Литовские статуты как источники права

Городское население. Развитие ремесла и торговли в  городах способствовало упрочению  экономических связей как внутри страны, так и с соседними государствами, что, в свою очередь, вело к увеличению городского населения, основная масса  которого оформилась к XVI в. в особое сословие - мещан. В городах проживали  также феодалы и духовенство. 

Для защиты своих  интересов от бесчинств феодалов и конкуренции со стороны крепостных ремесленников городские ремесленники объединялись в союзы по профессиям - цехи. 

Право оформило сложившиеся  в государстве феодальные отношения: права феодалов(панов, шляхты, епископов) закреплялись в привелеях. В 1528 г. был  составлен «Почет земский» — дворянский родословный справочник. По статуту  дворянство делилось на шляхту, княжат, панов-хоруговных, бояр посполитых.[4] 

Крестьяне делились на «похожих» (свободных) и «непохожих» (прикрепленных). Несвободные крестьяне  составляли три группы дворовые, челядины, найминцы, отличавшиеся разной степенью зависимости от господина. 

В 1477 г. привелеи установили нормы феодальных повинностей и  право сеньориального суда. В 1557 г. по реформе «на волоки» к господарской земле были прикреплены господарские крестьяне, в конце XVI в. то же было сделано  в отношении частных земель ипроживающих на них крестьян. Однако в' пределах Литовского княжества продолжало проживать  большое число свободных людей («байоров»). 

Горожане, организованные в гильдии и цеха, управляемые  на основе Магдебургского права, стремились создать систему самоуправления (ма-гистраты). Однако феодальное давление на города было очень значи-тельным, поэтому полной независимости они  не могли получить. Магдебургское  городское право включало комплекс норм, выработанных судебной практикой  городского совета по тем или иным конкретным делам. Судебные решения  фиксировались в протоколах и  рассматривались как прецедент, на котором основывались частные  решения других судов. Позже эти  решения превращаются в официально изданные сборники городских законов. Влияние Магдебургского права распространялось не только на многие города Германии, но и на города Литвы, Польши, юго-западной Руси в XIV—XV вв. 

Нормы городского права  регламентировали организацию и  деятельность муниципальных учреждений и должностных лиц, порядок и  размеры налогообложения, определяли статус различных городских корпораций (купцов, ремесленников и т.д.), отношения  города с феодальными политическими  центрами и центральной государственной  властью. 

Нормы Магдебургского права подробно регламентировали организацию  городских (в том числе корпоративных, сословных) судов и сам процесс  судопроизводства (который принимал более рациональные черты, чем традиционный феодальный судебный процесс — отсутствовали  судебный поединок, ордалии, важную роль играли письменные доказательства, примирение сторон, денежные гарантии и т.п.). 

Значительное место  занимали нормы, регулирующие торговую и промысловую, ремесленную деятельность горожан. Нормировались различного рода протекционистские и контрольные  меры, осуществляемые городскими советами в отношении торговой, финансовой (кредитной), ремесленной деятельности, порядок разрешения хозяйственных  споров, целый ряд договоров и  сделок, заключенных как внутри города, так вовне, вопросы найма рабочей  силы, поземельные отношения в  городе и города с соседними землевладельцами. 

3.Правовое регулирование  гражданских отношений 

Началом становления  традиции гражданского права в Украине  можно считать создание в XVI ст. Статутов Великого Княжества Литовского, в  которых наметилось, хотя и весьма приблизительно, но все же достаточно выражено деление права на отрасли, в пределах которых начали конституироваться  соответствующие гражданско-правовые и публично-правовые институты. 

Первый из Статутов - «Старый», принятый в 1529 г. - был первым общим кодексом Литовского государства, в состав которого входила тогда  Украина. 

Поскольку его нормы  были довольно архаичными, в 1566 г. был  принят «Волынский» статут, действие которого распространялось на Волынь, Подолье и бывшее Киевское княжество. Специальные его разделы регулировали правовое положение шляхты, брачно-семейные отношения, опеку, продажу, наследование, земельные споры и т.п. 

Третий статут, названный  «Новым», был принят в 1588 г. Он довольно подробно регулировал отношения  собственности на землю. Значительное внимание отводилось договорному праву. В отличие от Древнерусского права, где была распространена устная форма  договоров, Третий статут, за общее  правило, устанавливал требование письменной формы гражданско-правовых соглашений. В некоторых случаях требовалось  составление договора в суде в  присутствии свидетелей. Довольно подробно были урегулированы отдельные виды договоров: купля-продажа, заем, имущественный  наем, залог и т.п., а также отношения  наследования. 

По своей сути Статуты Великого Княжества Литовского были результатом использования  и творческой переработки местного обычного права, литовского, немецкого, польского гражданского законодательства. При этом были учтены методология, принципы и идеи римского права. 

Значение Статутов определяется не только их содержанием, но также тем, что они повлияли на дальнейшее развитие законодательства в Украине, Московском государстве  и Российской империи. Так, Старый статут был использован при создании Соборного уложения 1649 г. в Московском царстве, Третий статут (Новый) действовал в Киевской, Подольской и Волынской  губерниях вплоть до 1840 г. 

Кроме того, Статуты  были использованы при составлении  «Прав, по которым судится малороссийский народ». 

«Права, по которым  судится малороссийский народ» - это  сборник норм права XVIII в., составленный с целью регулирования отношений  в Левобережной Украине. После присоединения  ее к Московскому государству  Мартовскими статьями на территорию Гетманщины действие московского законодательства не распространялась - здесь продолжали действовать нормы «бывшего права», то есть обычное право, польско-литовское законодательство и Магдебургское право.[5] 

В целях сохранения шляхетской собственности от распродажи Статут ограничивал распоряжение ею — возможно было навечно отчуждать  лишь одну треть земли (1,16). Закон  устанавливал обязательную службу в  пользу князя для всех владельцев недвижимости, даже залогодержателей (II, 3). 

Статут подчеркивал  государственный интерес короны: обязанность великого князя расширять  пределы государства (III, 2), отказ  от пожалований чужеземцам земель и  званий (III, 3), обязательство сохранять  старые постановления, вольности панов  и шляхты, ранее выданные должности  и т.п. (III, 4, 6, 7). Вместе с тем много  места закон отводил нормам, защищавшим феодальные права и свободы —  право выезда, наследственного владения, шляхетскую честь и пр. (III, 8,9,12,14). Князю прямо запрещалось возвышать  простых людей над шляхтичами (III, 10). 

Подробным образом  Статут регламентировал наследственные отношения, институт опеки, последовательно  проводил принцип майората (приоритета старшего сына — наследника), порядок  оформления завещаний (раздел V). 

Основа феодальных отношений — земельная собственность, возникавшая в результате феодального  держания — раздачи в пожизненное  владение (до живота), на два поколения (до двух животов) или бессрочно (до воли и ласки господарской). 

Литовский статут выделяет три формы землевладения —  пожалованное (держание), наследственное (отчизна) и купля. Закон накладывал ограничения на распоряжение землей с целью предотвратить ее дробление, устанавливался сложный порядок  ввода во владение землей: выдача грамот, ввод, регистрация. 

литовский статут преступление наказание 

4. Система преступлений  и наказаний по статутам 

Законодательство  Великого княжества Литовского значительное внимание уделило уголовному праву, направленному в основном на защиту жизни, здоровья и имущества феодалов, которые пользовались правом судить и наказывать зависимых от них  людей. Узаконенное право феодалов судить зависимых от них людей привело к тому, что помещик мог расправиться с простыми людьми, основываясь только своими желаниями и прихотями, а не нормами права. Поэтому говоря о феодальном уголовном праве, надо понимать его ограниченный характер применения. В зависимости от характера преступной деятельности и её последствий преступления делились на преступления против здоровья, имущества и личной неприкосновенности и преступления, которые носили противоправный и общественно опасный характер. Во второй половине XVI в. в Беларуси уже было хорошо разработанное уголовное право. В статуте 1588 года наравне со старыми нормами уголовного права были отражены новые положения, которые отражали начаВ качестве субъектов преступления могли выступать как виновный человек, так и группа лиц, которые отвечают за чужое преступление. Коллективная ответственность целой группы (семьи, деревни, города) была удобным средством принуждения к повиновению феодально-зависимых людей, установления среди них круговой поруки, давала возможность заставить всех следить за поддержанием порядка или отвечать за него. Вместе с тем в правовых актах делались попытки ограничить ответственность за чужую вину и оглашался принцип персональной ответственности только виновного лица. На практике право о ограниченной ответственности за чужую вину в отношении к простым людям, особенно феодально-зависимых, часто не применялось. Так, когда след преступника приводил в какую-нибудь деревню, то её жители должны были найти и выдать его или возместить все нанесенные им убытки и выплатить судебные штрафы. Коллективная ответственность широко применялась за государственные, антифеодальные и религиозные преступления. Известен случай, когда за убийство униатского архиепископа в городе Витебске все жители города были наказаны ликвидацией органов самоуправления, на них были возложены дополнительные налоги и повинности, 100 человек были приговорены к смертной казни. Колокол городского веча был снят, здание ратуши разрушено, должна была быть разрушена и соборная церковь. Субъектом преступления признавался только человек. За ущерб, причиненный животным, отвечал её хозяин. Лица психически больные, чаще всего, к уголовной ответственности не привлекались, но должны были быть под замком. В некоторых случаях от ответственности освобождались лица, которые совершили преступление «по глупости» .Освобождались от уголовной ответственности и лица, которые не достигли определённого возраста. В Статуте 1566 года предусматривалось, что уголовная ответственность наступает после 14 лет, а согласно Статута 1588 года – после 16 лет. В зависимости от объекта преступления в феодальном праве можно поделить на следующие группы: государственные; против осуществления власти и правосудия; военные; против христианской религии и церкви; против морали; против жизни, здоровья, чести человека; имущественные преступления; преступления слуг и феодально-зависимых людей против помещиков. Если в действиях лица не усматривался умысел совершения преступления или имела место неосторожность, то не применялось и уголовное наказание.[6] В Статуте 1566 года была предпринята первая попытка сформулировать презумпцию невиновности. В ней подчеркивалось, что суд «в речах вонтпливых сконнейший маеть быти ку вызволенью нижли ку каранью». Это правило не должно было распространяться на простых людей, а Статут 1588 года содержал специальную оговорку о том, что правило относится и к ним. Необходимая оборона и крайняя необходимость, признавались обстоятельствами которые освобождали от уголовного преследования. Согласно Статута 1588 года при превышении мер необходимой самообороны виновный освобождался от уголовной ответственности, но он должен был выплатить родственникам погибшего «головщину». При нанесении только ранений для освобождения от уголовной ответственности было достаточно доказать, что потерпевший первый начал агрессивные действия не зависимо от того, какая была угроза и какие действия мог предпринять тот, кто защищался. Сдача неприятелю замка и капитуляция гарнизона считались тяжким преступлением, но сдача замка в связи с тяжелым голодом рассматривалось как действие, которое было выполнено при крайней необходимости и не подлежало уголовной ответственности. Уголовное право XVI века точно не разграничивало стадии преступных действий, хотя и отличались уже злостное намерение, подготовка и попытка, которые преследовались только в случаях, непосредственно предусмотренных в законе. Например, подготовка бунта и заговора против государя карались как совершенное преступление. Намерение в виде угрозы поджога имущества или убийства кого-нибудь, обязывал того, кто угрожал, сделать заявление перед чиновниками, что он этого не сделает и представить поручителей. Если же он отказывался представить поручителей, то его сажали в тюрьму до того времени, пока он их не представит. Если после угрозы у потерпевшего что-нибудь поджигали или было совершено убийство, а преступника установить не представлялось возможным, то отвечал тот, кто угрожал совершением этих действогласно Статута 1588 года наказание определялось в зависимости от ступени участия лица в преступлении. Отличалось простое соучастие, при котором все соучастники били исполнителями преступления, и сложное соучастие, в котором одни действовали как подстрекатели, другие – как исполнители, третьи – как соучастники. Соучастниками считались лица, которые помогали преступникам советами или лошадьми, оружием, людьми или деньгами. Насчитывалось несколько видов подстрекательства. Уголовную ответственность вместе с убийцами нес и тот, «направычыее» было совершено преступление. Подстрекателем признавался и феодал, который направил зависимых от себя людей на преступление. Подстрекатель психически больных (невменяемых) лиц рассматривался как непосредственный исполнитель. Не считался соучастником преступления и подлежал уголовной ответственности слуга помещика, который сопровождал его при нападении на чужой дом и ранил или убил кого-нибудь во время защиты своего господина. Эти нормы были направлены на защиту интересов крупных помещиков, которые имели при себе слуг и охранников, которые обязаны были исполнять все приказы помещика, не боясь уголовной ответственности за преступления. Сами помещики, когда их привлекали к уголовной ответственности за преступную деятельность своих слуг, могли избежать наказания или отделаться денежными штрафами. Наказание виновных лиц решалось по разному в зависимости от классовой и сословной принадлежности как потерпевшего, так и преступника. Когда был убит шляхтич несколькими шляхтичами и все они были признаны виновными, то карался смертью только один, по выбору обвинителя (истца, остальные осуждались к тюремному заключению и выплаты «головщины».[7] Если шляхтича убили простые люди, то смертная казнь ожидала всех, сколько бы их не было, и только в случае убийства в драке количество простых людей, которые подлежали наказанию смертью, ограничивалось тремя лицами. Прогрессивным явлением в уголовном праве XVI века было введение ответственности шляхты за убийство простого человека. Однако процессуальный порядок установления вины шляхтича в таком преступлении был настолько сложным, что доказать его виновность часто было просто невозможно, в связи с чем и само преступление могло остаться безнаказанным. Вместе с тем, тот факт норм уголовного права, направленный на защиту жизни простых людей от своевластия представителей привилегированных сословий имел значительное значение. Эта норма так же свидетельствует про некоторый прогресс в развитии уголовного права и воздействия на него влияния идей гуманизма. В этой части уголовное право ВКЛ опережало право многих европейских стран. В тех случаях, когда суд не в состоянии установить степень виновности лица в драке при отсутствии свидетелей, вопрос виновности решался путем жребия или присяги. Если перед началом драки или во время её кто-нибудь потушил свечу и нельзя было установить виновного в нанесении ранений из-за темноты, то отвечало лицо, которое потушило свечу. Все эти примеры свидетельствуют о том, что законодательство стремилось предусмотреть не только разные формы вины, но и те случаи, когда её практически было очень тяжело или даже невозможно установить и назвать виновное лицо. Для правильного определения вины суд должен был выявлять причинную связь между деянием виновного и последствиями. В государственных судах наиболее часто применялись следующие наказания: имущественные наказания, конфискация и штрафы; смертная казнь; телесные наказания; выдача преступника потерпевшему (для отработки долгов или для казни; тюремное заключение; изгнание и объявление вне закона; лишение чести; покаяние; лишение занимаемой должности. Хочется сказать, что несмотря на жестокость уголовных наказаний Статута ВКЛ 1588 года, следует обратить внимание на то, в сравнении с правом других европейских государств того времени оно было более гуманным. Идеи гуманизма выявились в неприменении уголовных наказаний смертной казнью беременных женщин, неприменении уголовного преследования лиц не достигших 16 лет, в установлении уголовной ответственности шляхты за убийство простого человека, более суровыми наказаниями за преступления против женщин, сравнительно небольших сроков тюремного заключения. 

5. Суд и судебный  процесс в Великом княжестве  Литовском 

До судебной реформы 1564 - 1566 гг. в Великом Княжестве  Литовском (далее - ВКЛ) земельные споры  решались многими судами: государственными, вотчинными, церковными, сословными городскими (в привилегированных городах), крестьянскими  общинными (копными), третейскими. Их деятельность регламентировалась великокняжеским, вотчинным, каноническим, магдебургским  городским и обычным правом. Многочисленные коллизии и пробелы в праве, несовершенство юридической техники того времени, приводящее к смешению понятий, и  неполнота сохранившихся источников осложняют работу исследователя, взявшего на себя труд осветить деятельность судов  по разрешению земельных споров в  ВКЛ. Однако сложность вопроса лишь подчеркивает необходимость и важность его изучения. К сожалению, современные  исследователи обходят его своим  вниманием. Важную роль в судебной системе  Великого Княжества Литовского является деятельность государственных выездных, копных и третейских судов по рассмотрению дел о земельной собственности  в ВКЛ в XV - первой половине XVI века. Упомянутые суды решали земельные споры  на месте их возникновения и были столь схожи, что и законодатель не всегда их различал. Наиболее ранним (из числа сохранившихся) актом, регламентировавшим рассмотрение земельных дел, является Судебник Казимира 1468 г. "А також  кому будеть до кого какое дело, будеть земное дело ино ездоки побрати; а  будуть иныи которыи дела ино судьи  побрати, а искати правом; а порубов  и наездов не надобе никому же чинити" - гласит ст. 20 Судебника.[8] Преследуемая законодателем цель ясна - пресечь  насилие и самосуд, принудить  спорщиков подчиниться судебной власти. В Великом Княжестве Литовском  существовала так называемая система  ездоков. Собранные М.К. Любавским  данные свидетельствуют, что в ВКЛ  ездоки были судебными следователями, посылаемыми великим князем, воеводами  и другими судьями для сбора  доказательств, опроса свидетелей, осмотра  места происшествия, составления  протокола с последующей передачей  его судье. На основе этих материалов судья решал спор. Предположение  о ездоках как о судебных следователях на первый взгляд находит подтверждение  в ст. 22 Судебника Казимира: "А  коли бы два мели ся правовать, а  возьмуть собе ездоки и судьи: ино  учинити им рок, а дати ведомо за 4 недели, штобы ся ободва зготовили  к тому року перед тыи судьи; судьям же и ездоком там выехати на реченое местцо". Присутствие  в одном судебном деле судей и  ездоков не позволяет говорить о  тождестве понятий "судья" и "ездок", скорее, ездоки выступают здесь в  качестве следователей. Однако уже  цитированная ст. 20 Судебника Казимира может быть истолкована таким  образом, что рассмотрение земельных тяжб поручается ездокам, а решение прочих споров - судьям. Тогда эта норма наделяет ездоков существенно большими полномочиями, чем могут иметь судебные следователи, возводит ездоков в ранг судей по земельным делам. Комиссары были судьями великокняжеского суда, назначавшимися государем решать конкретный спор чаще всего на месте его возникновения. Их не следует отождествлять с должностными лицами, исполнявшими поручения несудебного характера (ревизии, делимитация границ и др.), в источниках также именуемыми комиссарами. В великокняжеском суде не было постоянных судей - их функции осуществляли придворные, должностные лица государственной или дворцовой администрации. Поскольку комиссары назначались обычно из числа членов Панской рады, великокняжеский суд и его разновидность - комиссарский суд - не всегда можно отличить от суда Панской рады, тем более что великий князь входил в состав Рады и не слушал важных судебных дел без участия членов Рады. В Литовском Статуте 1529 г. комиссарами названы все члены Панской рады Панская рада, как судебный орган, работала сессиями, организуемыми в Вильнюсе один раз в год. Таким образом, постоянный суд Панской рады и организуемый по мере надобности комиссарский суд состояли из одних и тех же лиц. Конечно, решать земельный спор на месте посылались лишь несколько комиссаров, тогда как на судебную сессию Панской рады должны были съезжаться все ее члены. Крупные феодалы и лица, имевшие так называемые охранные грамоты, в земельных тяжбах обращались прямо в великокняжеский суд. Не имевшие охранных грамот феодалы и другие подданные великого князя (за исключением частновладельческих крестьян, судившихся вотчинным судом) должны были довольствоваться судом воеводы, старосты или волостного державцы, а в великокняжеский суд обращались обычно в апелляционном порядке. Охранные грамоты и высокий общественный статус тяжущихся не гарантировали им рассмотрения их дела самим государем. Последний мог передать дело комиссарам. Так, по поручению великого князя Казимира комиссары Ян Ходкевич (государев маршалка и витебский наместник), Ян Кучукович (государев маршалка и лидский наместник) и Мишко Вештортович (слонимский наместник) решали земельный спор пинской княгини Марии с князем Дубровицким (документ датирован 29 мая 1473 г.). Литовский Статут 1529 г. подтвердил судебные полномочия комиссаров, равно как и возможность обжаловать их решение великому князю в апелляционном порядке. Наряду с членами Панской рады комиссарами, случалось, назначались и другие должностные лица, придворные, крупные феодалы; поэтому нелегко отграничить суд комиссаров от другой разновидности великокняжеского суда - суда асессоров ("судей дворных"). Организуемый по мере надобности для рассмотрения конкретного дела асессорский суд решал и земельные споры. По мнению И.И. Лаппо, в его составе обязательно находились и члены Рады, и другие должностные лица. Именно такой смешанный состав отличал суд асессоров от суда Панской рады и суда земского маршалки. Однако И.И. Лаппо оставил открытым вопрос разграничения асессорского и комиссарского судов. Предположение, что комиссары были только выездными судьями, а асессоры слушали дела лишь в своей постоянной резиденции (великокняжеском дворце), не находит достаточного подтверждения в исторических источниках. Такой же малообоснованной следует считать версию о комиссарах и асессорах как судах первой и апелляционной инстанций соответственно. Но стоит ли пытаться во что бы то ни стало разделить эти суды? Полагаем, говоря о судебной системе ВКЛ XV - первой половины XVI века, такое разграничение было бы искусственным. Комиссары и асессоры относились к одному звену судебной системы - великокняжескому суду. Они разделились лишь во второй половине XVI в., когда асессорский суд оказался в ведении канцлера ВКЛ, а комиссары стали действовать либо от лица великого князя, либо от лица Главного Литовского трибунала. Гораздо важнее разграничить вышестоящие и нижестоящие звенья судебной системы, государственные и негосударственные (третейские и копные) суды, также занимавшиеся решением земельных споров. В 1542 г. великий князь учредил четырехзвенную судебную систему: 1) суд старосты или державцы; 2) суд воеводы; 3) суд Панской рады; 4) великокняжеский суд. Обращаться в вышестоящий суд разрешалось только в апелляционном порядке. Это законоположение было оформлено постановлением сейма, состоявшегося в Бресте в 1544 г., и подтверждено на сейме в Вильнюсе в 1547 г. В ВКЛ многие земельные дела рассматривались третейскими судами, весьма распространенными в изучаемую эпоху. В исторических источниках третейские судьи именуются ездоками, "судьями полюбовными", "судьями прошеными" или просто судьями, а сам третейский суд обычно именуется "обчим судом". Третейских судей приглашали сами тяжущиеся. Государство санкционировало деятельность третейских судов и признавало их решения имеющими равную с решениями государственных судов юридическую силу. Не довольствуясь этим, тяжущиеся часто просили государя или его наместника утвердить кандидатуры третейских судей и тем самым санкционировать будущее судебное решение, придать ему авторитет в глазах общества и самих тяжущихся и, видимо, застраховаться от возможных жалоб и упреков проигравшей дело стороны. Для наблюдения за ходом судебного разбирательства часто приглашали вижа - должностное лицо, представителя судебной власти, одной из функций которого являлось официальное засвидетельствование определенных фактов, в данном случае - факта осуществления правосудия и законности принятого решения. Право ВКЛ не устанавливало числа третейских судей и не предъявляло к кандидатам каких-либо требований. Встречающееся в литературе утверждение о том, что стороны приглашали равное число судей и в дополнение к ним совместно выбирали председателя суда, вызывает сомнение, т.к. не подкреплено историческими источниками. Последние свидетельствуют, что число судей с обеих сторон могло быть неодинаковым, а председателя и вовсе не было. Так, третейский суд, в 1499 г. решавший земельный спор смоленского православного епископа Иосифа с князьями Горскими, состоял из семи судей: трое были представителями князей, а четверо - епископа. Обычно каждая сторона приглашала двух-трех судей из числа авторитетных и благожелательных к ней лиц. Назначенный третейским (равно как и государственным) судом срок рассмотрения земельного дела был окончательным ("рок завитый") и обязательным для сторон. "А который бы из двух тых сутяжаев не выехал, тот без суда виноват; а который выехал, того отправити в том, чого будеть искати; нижь коли бы пригодила ся наша, а любо земская служба, а любо болесть, тым того не истратить" - гласит ст. 22 Судебника Казимира. Литовский Статут 1529 г. список уважительных причин неявки стороны на суд дополнил созывом всеобщего ("вального") сейма и эпидемией ("мором") (ПЛС, VIII, 3). Неявка третейских судей от одной из сторон не препятствовала рассмотрению дела, за исключением болезни судей, исполнения ими военной или дипломатической службы, пребывания в плену. Спор должны были решать прибывшие судьи, решение которых было обязательным для обеих сторон (ПЛС, VIII, 7). Отложить рассмотрение дела по существу в связи с неявкой судей от одной из сторон можно было лишь в том случае, если государь или Панская рада, санкционировавшие третейский суд, письменно оговорили такую возможность (ПЛС, VIII, 20). Согласно Литовскому Статуту 1529 г. третейский суд должен был выслушать требования и ответы обеих сторон, ознакомиться с документами, осмотреть межевые знаки и призвать к присяге ту из сторон, чьи доказательства выглядели убедительнее (принесение присяги этой стороной и ее соприсяжниками означало выигрыш ею дела). Первоначальная редакция Литовского Статута 1529 г. не регламентировала передачи дела от третейского к государственному суду - вопрос решался индивидуально в каждом конкретном случае. Иногда великий князь заранее определял порядок такой передачи. Обобщенная судебная практика была использована в процессе исправления и дополнения Первого Литовского Статута. Видимо, случалось, что третейские судьи уклонялись от решения земельных споров и злоупотребляли правом передачи дела государственным судам, т.к. Слуцкий список, относящийся к пространной редакции Литовского Статута 1529 г., содержит следующую норму: "Пак ли бы судъи спор мели о повод, а згодити ся не могли за спором своим... тогды, выслухавшы жалоб и отпоров, и списати мають, и, не выпускаючы сторон з моцы своее от права... мають послати до воеводы... и науку взяти, хто будеть близшый ку доводу, а сами оттоле зъеждчати дотоль, поколь науку от воеводы возмуть, не мають, олиж мають, науку воземшы, наконец справедливость вчинити". Анализируя практику третейских судов, нельзя не заметить, что они нередко решали социально значимые и довольно запутанные дела о земельной собственности, осложненные встречными исками и жалобами о причинении ущерба. Обычно такие дела возбуждались в государственных судах, которые передавали их на рассмотрение третейским судам. Почему же государство поощряло деятельность третейских судов и поручало им решать столь сложные земельные споры? Думается, не только потому, что третейский суд проводил заседания по месту нахождения спорного имущества, ведь на месте дела слушали и выездные судьи государственных судов. Полагаем, ответ кроется в особенностях тогдашнего апелляционного судопроизводства.