свободы, тогда как современные определения  свободы  непосредственно включают ограничение и отрицание свободы. Свобода каждого конкретного  человека прекращается там, где начинается свобода другого человека, и закон  должен определить границу между  свободами. Но, таким образом, свобода  человека определяется через ограничение  или лишение человека его  свободы. 

И хотя термин «свобода»  встречается у античных авторов (еще эпикурейцы утверждали, что  человек свободен, если он может  реализовать свои желания), в собственно философском плане проблема свободы  более или менее четко формируется  лишь в Новое время. Так Г. Лейбниц  отмечал: «Термин свобода очень  двусмыслен». Отрицательные определения  сводятся к констатации отсутствия противодействия, а положительные  – к состоянию субъекта, действующего по собственной воле. 

В работах  английских и французских мыслителей  К. Гельвеция, Т. Гоббса, Ж. -Ж. Руссо проблема свободы  ставилась и решалась, как правило, в контексте теории общественного  договора, где права человека на жизнь, свободу и ответственность  раскрывались как «естественные  права» человека. В философиях общественного  договора свобода представлена, прежде всего, как свобода выбора (libre arbiter) естественно независимого индивида. Для преодоления противоречия необходимо, чтобы по «Общественному договору», то есть по соглашению между свободными волями, которое конституирует общество, каждая независимая воля потеряла  «свою естественную свободу». Эта  утрата абсолютна, так что формула  договора была бы формулой тоталитарного  общества, в котором индивид, лишенный всякого права, целиком подчинен социальной целостности, часть которой  он составляет. Но такая абсолютная утрата всех прав противоречиво выступает  абсолютной гарантией всех прав и  настоящей свободы.   

На смену концепции  свободы, построенной на теории общественного  договора, приходят концепции онтологического  и гносеологического плана, характерные  для немецкой классической философии. В немецкой классической философии  противоборствовали два полярно  противоположных взгляда на человеческую свободу: детерминистская трактовка  свободы, где свобода выступает  как познанная необходимость  и альтернативная точка зрения, согласно которой свобода не терпит детерминации, а представляет собой разрыв с  необходимостью, отсутствие сдерживающих границ. Понимание диалектической природы  свободы упирается в анализ взаимодействия ”Я” и ”Не-Я”, в анализ ее как  посредника между всеми гранями  взаимопереходов процессов освоения и отчуждения. Представляя собой  не некую вещь, но меру процессуального  тождества противоположностей, свобода  всегда внутренне противоречива  и, следовательно, неопределенна, размыта, амбивалентна. 

Иммануил Кант относил  свободу к «неизбежным проблемам  самого чистого разума» наряду с  Богом и бессмертием. Кант, как  известно, дал несколько формулировок своего категорического императива. Одна из них сформулирована так: «Поступай  так, чтобы максима твоей воли могла стать принципом всеобщего  законодательства», то есть, чтобы твоя субъективная максима стала объективным  законом. Эту формулу он использует как в «Основах метафизики нравственности», так и в «Критике практического  разума». В «Основах» есть и две  другие формулировки знаменитого принципа, восходящего к христианской традиции.  «Поступай так, чтобы ты всегда относился  к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого так  же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как  к средству». Здесь рассматривается  человека не как вещь среди вещей, но как наивысшее и самое свободное  существо. 

Категорический императив  – это пропозиция, объективно и  априорно выдвигающая волю. Практический разум сам по себе практичен именно потому, что детерминирует волю автономно. Существование морального закона не нуждается в доказательствах, ибо  он является первичной данностью  разума. И этот факт разума можно  объяснить, если принять как факт свободу. Действительно, сознанию долга  ничто не предшествует, а свободе  предшествует долг. Более того, человек завоевывает свободу только потому, что сознание долга явилось раньше. Если все обстоит так, то мы  стоим перед лицом совершенно уникального факта. 

По Канту сказать  «Я должен» - то же самое, что «Я свободен» (иначе долженствование бессмысленно). Это и есть метафизическая сущность свободы. 

Кант уточняет: если понимать свободу в позитивном смысле, то есть как аналитическую пропозицию, то тогда была бы необходима интеллектуальная интуиция (которая здесь совершенно недопустима по тем самым причинам, о которых он говорил в «Критике чистого разума»). 

По Канту: свобода  – это независимость воли от природного феноменального закона; то, что вне  каузального механизма. Свобода  – качество воли самоопределяться посредством только чистой формы  закона, не спрашивая о его содержании. Свобода ничего не объясняет в  мире феноменов, зато все объясняет  в сфере морали, открывая широкую  дорогу автономии. Кант говорит, что  было бы безрассудством вводить в  науку свободу, если бы практический разум и моральный закон не обладали автономией. Формулу «Если  смогу, сделаю» Кант не приемлет. «Должен, следовательно, можешь», - в этом суть кантианства.           

Если определять свободу как независимость воли от природных законов и от содержания морального закона, то мы получим ее негативный смысл. Если к этому мы добавим свойство воли самоопределяться, то получим специфически позитивный ее смысл. Автономия в том и  состоит, что воля сама себе предписывает закон. У Канта свобода, автономия  и «формализм» неразрывно связаны  в том смысле, что материя никогда  не может быть мотивом или определяющим условием волевого действия. В противном  случае из максимы нельзя сконструировать  закон по причине ее ненадежности. 

В «Критике практического  разума» понятия свободы как  предмета третьей антиномии космологической  идеи, бессмертия души и Бога становятся уже постулатами. Постулаты –  не теоретические догмы, а предпосылки, с практической точки зрения. Итак, свобода есть условие императива. Кант даже называет категорический императив  синтетической априорной пропозицией, структурно включающей свободу. Но он идет дальше: категория причины, чистое понятие, само по себе применимо как  к миру феноменов, так и миру ноуменов, понятая как механическая и свободная. Воля будет свободной причиной. Человек  как феномен признает свою подчиненность  механической каузальности. Но как  существо мыслящее, он свободен благодаря  моральному закону. Сколь ни непосредственным достоянием любого человека является чувство свободы, оно, тем не менее, не находится на поверхности сознания. Требуется глубина анализа, чтобы  возникало целостное восприятие принципа свободы. 

Определенные положения  о природе свободы человека, выводимые  И. Кантом, нашли свое воплощение и  дальнейшее развитие в философии  И. Г. Фихте. Как заметил философ, между процессом формирования свободы  и ее реальным обнаружением, проявлением, как правило, образуется временной  интервал. Свобода реализуется поэтапно. Одни границы определяют ее становление, в рамках других происходит ее воплощение. Этапы формирования свободы имеют  различную психологическую окраску. Фихте выделяет пять эпох всемирной  истории: 

-  «эпоха безусловного  господства разума через посредство  инстинкта - состояние невинности  человеческого рода; 

-  эпоха, когда  разумный инстинкт превращается  во внешний принудительный авторитет;  это время положительных систем  мировоззрения и жизнепонимания, систем, которые никогда не доходят  до последних оснований и поэтому  не могут убеждать, но зато  стремятся к принуж­дению и  требуют слепой веры и безусловного  повиновения, - состояние начинающейся  греховности; 

-   эпоха освобождения: непосредственно - от повелевающего  авторитета, косвенно - от господства  разумного инстинкта и разума  вообще во всякой форме, время  безусловного равнодушия ко всякой  истине и лишенной какой бы  то ни было руководящей нити, совершенной разнузданности - состояние  завершенной греховности; 

-  эпоха разумной  науки, время, когда истина  признается высшим и любимым  более всего началом, - состояние  начинающегося оправдания; 

-  эпоха разумного  искусства, когда человечество  уверенною и твердою рукой  созидает из себя точный отпечаток  разума, - состояние завершенного  оправдания и освящения». 

Приведенная схема  есть идеальная мыслительная конструкция, созданная для того, чтобы осмыслить  реальный исторический процесс. Но при  этом следует помнить о том, что  существует разница между тем, что  обусловлено субъективным миром  Фихте, и тем, что существует философский  дух, пытающийся постичь объективное. 

Философия Фихте - это  философия чистого долженствования. Каждая последующая историческая стадия свободы выступает как причина  предыдущей. Человечество утрачивает свое первоначальное «состояние невинности»  не почему-то, а для чего-то. Это  для чего - конечная цель истории. Исторический процесс имеет круговую структуру: конец есть возвращение к началу, правда, на новом уровне. 

 В основе такого  понимания истории свободы, лежит  открытие того, что сущность субстанции  имеет характер «Я». Согласно  Фихте, «Я» чисто имманентно; оно  не переступает собственных границ. Оно не приводит себя в движение. Это делает, как говорит Шеллинг,  «один только Фихте». 

 Фихте исходит  из «Я», в котором непосредственно  объединены «вещь и сознание»;  природа с этих позиций не  может быть чем-то самостоятельным,  а существует сообразно имманентным  законам интеллигенции»; однако  такой абстрактный взгляд на  природу противоречит той интуиции, согласно которой человеческий  дух в чем-то родственен природе,  а потому может понять ее  как бы изнутри.