Становление учения Жана Кальвина о Евхаристии в контексте его полемики с Лютеранами и обращения к святоотеческой традиции

Можно выделить следующие причины высокой оценки свт. Иоанна Златоуста Кальвином: 1) авторитет свт. Иоанна Златоуста среди ранних реформаторов; 2) указание свт. Иоанном на Писание, “как на основной, достаточный и обязательный источник и вероучения, и нравственного назидания”[91], в чем можно было усмотреть поддержку принципа sola Scriptura; 3) симпатии протестантов к буквальному смыслу антиохийской экзегетической традиции; 4) высказывания свт. Иоанна о приспособлении Бога в Писании к слабости человека[92], находящие отклик в теории Кальвина приспособления Бога к человеку в Писании, являющуюся одним из основных положений его богословия[93]. Бог открывает нам Себя, приспосабливаясь к уровню понимания людей и учитывая их стремление к наглядным примерам. Писание “нисходит к нашей малости, словно мать к слабости своего ребенка, когда учит его ходить”[94].

Хотя Кальвин  не считал Златоуста абсолютным авторитетом и подвергал критике некоторые его взгляды, в их экзегетических методах заметны общие черты. Кальвин обращается к Златоусту и в “Наставлениях” для подтверждения своего учения о Евхаристии[95].

3.2 Беседа о Хлебе Небесном

Кальвин несколько раз упоминает о Вечере Господней в своем толковании беседы Христа о Хлебе Небесном (Ин. 6:26-58) в основном лишь для того, чтобы подчеркнуть, что беседа не описывает само таинство Евхаристии. Речь Христа “не относится к Вечере Господней, но к непрерывному приобщению к плоти Христа, которую мы получаем отдельно от Вечери Господней”[96]. Кальвин приводит следующие подтверждения: сам ап. Иоанн ничего не говорит о Евхаристии в 6 главе, беседа происходит еще до установления Таинства и, главное, он приходит к такому выводу, исследуя текст всей главы. Слова Ин. 6:54 (“Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную”) Кальвин считает явным доказательством своего мнения, поскольку если бы они в данном контексте относились к Евхаристии, то абсолютно все, включая нечестивцев, причащались бы Телу и Крови Христовой и получали бы вечную жизнь, однако многие причащаются в осуждение себе. Евхаристия есть лишь один частный аспект приобщения Плоти и Крови Христа, но не единственный путь для него. Кальвин строго отделяет само Таинство как символическое действие от его действенности. Поскольку таинство является лишь знаком, оно само по себе не имеет глубокого смысла. Смысл таинству придает учение, стоящее за ним. Поэтому Кальвин признает, что все, сказанное в беседе “символически представлено и фактически даровано верующим в Вечере Господней; и Христос даже предназначал Вечерю Господню, как она и была, в качестве печати и подтверждения этой речи”[97].

Такой странный для православного христианина вывод является прямым следствием подхода к Таинствам как к знакам и фактического отрицания Богоприсутствия. Значение Евхаристии принижается, она теряет свой особый статус в деле человеческого спасения. Возникает ощущение, что Евхаристия не является необходимой. Это отмечают и протестантские богословы, в лучшем случае поясняя, что Евхаристия у Кальвина отличается более высокой степенью соединения со Христом, но не качеством[98].

Свт. Иоанн Златоуст выделяет в беседе две темы: о Божестве Христа и о Таинстве. Он так говорит о словах Христа (Ин. 6:35-36): “[Христос] намеревается уже приступить к учению о таинстве, и сначала беседует о Своем божестве, говоря: "Я есмь хлеб жизни", – потому что это сказано не о теле. О теле говорит под конец: "хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя" (ст.51), – а теперь говорит о божестве”. Христос называет себя “животным хлебом”, потому что “от Него зависит наша жизнь и настоящая и будущая”[99]. Под хлебом Христом разумеет “или спасительные догматы и веру в Него, или Свое тело, потому что и то и другое укрепляет душу”[100]. Во второй части беседы Христос говорит о Таинстве (Ин. 6:53 “[Христос] часто же говорит о таинстве (причащения), чтобы показать, как оно необходимо и что оно непременно должно быть”[101]). В отличие от Кальвина свт. Иоанн четко отделяет тему веры во Христа и следования Его учению от причастия Его плоти в Таинстве Евхаристии. Особое благодатное соединение со Христом происходит именно в Евхаристии: “чтобы не любовью только, но и самым делом быть нам членами плоти Христовой, будем причащаться этой плоти”[102].

3.3 Вкушение Тела Христа

В комментариях к шестой главе Евангелия от Иоанна Кальвин разрабатывает концепцию вкушения Христа. Вкушение не подразумевает сам процесс поглощения, но обозначает аналогию соединения, происходящего в процессе вкушения пищи.

Христос говорит о пище в качестве метафоры, “приспособленной к обстоятельствам”. Он “дает наименование пищи всему, что принадлежит новизне жизни. … наши души питаются учением Евангелия, когда оно делается действенным в нас силой Духа; и, следовательно, поскольку вера есть жизнь души, все, что питает и поддерживает веру, уподобляется пище”[103]. Духовную пищу для души Христос называет “истинным хлебом с небес” (Ин. 6:32) и “хлебом Божиим” (Ин. 6:32), противопоставляя телесной пище, дающей насыщение лишь для тела в этом мире. Пищу, которая оживляет души для “благословенного бессмертия”, можно получить только через Христа.

Хлеб обозначает земную пищу, которая насыщает наше тело. Имея нужду в пище, мы осознаем с одной стороны нашу слабость, с другой стороны силу Божественной благодати, обеспечивающей нас пропитанием. Поэтому слова Христа о Себе как о хлебе жизни (Ин. 6:35) “проникают глубже в наши сердца, чем, если бы Христос просто сказал, что Он наша жизнь”[104].

Христос постоянно повторяет о Себе как хлебе живом, поскольку это очень важно и, одновременно, сложно для понимания – “это не избыточное повторение, когда Христос провозглашает так часто, что Он один может дать жизнь”[105]. Христос также часто говорит о небесном происхождении Хлеба, поскольку духовная и нетленная пища не находится в этом мире, но только в Небесном Царстве Бога.

Объяснив слушателям, что Хлебом жизни является Сам Христос, Он начинает говорить о способе получения этой пищи (“приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда” Ин. 6:35). Приходить ко Христу означает в данном контексте верить в Него. Есть тело Христа можно только верой, однако само вкушение Его тела не есть вера, но результат и плод веры. Вера и вкушение Христа являются событиями, имеющими определенную последовательность во времени. Сначала нужно прийти к Христу, т.е. поверить в Него, затем пользоваться плодами этой веры, т.е. есть Его плоть[106]. Вера не просто “смотрит” на Христа на расстоянии, но “охватывает Его так, что Он становится нашим и обитает в нас”[107]. Вера делает людей единым целым со Христом. Кальвин прибегает к образному сравнению веры со “ртом и желудком души”. Единственный путь, которым Христос может стать единым с нами, это путь веры, направленной к Его плоти. Вера есть основание всей жизни человека. Все, что люди предпринимают без веры тщетно и бесполезно, но лишь веру Бог требует от них (“вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал” Ин. 6:29). Верой люди обладают Христом и становятся сынами Бога. Вера включает в себя и любовь к ближнему, и все добрые дела, поэтому Христос называет ее единственным необходимым делом и не отделяет ее саму от ее плодов[108].

В Христе души находят пищу, насыщающую их для духовной жизни. Это подчеркивается в противопоставлении хлеба небесного и манны (Ин. 6:49-50), которая не освобождала от смерти. Каждый раз, когда Христос говорит о принятии пищи в Своей речи, Он побуждает слушателей к вере. Только верой можно наслаждаться хлебом жизни – неверующие лишены его.

Хлеб и вино таинства не являются пустыми или бессмысленными знаками, но “те, кто принимают это обетование верой, действительно делаются причастниками Его плоти и крови. Ибо тщетно было бы указание Господа его народу есть хлеб, объявляя его Своим Телом, если бы содержание не было действительно добавлено к образу. Не нужно допускать также, чтобы мы обсуждали вопрос, реально ли или только посредством знаков Христос представляет Себя нам для обладания в Вечере Господней; поскольку, хотя мы не принимаем в ней ничего кроме хлеба, все же Он не обманывает или высмеивает нас, когда обещает питать наши души своей плотью. Истинное питание плотью Христа не только указывается знаком, но подобным образом проявляется в реальности”[109].

Верующие принимают тело таинственной силой Святого Духа. “Мы не должны думать о том, что Его субстанция проникает естественным образом в наши души; но мы едим Его плоть, когда посредством ее получаем жизнь. Ибо мы должны обратить внимание на аналогию или сходство между хлебом и плотью, которые учат нас, что наши души питаются самой плотью Христа точно таким же образом, как хлеб сообщает энергию нашим телам. Плоть Христа, таким образом, является духовным питанием, поскольку она дает жизнь нам. Теперь она дает жизнь, потому что Святой Дух вливает в нас жизнь, обитающую в ней”[110].

Акцент на духовном действии плоти Христа можно найти и у свт. Иоанна Златоуста: “Поэтому когда Христос говорит: “Сие есть Тело Мое”, то убедимся, будем верить и смотреть на это духовными очами. Христос не передал нам ничего чувственного, но все духовное, только в чувственных вещах. Так и в крещении: чрез чувственную вещь, воду, сообщается дар, а духовное действие состоит в рождении и обновлении. Если бы ты был бестелесен, то Христос сообщил бы тебе эти дары бестелесно; но так как душа твоя соединена с телом, то духовное сообщает тебе через чувственное”[111]. Свт. Иоанн также называет плоть Христа пищей души: Христос предлагает пищу, “сообщающую не временную жизнь, но вечную, питающую не тело, но душу”[112]. В другом месте находим любимую Кальвином аналогию питательных свойств земной пищи по отношению к телу и духовному питанию Плоти Христа по отношению к душе: “кровь [Христа] придает нам вид цветущий и царский; рождает красоту неизобразимую; не дает увядать благородству души, непрестанно напояя ее и питая. Наша кровь, образующаяся из пищи, не вдруг становится кровью, но (сначала) бывает чем-то другим; а эта кровь не так, но тотчас же напаяет душу и сообщает ей некую великую силу”[113].

Свт. Иоанн говорит о вкушении плоти Христа с особым ярким реализмом: “Он дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и есть, и касаться зубами плоти Его, и соединяться с Ним, и насыщать Им всякое желание”[114]. Христос даровал Себя людям через пищу, чтобы выразить Свою великую любовь. Он преподает людям Свою плоть, через которую Он приобщился человечеству. Христос истинно присутствует в Таинстве всем своим существом, поэтому вкушение происходит реальным образом, несмотря на духовное воздействие Таинства и питание души от него.

Результатом достойного причащения является соединение человека со Христом: “Сам питает нас собственною кровью, и через все соединяет нас с Собою”[115]. Через Евхаристию Христос выразил Свою великую любовь, для чего “смешал самого Себя с нами и растворил тело Свое в нас, чтобы мы составили нечто единое, как тело, соединенное с головою”[116].

3.4 Установление Таинства

Слова “сие есть Тело Мое”, как считает Кальвин, можно понимать как освящение хлеба, так что он становится символом Плоти Христа: “хлеб, который предназначался для питания тела, выбран и освящен Христом для иного использования, с тем, чтобы начать быть духовной пищей. И это есть превращение[117], о котором говорили древние доктора Церкви”[118]. Освящение происходит не магически, но “чистым учением веры”. Хлеб становится символом, изменяясь не сам по себе, но по отношению к людям, поскольку Христос назначает им для духовного использования неизменный земной и тленный символ. Происходит не изменение сущности хлеба, но изменение его предназначения. Имя Тела Христа передается хлеб, как имя обозначаемой вещи передается ее знаку. Кальвин приводит примеры постоянного использования в Писании такого подхода к описанию таинств: крещение называется “банею возрождения” (Тит. 3:5), камень, из которого вода текла евреям в пустыне – Христом (1 Кор. 10:4), голубь – Святым Духом (Ин. 1:32). Кальвин ссылается на блаженного Августина, считавшего, что имена духовных вещей лишь приписываются знакам[119]. Поэтому, “хлеб называется Его Телом, потому что он символ Тела Христа”[120].

Свт. Иоанн Златоуст использует слово “символ” по отношению к Таинствам (“Если Иисус не умер, то символом чего же служат таинства?”)[121], но он однозначно говорит о реальности тела и крови Христа в Евхаристии. Символизм Таинства не является выражением его сущности и не отрицает его реальности. Символ не противопоставляется реальности, а является причастным ей. Причастники получают то самое тело Христа, которое он имел в своей земной жизни: “Как многие ныне говорят: желал бы я видеть лицо Христа, образ, одежду, обувь! Вот, ты видишь Его, прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть одежды Его, а Он дает тебе самого Себя, и не только видеть, но и касаться, и внушать, и принимать внутрь”[122].

Свт. Иоанн Златоуст говорит об освящение и претворении хлеба и вина Христом: “Действия этого таинства совершаются не человеческою силою. Тот, Кто совершил их тогда, на той вечери, и ныне совершает их. Мы занимаем место служителей, а освящает и претворяет дары сам Христос”[123]; “не полагай, что это хлеб, и не думай, что вино”[124] об освященных дарах. Из всех его слов о Евхаристии ясно следует, что речь идет о реальном преложении даров в истинные Тело и Кровь Спасителя.

3.5 Практика причащения

Подготовка к причастию

“Есть недостойно” означает для Кальвина извращать и оскорблять чистый и правильный способ приобщения к Таинству (комментарии на 1 Кор. 11:27-29). Возможны разные степени недостойного причащения. Если блудник, пьяница или лжесвидетель подойдет к причастию без покаяния – это будет грубое оскорбление Христа, и оно не может остаться без наказания. Такой человек причащается к своему собственному истреблению. Менее приверженные ко грехам, но подходящие без должной подготовки в сердце, получат свое наказание, хотя и меньшее. Кальвин однозначно считает, что грешник не может действительно приобщиться Телу Христову. Тело Христа не может быть отделено от Святого Духа, следовательно “Его тело не может приниматься как мертвое, или бездейственное, отделенное от благодати и силы Его Духа”[125]. Поэтому человек, “лишенный живой веры и покаяния, ничего не имеющий от Духа Христа, не может получить Самого Христа”[126]. Не может находящийся под властью Сатаны человек приобщиться к Христу. Тем не менее, Кальвин допускает, что некоторые могут “истинно получить Христа в Евхаристии, и в то же время нечестиво, как в случае со многими слабыми людьми”[127]. Люди, имеющие простую “историческую веру”, получают в Евхаристии лишь один знак и ничего кроме него.

Действительность Евхаристии не зависит от нравственных качеств приступающего к нему – в противном случае это означало бы изменение Божественного обетования. Тело Христа действительно представлено в Таинстве для всех участников, хлеб не становится для нечестивых лишь простым знаком. Нечестивые отвергают Тело, как будто они принижают и бесчестят Его, и поэтому они заслуженно признаются виновными (1 Кор. 11:27), поскольку они как бы “опрокидывают его на землю и топчут ногами”. Из этого не следует, что они все равно истинно получают Тело Христа, но, что им истинным образов Он представлено в Таинстве, но они Его не получают.