Модели и методы управления персоналом

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 24 Сентября 2011 в 18:22, реферат

Краткое описание

Эта форма управления состоит в том, что тем абстрактным понятием, на основе которого субъект управления строит свою деятельность, является так называемый специалист. Специалист является профессионально подготовленным в некоторой области ― в ее понятиях, явлениях и процессах. Однако, в данной форме управления абстракция специалист несёт в себе не столько профессиональные, сколько так называемые «человеческие» качества, которые никакой профессиональной культурой не предполагаются, но которые как раз во многом составляют в подобных концепциях предмет управленческой деятельности.

Содержимое работы - 1 файл

Модели и методы управления персоналом (2).doc

— 595.50 Кб (Скачать файл)

    Русский философ В.Д. Кудрявцев указал на онтологический смыс нормы для человека. У философа В.В. Зеньковского встречаем  об этом34: «В.Д. Кудрявцев впервые ясно и точно сформулировал положение о том, что надо разуметь под «истиной». Истина о всякой вещи, говорит Кудрявцев, есть не только истина о том, что есть, но и о том, чем должна быть данная вещь. Мы это ясно понимаем, когда речь идет  например, о здоровье человека: истина о здоровье основана на соотношение   фактического состояния человека и того «нормального» состояния, которое может быть и должно было бы быть у него. Категория  болезни есть вообще более широкая категория, чем это принято думать, она относится ко всему бытию, ко всему в бытии. ...Категория «болезни» внутренне связана с выяснением взаимоотношения «факта» и «нормы» в бытии». Очень созвучно по духу указание М. Полани на пророческую силу рациональности35: «Можно утверждать, что вообще всякая теория, которую мы провозглашаем безусловно рациональной, тем самым наделяется пророческой силой. Мы принимаем ее в надежде, что благодаря этому нам удастся войти в соприкосновение с  реальностью».

    Пророческой силой обладает не только теория, но и любая форма рациональности, причем не только для ее автора, который естественно и обоснованно в нее верит, но и для тех, кто ее принимает. И здесь возникает опасность для лиц, пытающихся не создавать, а воспроизводить (раньше мы уже говорили о «магии числа»).

    Математик Д. Гильберт утверждал: «Мы можем свободно образовывать идеальные продукты, подчиняясь только одному основному ограничению не впадать в противоречия». Отсюда можно предположить, что абстрагирование есть глобальное явление, но, например, философ И.Т. Касавин идет еще дальше36: «Постепенно выясняется, что рациональность не задается и не ограничивается сферой сознания, но является характеристикой человеческой деятельности как таковой». И это уже в точности соответствует нашему взгляду на стремление человека к рациональности как на природное явление.

    Формализация, как и нормирование, широко распространена в нашей жизни  начиная со всякого рода обыденного порядка (распорядок дня,  расписание занятий, программа работ, семейный уклад и т.п.) и кончая традиционным ритуалом (обряды рождения, похорон, бракосочетания, разнообразных праздников и другое).

    Если  задание меры открывает в деятельности возможность исчисления на отдельных  множествах ее элементов, то формализация открывает возможность установления отношений и функциональных зависимостей между понятиями (множествами) деятельности, что в совокупности существенно обогащает характер деятельности и возможности ее субъекта.

    Имманентность абстрактности человека мы обнаруживаем и в метаморфозе. Природу метафоризма  Б. Пастернак, например, понимал37 как естественное следствие «недолговечности человека и надолго задуманной огромности его задач», в силу этого несоответствия человек «вынужден смотреть на вещи по орлиному зорко и объясняться мгновенными и сразу понятными озарениями... Метафоризм это стенография большой личности, скоропись ее духа». Он так писал об импрессионистах: «При ненасытной жажде написать по целой вселенной, которая их обуревала, у них не было времени писать по-другому. Импрессионизм извечно присущ искусству. Это выражение духовного богатства человека, изливающегося через край его обреченности». Понятно, что преодоление подобной «обреченности» (от природы!) актуально для каждой личности.

    Осуществлять  реальность посредством абстрактности в этом один из сущностных моментов человеческой деятельности. В этом притягательность осуществления реальной жизни   «непосредственное» ее осуществление примитивно. От страха никто не убегает в идеал, абстракцию как обвиняет в этом философов Ф. Ницше и что составляет один из пафосов его работ. Не страшно «поддаться» идеалу, наоборот, убегают от конкретного одновременно примитивного и хаотично сложного (мы ссылались на тезис М. Лазарева: «Жизнь сложна, потому что конкретна!»).

    Об  одном «побочном» явлении. Формализованность, порядок и подобные качества при их отнесении к деятельности в целом и противопоставлении обычно хаосу именно в этом случае его предполагают. Н. Бердяев: «При поиске ясных, однозначных причин и закономерностей исчезает сложность и многообразие бытия». Феномен человеческой деятельности не может быть исчерпан никаким частным своим явлением, в том числе абстрагированием, которое всегда есть упрощение, неминуемо сопровождающееся «потерями». Действует так называемый закон Гресхама: «Количественный анализ всегда убивает качественный». Таким образом, и нормирование, и абстрагирование есть частные явления, которые нельзя относить к деятельности человека в целом. Всегда за рамками научных понятий (за рамками нашего «пространства деятельности», например) остаются исключительно важные иррациональный и трансцендентный компоненты деятельности. Примечательно, например что Спиноза, даже будучи последовательным сторонником строгого дедуктивного метода, в своей этике интуицию ставит выше логических, рациональных схем, его теорема (№ 25 в части V) гласит: «Высшее стремление  души и высшая ее добродетель состоит в познании вещей по третьем роду». А третий род познания у него познание через интуицию, познание второго рода рассудочное.

    Абстрактные понятия, введенные субъектом в  свою работу, становятся опорными в его деятельности. Их постоянство, противоположное непрерывной изменчивости конкретной реальности, во многом содействует преодолению субъектом сложности своей практики. Но такое положение касается именно явлений человеческой деятельности, но не духовной сферы человека. Если же пытаться анализировать ситуацию в «духовном» плане, то незыблемость даже абстрактных понятий становится сомнительной. Г. Марсель38: «Не вызывает ли беспокойство даже caм термин «абстракция», которым я должен пользоваться? Как оправдать тот диктат, которому я стараюсь подчинить свои будущие поступки от имени некоторого состояния? Откуда исходит эта власть, и что, следовательно, ею руководит? Не прибегаю ли я к упрощению, отделяя от моего настоящего некий субъект, который претендует подняться над ним в интеллектуальном измерении, совершенно несовпадающем с ним по продолжительности и заполненном понятийными конструкциями? Если заглянуть глубже: не само ли это настоящее через посредника приписывает себе нечто вроде вечности? Но тогда фальшь заложена в самой сердцевине моей жизни».

    Указания  на определенные ограничения на сферу  действия рассматриваемых нами явлений  абстрагирования и нормирования субъектом деятельности мы находим  и в работе Г. Буркхардта39: «Западная слепота» мешает социологам видеть, что за общественными порядками, которые  люди конструируют для себя должны конструировать, поскольку их  положение в мире иное, чем у животных (то есть отчасти внеприродное), что за этими порядками везде действуют иные, непринужденные связи. Лишь осознав это, человек начинает понимать, что окончательных конструкций не может быть, что нужны лишь вспомогательные конструкции, обеспечивающие необходимое равновесие. Без потребности в стабилизации, несмотря на связанную с этим ложь, нет человеческого бытия. Однако на Западе эта потребность развивается так односторонне, что люди почти забыли, что они устроены совсем не так, как это представлено во многих учебниках и науках. Бытие всех нас, возможно, гораздо более бесцельно; но, может быть, в тоже время гораздо более полно смысла, чем нам говорят, могут сказать и хотят сказать».

    Отмеченные  ограничения задают границы деятельности как предмета праксеологических  исследований с другими областями этикой, философией, психологией, социологией. 

    Инженерия рефлексивного управления

    Проектирование (инженерия) выступает между практикой  и наукой в качестве своеобразного  транслятора, точнее даже интерпретатора с языка одной (практики) на язык другой (науки). Толкование инженерии  как преобразования естественного (научного) в искусственное (практическое) было дано П.И. Балабановым40. И практика, и наука пребывают и мире собственных, оригинальных понятий, и будучи самодостаточными областями деятельности для своих субъектов они по самой сути не могут быть увязаны друг с другом непосредственно. И.Т. Kacавин41 отмечает: «целесообразностью деятельности не гарантируется её рациональность, как не гарантируется и соответствие цели и средств друг к другу». Эту функцию соответствия, гарантии рациональности и выполняет инженерия зависимая вспомогательная область деятельности. С позиции практики инженерия дает, таким образом, адекватные средства и методы (инструменты) для осуществления практических действий.

    На  свойстве адекватности точного соответствия артефакта (инженерного средства) практическому действию следует остановиться несколько подробнее, поскольку оно не очевидно. Обратимся к рис.3. 

    Созданию  артефакта должно предшествовать выявление  в практическом действии тех явлений (физических и праксеологических), которые будут определять его «природную основу». Такая основа всегда в действии субъекта практики присутствует. Именно это дает возможность приписать данному действию параметры, которые будут иметь некоторые количественные значения. В свою очередь артефакт, построенный на тех же научных основаниях, будет обладать теми же количественными параметрами. И теперь можно определить адекватность артефакта практическому действию как соответствие значениям «рабочих» параметров  первого значений «целевых» параметров второго. 

 

    Рис. 3. Место артефакта между практикой и наукой 

    Таким образом, именно опора инженерии  на науку обеспечивает надежность, результативность, эффективность, экологичность и гуманность  создаваемых ею средств (последнее достигается вследствие того, что среди «опорных» наук есть не только науки о физической природе, но и науки о человеке).

    Методологически мы отходим от традиции приписывать  понятие действия техническому средству42 и оставляем артефакту лишь инструментальую функцию «продолжения руки» субъекта. Действие приписывается исключительно субъекту, даже если оно «выглядит» в этом случае как примитивное нажатие кнопки, за которым начинается движение сотен и тысяч сложнейших энергетических, электронных и прочих механизмов. Наше требование не пустая формальность. К настоящему времени развитие инженерных и прежде всего технических областей достигло таких масштабов, что это привело к изменению взгляда на методологическую роль инженерии ее субъекты считают инженерию самодостаточной и не связанной указанными выше научными и методологическими ограничениями. Действует принцип: «Все возможное должно быть осуществлено» и идет массовое создание «оригинальных» искусственных объектов (артефактов), которые вовсе не обусловлены какой-либо востребованностью практики и под которые подстраивается уже сама человеческая практика. Более всего настораживает то, что снимается опора инженерии на науку особенно на науку о человеке, которая, по мнению апологетов техники, вместе со всегда «отсталой» практикой сдерживает стремительное развитие инженерии. Данная ситуация порождает множество проблем, которые, однако, в данной работе нами не рассматриваются.

    Одна  из принципиальных характеристик субъекта в любой деятельности, в управлении особенно его способность к действию, непопадание в «тупиковую» ситуацию. Во многом данная характеристика определяется качеством (мощностью, разнообразием, адекватностью, полнотой) инструментальной (операциональной) вооруженности субъекта деятельности. Операциональность управления наличие образцов действия упрощает выход субъекта из «тупиковых» ситуаций. Обращаясь, как это часто бывает в трудных ситуациях, к методу проб и ошибок, субъекту в этом случае есть что пробовать (!). А у творческого человека угроза «тупика» присутствует постоянно, поскольку ему приходится создавать «из ничего», многие его действия не обусловлены внешними причинами. Деятельность первого лица творческая, поэтому при отсутствии инструмента (операции) ему как бы некуда смотреть, нечего анализировать, не на чем опробовать свои решения и т.д. Руководитель оказывается в сложнейшей ситуации. Ни одна профессиональная область не должна оставлять своего субъекта невооруженным, с одними лишь проблемами. Этого невозможно избежать полностью, но такие моменты следует минимизировать, что определит в итоге и эффективность профессиональной деятельности.

    Для инженерии управления актуально  дать практике средства, которые  позволят перевести деятельность субъекта управления, непрерывна  протекающую в сложнейшем контексте смыслоопределения и  целеполагания, от усилий невооруженного интеллектуального (и  эмоционального) воображения в конкретные и относительно простые  действия специальной управленческой технологии. Руководитель должен иметь возможност «продлить», «расширить» себя, свои возможности через инструментальную вооруженность. М. Полани43: «Осознание инструментов мы можем рассматривать по аналогии с осознанием частей тела. То, как мы используем молоток, наглядно демонстрирует сдвиг фокуса сознания на точки соприкосновения с объектами, которые мы рассматриваем как внешние. Но сам инструмент в этом случае не является внешним объектом, он всегда «по эту сторону», выступает как часть нас самих, часть оперирующей личности. Мы сливаемся с инструментом, экзистенциально существуем в нем».

    Понятно, что в управлении инструментальные средства деятельности преимущественно  имеют символический характер обычно это некий профессиональный язык. В рефлексивном управлении такими символами  обозначаются те абстрактные понятия, в которых субъект управления выстраивает собственную деятельность. Важной особенностью  рефлексивного управления оказывается возможность формализации и унификации его понятий, что позволяет перенести работу в информационную среду в компьютер. М. Полани44: «Язык может содействовать мысли только в той мере, в какой его символы могут воспроизводиться, храниться, перемещаться, перестраиваться легче, чем вещи, которые они означают. В этом «закон оперирования». Вот эта операциональность и достигается субъектом при рефлексивном управлении.

Информация о работе Модели и методы управления персоналом