Роль и функции эмоций

Представленные в  таблице этапы психической деятельности Грот считал универсальными, имеющими место даже при безусловнорефлекторном реагировании. Выпадение же средних  звеньев (чувствований и стремлений, желаний) он связывал с тем, что интенсивность  процесса такова, что между ощущением  и действием не успевает наступить  оценка, либо с тем, что действия из-за частых повторений превращаются в автоматические. Однако он считал, что это выпадение только кажущееся: например, в первом случае оценка проходит так быстро, что субъект не успевает отдать себе отчета в ней, не успевает осознать ее. Выпадение одного из средних  звеньев Грот объяснял слиянием этих двух звеньев в одно звено, поглощением  одного звена другим. Таким образом, он объяснял инстинкт, в котором  момент чувства, т. е. субъективного  восприятия, поглощается стремлением  — субъективным движением. 

Г. Мюнстерберг, отмечая  побудительную и усиливающую (энергетическую) роль эмоций, писал: «…Эмоция должна направлять весь организм к действию какого-нибудь одного определенного рода. Подобно  тому, как внимание дает концентрацию представления против всех мешающих, соперничающих представлений, точно  так же эмоция дает концентрацию реакции  и задерживает все остальные  возможные деятельности. …Эмоция  — это органическая волна, которая  проходит через всю центральную  нервную систему, подавляя и устраняя все, что не имеет отношения к  источнику эмоционального возбуждения» (с. 200). Нетрудно заметить, что, по существу, речь идет об участии эмоций в создании доминантного очага, направляющего  поведение человека и животного. 

Надо отметить, что  в истории изучения эмоций был  и другой период, когда эмоции рассматривались, как отметил Л. С. Выготский, «как побочные явления, никак не участвующие  в реальной жизни человека, как  простое осознание периферических изменений» (1984, с. 264). Так, У. Мак-Дугалл определил эмоции как аффективный  аспект инстинкта, а Г. Спенсер и  Т. Рибо объявили эмоциональные состояния  человека пережитками его животного  прошлого. Ж.-П. Сартр (Sartre, 1960) считает, что эмоции приводят к «деградации  сознания». Была высказана и противоположная  точка зрения, что под натиском прогрессирующего интеллекта деградируют  эмоции (Т. Рибо). 

Эта позиция ряда английских и французских ученых была отвергнута. Участие эмоций в  управлении поведением и деятельностью  человека было признано большинством психологов, что нашло отражение  в «мотивационной» теории эмоций, которая отстаивает функциональное единство эмоциональных и мотивационных  процессов. Из отечественных ученых еще в начале XX века этой позиции  придерживался Л. И. Петражицкий (1904, 1908). Во второй половине XX века эта теория окончательно оформилась и получила широкое распространение среди  западных психологов (Leeper, 1948, 1965,1970; Arnold, Gasson, 1954; Young, 1961; Bindra, 1969; Tomkins, 1970). 

Признается она  и отечественными учеными, притом часто  даже излишне категорично. Так, С. Л. Рубинштейн (1946) писал, что эмоции являются субъективной формой существования  мотивации (потребностей): «Выступая  в качестве проявления потребности, — в качестве конкретной психической  формы ее существования, эмоция выражает активную сторону потребности… Возникая…  в деятельности индивида, эмоции или  потребности, переживаемые в виде эмоций, являются вместе с тем побуждениями к деятельности» (с. 460). То же пишет  и Г. X. Шингаров (1974): «…Эмоции можно  рассматривать в качестве конкретной психологической формы существования  потребностей» (с. 220). В. К. Вилюнас (1986), говоря о биологической мотивации, доказывает близость понятий «мотивация»  и «эмоции» и чуть ли не отождествляет  их. Вслед за С. Л. Рубинштейном он определяет эмоции как субъективную форму существования  мотивации. Практически, отождествление эмоциональных и мотивационных  феноменов имеет место у Г. М. Бреслава (1984), когда он пишет об «эмоциональной децентрации», понимая  под ней способность представить  желания другого человека. В словаре  «Психология» (1990, с. 461) говорится, что  «эмоции — субъективная форма  выражения потребностей», которые  предшествуют деятельности по их удовлетворению, побуждая и направляя ее. Близка к этому и позиция В. В. Бойко (1986), который считает, что «эмоции  — это генетические программы  поведения, обладающие энергетическими  свойствами — способностью воспроизведения, трансформации, динамикой, интенсивностью, побуждающим влиянием» (с. 33). Эмоции в качестве первичной движущей силы — мотивационной системы, лежащей  в основе структурализации инстинктивных  влечений, рассматриваются Г. Ловальдом (Loewald, 1978) и О. Кернбергом (Kernberg, 1982). Конечно, нельзя отрицать связь эмоций с потребностями  и мотивацией, но нельзя их и отождествлять  и связывать неразрывными узами. Во-первых, субъективной формой биологических  потребностей является эмоциональный  тон ощущений, а не эмоции. Во-вторых, не каждый мотивационный процесс  сопровождается возникновением эмоции (например, в стереотипныхситуациях). 

Чувства тоже связывают  с потребностями и мотивами. Так, Р. С. Немов (1990) полагает, что количество и качество потребностей человека, в целом, соответствует числу  и разнообразию эмоциональных переживаний  и чувств, причем чем выше потребность  по своей социальной и нравственной значимости, тем возвышеннее соответствующее  чувство. Получается, что к каждой потребности «прикреплена» специфическая  эмоция или какое-либо из чувств. В  словаре «Психология» (1990) о чувствах говорится, что они открывают  личности предметы, отвечающие ее потребностям, и побуждают к деятельности по их удовлетворению, и что «чувства представляют собой конкретно-субъективную форму существования» потребностей (с. 445). И далее: «самого по себе знания мотивов, идеалов, норм поведения недостаточно для того, чтобы человек им руководствовался; только став предметом устойчивых чувств, эти знания становятся реальными побуждениями к деятельности» (с. 446). 

Связи мотивации  с эмоциями уделяли внимание многие психологи. Давая общий обзор  их работ В. К. Вилюнас (1984) отмечает, что решение этого вопроса  во многом определяется тем, что включают авторы в класс эмоциональных  явлений, входят ли в него специфические  переживания, имеющие побуждающий  характер — влечения, желания, стремления и т. п. Вилюнас указывает на наличие  мотивационной теории эмоций, начало которой положил еще Б. Спиноза. В соответствии с одной из рассматриваемых  позиций, желания являются разновидностью эмоций, а эмоции выполняют побуждающую  поведение функцию. Вилюнас полагает, что такая позиция сформировалась потому, что человеку трудно распознать подлинные причины своего поведения, в то время как эмоции, сопровождающие процесс мотивации, отчетливо переживаются и именно ими человек реально  руководствуется в жизни. Эта  позиция единой интерпретации эмоциональных  и мотивационных процессов была определяющей вплоть до конца XIX — начала XX века (Петражицкий, 1908), но не утратила своих сторонников и по настоящее  время (Липер, 1948; Duffy, 1948; Arnold, Gasson, 1954; Young, 1961; Bindra, 1969; Tomkins, 1970). 

Действительно, подчас бывает довольно трудно выделить эмоциональное  в мотиве. Поэтому одно и то же явление разные авторы рассматривают  то как проявление воли, то как мотивацию, то как эмоцию. Такое произошло, например, с изучением влияния соревновательного  мотива (личного и командного) на успешность деятельности человека. Для  Ю. Ю. Палайма (1968) соревновательный мотив  является силой воли, а для А. В. Ильина (1960) — эмоциональным состоянием. И оба они правы. Соревновательный мотив усиливает эмоциональные  переживания человека, а последние  усиливают энергетику мотива и волевого усилия. 

Другие психологи, вслед за Н. Гротом (1879-1880) и В. Вундтом (1912), отделяют побуждающие переживания  от эмоциональных. В результате мотивация  и эмоции рассматриваются современной  классической психологией как две  самостоятельные проблемы, связи  между которыми, как полагает В. К. Вилюнас, сопоставимы, например, со связями  между восприятием и вниманием  или памятью и мышлением. Р. Лазарус (Lazarus, 1968) выступил с критикой теорий, трактующих эмоцию как мотивацию, мотиватор  или побуждение (драйв). Он считает, что этим теориям свойствен ряд  общих недостатков. 

Эмоции не рассматриваются  как реально существующие явления  со своей качественной спецификой. Исследуются приспособительные  последствия эмоций, а сами они  трактуются как быстро исчезающая промежуточная  мотивационная переменная. 

Не исследуются  предшествующие причины и условия  возникновения эмоций. Этот недостаток проистекает из первого, поскольку  недооценка эмоций как самостоятельных  реакций делает не обязательным выяснение  причин их появления. 

Эти теории включают ограниченный круг эмоций — тревогу, страх, реже — гнев. В то же время  включение в них других отрицательных  эмоций, не говоря уже о положительных, вызывает большие затруднения. 

В критикуемых теориях  эмоции изолируются от приспособительных  форм поведения, следующих за ними и  ими побуждаемых.Р. Лазарус же считает  это поведение фундаментальным  компонентом целостного эмоционального события. 

Теории, рассматривающие  эмоцию как мотивацию, являются, по мнению Р. Лазаруса, не «предсказующими», а описательными. Эмоция и поведенческая  реакция связаны между собой  в этих теориях случайным образом, в зависимости от той или иной истории научения и подкрепления индивида, а так как эта история  не подконтрольна исследователю, то предсказать различные формы  поведения становится невозможным. 

М. Арнольд (Arnold, 1969), подводя итог обсуждению вопроса  о мотивирующей функции эмоций в  зарубежной психологической литературе, пишет, что «отношение между эмоциями и мотивацией, изображаемое в теоретической  литературе, остается совершенно не ясным. Хотя снова и снова утверждается, что эмоции мотивируют, едва ли кто-либо смог выступить и недвусмысленно объяснить, как именно это происходит» (р. 1041). В. К. Вилюнас считает это  обвинение психологов в неспособности  дать такое объяснение несправедливым. При этом он ссылается на высказывание С. Л. Рубинштейна, что эмоции являются субъективной формой существования  потребностей (мотивации). «Это значит, — пишет Вилюнас, — что мотивация  открывается субъекту в виде эмоциональных  явлений, которые сигнализируют  ему о потребностной значимости объектов и побуждают направить  на них деятельность. Эмоции и мотивационные  процессы при этом не отождествляются: являясь субъективной формой существования  мотивации, эмоциональные переживания  представляют собой лишь итоговую, результативную форму ее существования, не отражающую всех тех процессов, которые  подготавливают и определяют появление  эмоциональных оценок и побуждений» (с. 12-13). 

Мне представляется, что это только иллюзия объяснения. Во-первых, нельзя согласиться с  утверждением, что эмоция является итоговой формой мотивационного процесса. Неудовлетворение потребности из-за сознания невозможности сделать  это сейчас тоже вызывает эмоции, хотя мотивационный процесс так и  не развернулся. Во-вторых, не каждый мотивационный  процесс пробуждает к жизни эмоциональные  переживания (хотя переживание потребностного состояния как ощущения нужды  тоже является субъективной формой существования  потребности). 

В. К. Вилюнас (1976) приписывает  эмоциям также и функцию организатора нестереотипного целенаправленного  поведения. По мнению автора, эмоция обладает способностью к координации и сочетанию ряда единичных процессов чувствительности в целенаправленный поведенческий акт. 

Поэтому, очевидно, не случайно в последнее время все  чаще в психологической литературе используется термин «эмоциональнаярегуляция». Н. В. Витт (1981,1986) уделила этому понятию  пристальное внимание, особенно в  отношении регуляции речемыслительных процессов. Эмоциональную регуляцию  она рассматривает в двух планах — осознанном и неосознанном. Первый является результатом проявления стабильного  эмоционального отношения человека к объектам и отражает индивидуальные особенности управления «сверху» (т. е. самим субъектом) внешней выраженностью  этого отношения и его флуктуации, вызываемых и ранее пережитыми, и  актуальными эмоциональными состояниями. Второй (неосознаваемый) план эмоциональной  регуляции, обусловленный первичной  пристрастностью человека и его  актуальными эмоциональными состояниями, получает непосредственную выраженность в эмоциональной окраске процесса и результатов деятельности. 

Я полагаю, вряд ли стоит  говорить об эмоциональной регуляции  как самостоятельном виде регуляции (управления). Как справедливо отмечает К. Изард, эмоциональная система  редко функционирует независимо от других систем. Некоторые эмоции или комплексы эмоций практически  всегда проявляются во взаимодействии с перцептивной, когнитивной и  двигательной системами. И эффективное  функционирование личности зависит  от того, насколько сбалансирована и интегрирована деятельность различных  систем. 

Очевидно, что эмоциональные  реакции являются спутником и  советчиком как мотивационного процесса, так и всего процесса произвольного  управления. Однако для того чтобы  понять, какое место занимают эмоциональные  явления в управлении поведением и деятельностью человека, нужно, во-первых, учитывать, какой своей  стороной (субъективной, физиологической  или экспрессивной) они участвуют  в этом управлении и, во-вторых, на какой  стадии управления (на стадии мотивации, инициации, мобилизации, оценке результата) происходит их вмешательство. Этим определяется и различная роль эмоционального реагирования в управлении: отражательно-оценочная (сигнальная), побудительная и энергетическая. 

Отражательно-оценочная  роль эмоций