Становление государственного строя и его роль в средневековом Китае

     Первый император династии Мин Чжу Юаньчжан (1328-1398) начал проводить дальновидную аграрную и финансовую политику. Он увеличил долю крестьянских дворов в земельном клине, усилил контроль за распределением казенных земель, стимулировал опекаемые казной военные поселения, переселял крестьян на пустующие земли, ввел фиксированное налогообложение, предоставлял льготы малоимущим дворам. Его сын Чжу Ди ужесточил полицейские функции власти: было учреждено специальное ведомство, подчинявшееся только императору – Парчовые халаты, поощрялось доносительство. В XV в. появилось еще два карательно-сыскных учреждения. ⁶

     Центральной внешнеполитической задачей Минского государства в XIV-XV вв. было предотвращение возможности нового монгольского нападения. Не обходилось без военных столкновений. И хотя в 1488 г. с Монголией был заключен мир, однако набеги продолжались еще и в XVI в. От нашествия на страну войск Тамерлана, начавшегося в 1405 г., Китай спасла смерть завоевателя.

     В XV в. активизируется южное направление  внешней политики. Китай вмешивается во вьетнамские дела, захватывает ряд районов Бирмы. С 1405 по 1433 гг. в страны Юго-Восточной Азии, Индию, Аравию и Африку совершается семь грандиозных экспедиций китайского флота под руководством Чжэн Хэ (1371 – около 1434). В разных походах он вел от 48 до 62 только крупных кораблей. Эти вояжи имели целью установление торговых и дипломатических связей с заморскими странами, хотя вся внешняя торговля была сведена к обмену данью и дарами с зарубежными посольствами, на частную же внешнеторговую деятельность накладывался строжайший запрет. Караванная торговля также приобрела характер посольских миссий.

     В эпоху Мин господствующее положение  в религии занимает неоконфуцианство. С конца XIV в. прослеживается стремление властей поставить ограничения буддизму и даосизму, что вело к расширению религиозного сектантства. Другими яркими чертами религиозной жизни страны были китаизация местных мусульман и распространение локальных культов в народной среде.

     Нарастание  кризисных явлений в конце XV в. начинается исподволь, с постепенного ослабления императорской власти, концентрации земель в руках крупных частных владельцев, обострения финансового положения в стране. Императоры после Чжу Ди были слабыми правителями, а всеми делами при дворах заправляли временщики. Центром политической оппозиции стала палата цензоров-прокуроров, члены которой требовали реформ и обвиняли произвол временщиков. Деятельность такого рода встречала суровый отпор со стороны императоров. Типичной была картина, когда очередной влиятельный чиновник, подавая обличительный документ, одновременно готовился к смерти, ожидая от императора шелкового шнурка с приказом удавиться.⁷

     Переломный  момент в истории Минского Китая  связан с мощным крестьянским восстанием 1628-1644 гг. во главе с Ли Цзычэнем. В 1644 г. войска Ли заняли Пекин, а сам он объявил себя императором.

1.4. Маньчжуры и династия Цин в Китае

     В 1609 г. Нурхаци прекратил выплачивать  дань минскому Китаю, в связи с  которым, как и влияние китайской  культуры, немало сделали для ускорения темпов развития маньчжурского этноса. Затем он провозгласил собственную династию Цзинь (название, взятое от чжурчжэньского, явно подчеркивало как родство, так и претенции молодого государства) и в 1618 г. начал вооруженную борьбу с Китаем, За сравнительно небольшой срок он успел добиться немалого, выйдя практически к рубежам Великой стены в районе Шаньхайгуаня, на крайней восточной оконечности стены. Преемник Нурхаци Абахай (годы правления: 1626—1643) провозгласил себя императором, изменив название династии на Цин и установив на всей территории Южной Маньчжурии и захваченных им ханств Южной Монголии централизованную администрацию по китайскому образцу.

     Надо  сказать, что антиманьчжурская борьба продолжалась в Китае довольно долго. Но ослабленная длительными внутриполитическими неурядицами и только что пережившая крестьянскую войну страна оказалась легкой добычей для хорошо вооруженного и по-боевому организованного войска завоевателей с их высоким потенциалом пассионарности. Маньчжуры же довольно быстро поставили на службу себе уцелевшие китайские войска, ядром которых была армия У Сань-гуя. Два-три десятка лет ушло на то, чтобы подавить сопротивление, едва ли не последним отчаянным актом которого было восстание 1673 г., которое возглавил все тот же У Сань-гуй, бывший к тому времени наместником юго-западных провинций страны. Жребий неудачника, однако, явно преследовал его: восстание было подавлено, а Китай на долгие века стал империей Цин, возглавлявшейся маньчжурскими правителями.

     Как и их многочисленные иноземные предшественники на императорском китайском троне, маньчжуры, несмотря на сохраненные для восьмизнамснных войск и всей маньчжурской аристократии привилегии и на официальное запрещение смешанных браков (запрет действовал не слишком строго), быстро китаизировались. Причем они сознательно не препятствовали этому. Конечно, они стремились сохранить от растворения в гигантской массе китайцев свой немногочисленный этнос, и благодаря запретам и изоляции им это в определенной мере удалось. Но они никогда, подобно монголам, не противопоставляли себя китайцам в плане культурном, напротив, охотно впитывали китайскую культуру, становились конфуцианцами.

     Начиная с Канси (годы правления: 1662—1723), маньчжурские императоры были конфуцианцами, причем ревностными. Они управляли страной, следуя древним заветам и внимая советам конфуцианских ученых-чиновников. Были сохранены традиционная китайская административная система, как и механизм воспроизводства бюрократии, т.е. система экзаменов. Были проведены аграрные мероприятия, направленные на упорядочение землепользования и налогообложения. Казенные земли гуань-тянь щедро раздавались маньчжурам, и правительство строго следило за тем, чтобы не слишком привязанные к земле вчерашние воины-кочевники не продавали своих наделов. А если такое все же случалось, правительство время от времени выкупало проданные земли и возвращало их маньчжурам. Императоры строго следили также и за порядком в крестьянской общинной деревне, за эффективностью отвечавших за налоги и связанных круговой порукой низовых ячеек — пятидворок, десятидворок. Все эти меры в общем давали свои результаты. Китай под властью династии Цин на протяжении первых двух веков развивался достаточно интенсивно. Невероятно быстрый рост народонаселения (на рубеже XVIII—XIX вв. в Китае насчитывалось около 300 млн. человек, тогда как на протяжении предшествующих двух тысячелетий средняя численность насе- ления страны колебалась на уровне 60 млн.) внес свои коррективы в привычную динамику династийного цикла.⁸

     В соответствии с классическим тезисом китайской древности: «земледелие — ствол, основа; торговля, ремесло и иные занятия — ветви, второстепенное» — маньчжурское правительство и весь аппарат его администрации обращали внимание именно на состояние землепользования, так как положение в этой сфере экономики не только гарантировало основную часть доходов казны, но и обеспечивало внутреннюю стабильность империи. Маньчжуры обеспечили покорность китайского населения (символом его была коса, которую под страхом смерти обязаны были носить китайцы мужского пола), но, добившись этого, весьма активно заботились о процветании экономики страны и благосостоянии ее населения, вполне всерьез воспринимая при этом классический конфуцианский тезис о том, что высшая цель верхов — благо народа, на котором зиждится благополучие государства.

     Из  источников явствует, что основным контингентом богатых землевладельцев  были шэньши и разбогатевший городской  люд, ремесленники и торговцы. Связи  между этими категориями владельцев, как и между ними, с одной  стороны, и разбогатевшими деревенскими землевладельцами — с другой, издавна были самыми тесными. В богатых деревенских кланах всегда были свои шэньши, а богатые горожане не упускали случая породниться с обедневшими шэньши и тем повысить свой статус. Все это в конечном счете влекло за собой, как и обычно, перекачивание всей тяжести налогов на средних и мелких землевладельцев. Ведь с шэньши, которые помогали чиновникам управлять страной и принимали активное участие во всех общественных делах на местах — в строительстве дорог, храмов, плотин, каналов, сборе налогов, организации тех или иных массовых движений и начинаний и т. п.,— много не возьмешь. Напротив, к ним еще и прилипало немало из того, что бралось в форме налогов и повинностей в данном уезде. Так что же было делать с интересами казны?

     Уже говорилось о том, что в цинском  Китае обычный династийный цикл несколько деформировался за счет прежде всего гигантского демографического взрыва. В земельных отношениях, бывших всегда фундаментом каждого  цикла, эти изменения нашли свое отражение в том, что увеличившееся население и резкая интенсификация земледельческого труда с соответствующим ростом производства (другой вопрос, всегда ли компенсировал этот рост увеличившееся количество голодных ртов) заметно ослабили заботы государства о регулярном поступлении налогов в казну. Вместе е увеличением производства объективно возникала возможность и роста налогов. Хотя значительная часть земель оказывалась в руках богатых и они не очень-то торопились платить в казну налоги, на общей массе налогов с данного уезда это не сказывалось слишком заметно, ибо возросшее количество дворов возмещало потери. Дело в том, что с 1713 г. налоговая квота с каждого уезда надолго была жестко фиксированной.

     Практически это значило, что казна довольствовалась сбором точно означенной суммы, тогда как все остальное могло едва ли не беспрепятственно оказываться в распоряжении местной власти, т.е. уездного чиновника и окружавших его богатых земледельцев и шэньши, на которых этот чиновник, а вместе с ним и вся власть, надежно опирались. Мало того, из этих собранных сверх квоты налоговых сумм свою долю получали и чиновники более высоких рангов, вплоть до столичных. Государство знало об этом и, видимо, даже не всегда считало это коррупцией. Просто это была форма дополнительной оплаты власть имущих, форма подкормки шэньши, число которых в XVIII—XIX вв в цинском Китае исчислялось, с семьями, в несколько миллионов человек.⁹

1.5. Социальная иерархия

     В феодальном Китае сложилась строгая  иерархическая система. Особенностью, отличающей ее от европейской феодальной иерархии, было то, что все считались подданными одного господина — императора. Никто не мог обратиться к вышестоящему лицу иначе, чем последовательно, через все ступени этой лестницы. В иерархическую систему были включены все социальные группы населения; Каждая иерархическая ступень имела свои правила поведения, этикета, свой тип одежды и т. д. Дробление на ступени было очень мелким.

     В Китае существовала наследственная аристократия. Однако даже среди знати  не было равенства. Она делилась на девять рангов — титулов. Каждый титул  обеспечивался земельным наделом  определенного размера.

     Очень многочисленной социальной группой являлось чиновничество, которое называют своеобразным личным дворянством феодального Китая. Чиновники не могли передать по наследству свой социальный статус, должность или должностное землевладение. Для занятия должности и включения в эту социальную группу требовался определенный образовательный ценз. Только тот, кто сдал государственный экзамен, мог стать кандидатом на должность в государственном аппарате. Положение чиновника менялось только после сдачи экзамена, соответствующего более высокой должности. Система экзаменов возникла в Китае еще во II в. до н. э., но в окончательном виде она оформилась в танский период. Экзамены были трех ступеней. Процедурой руководил начальник местной администрации. На высшую ступень экзамены сдавались при императорском дворе. Наряду с общеобразовательной подготовкой проверялась и благонадежность. Могло быть и движение назад. Поэтому в среде чиновников царила неуверенность в будущем, и это было гарантией полной покорности начальству. Формально система экзаменов делала чиновничество «открытым классом», но на самом деле и здесь существовала преемственность, так как чиновнику было легче, чем представителям других категорий населения, подготовить своих детей и провести через экзаменационные трудности.¹⁰

     Занятие земледелием в Китае считалось почетным. В VII в. большинство крестьян были податными, т.е. принадлежали к так называемому «доброму люду» (лянминь). Формально каждый податной мог сдать экзамен и стать чиновником, а значит, и продвинуться выше по иерархической лестнице. Но на деле такие случаи были редки.

     Для крестьянина, как и для чиновника, существовала строгая регламентация  в одежде, манере поведения и даже хозяйственных делах. Например, особыми  государственными рескриптами ему  предписывалось, какие культуры он должен выращивать на своем наделе. Податной был приписан к наделу и не мог покинуть места приписки. В разряд податных зачислялись и главы родов, старосты, богатей, которые, по сути дела, были непривилегированными помещиками. В их руках скапливалось значительное количество земли, на них работали лично зависимые, «пришлые», рабы. Старосты были обязаны следить за возделыванием полей, уплатой налогов, выполнением трудовой повинности, обеспечением круговой поруки. По всем своим делам крестьянин мог обратиться только к старосте, прямое обращение к государственному чиновнику возбранялось. Ремесленники и купцы тоже облагались податями и повинностями, для них существовала регламентация жизни и деятельности.

     Вне иерархической системы находились слуги, рабы, лично зависимые держатели земель у частных лиц, т.е. те, кто не платил налогов и считался бесправным. У них не было возможности рассчитывать на продвижение вверх.

Глава 2. Характерные особенности государственного строя средневекового Китая

2.1. Власть императора

     В феодальном Китае необычайно высоко возносилась личность императора. Он носил следующие титулы: Богдохан (что по-монгольски значит Премудрый правитель), Тянь-цзы (Сын Неба), Дан-цзинь фо-е (Будда наших дней), Чжу-цзы (Владыка), Ваньсуй-е (10000-летний властелин), Шэн-чжу (Августейший владыка), Шэн-хуан (Святой император). Чаще всего его называли Хуан-ди (хуан — великий, ди — император). Кроме того, его именовали «всемирным монархом и господином вселенной, которому все должны подчиняться».

     Самого  себя император называл гуа-жэнъ (Единственный человек), или гуа-цзюнъ (Единственный государь). Существовало даже особое личное местоимение, которое употреблялось только по отношению к императору — чжэнь (мы).

     Ближайшее окружение императора приветствовало его возгласом: «Десять тысяч  лет жизни!», а первую супругу  императора — «Тысяча лет жизни!»¹¹