Монополизация Российской экономики и ее показатели

              В качестве главного стратегического ресурса обеспечения высокого уровня конкурентоспособности на перспективу КНР планирует использование стра­тегических технологий и новых форм хозяйствования: агропромышленной кооперации, освоения инновационного маркетинга и менеджмента, создание современной инфраструктуры продовольственного рынка и т. д.

              Использование опыта обеспечения конкурентоспособности аграрного сектора, природного потенциала в сельскохозяйственных зонах России, овла­дение современным стратегическим предпринимательством, преодоление низкого уровня коммерциализации результатов научных исследований, неудачной интеграции науки и производства - ключевые рычаги повышения устойчивости конкурентоспособности. Чтобы завоевывать новые рынки и обеспечивать в них устойчивость конкурентных преимуществ, нужно не только быстрее и качественнее производить новые знания и технологии, но и быстрее воплощать их в конкретные продукты и выходить с ними на рынки.

Расчеты сравнительных показателей прямых затрат труда на производство 1 ц продукции в Воронежской области и США показали, что хотя Воронежская область имеет более низкую производительность труда, но значительно низкие затраты на заработную плату позволяют обеспечивать конкурентные преимущества продовольственных товаров, за исключением свинины и мяса птицы.

              Таким образом, повышение конкурентоспособности аграрного сектора будет способствовать устойчивому развитию АПК.

2.3              Отечественный нефтегазовый комплекс

В докладе Всемирного банка об экономике России, опубликован­ном весной 2004 г., было привлечено внимание к проблеме реальной оценки вклада нефтегазового комплекса (НГК) и экспортеров в целом в производство российского ВВП. Не является ли мифом нефтегазовая зависимость России, коль скоро доля отраслей НГК, по официальным данным, не превышает в последние годы 9% ВВП, а всей промыш­ленности  31%? С точки зрения специалистов Всемирного банка, российская статистика системно занижает вклад промышленности, и прежде всего нефтегазового комплекса, и завышает вклад торговли.

Если бы структуру ВВП не искажали транс­фертное ценообразование и занижение экспортных цен, то в действи­тельности она была бы другой: доля промышленности и НГК значи­тельно повысилась бы до соответственно 51 и 28%.

Перерасчет структуры российского ВВП, предпринятый Всемир­ным банком, основан на применении торговых и транспортных наценок, характерных для Великобритании и Нидерландов, к национальным счетам России. Очевидно, дооценка прибыли от внешней торговли могла бы сказаться не только на изменении структуры ВВП, но и на увеличении его объема.

Расхождения в оценках Центра развития и Всемирного банка отражают различия в методике расчетов. С одной сто­роны,  в экспортных секторах российской экономики норма прибыли выше, чем в аналогичных секторах анг­лийской или голландской экономики. С другой стороны, нужно опираться на данные о доходах и издержках так называемых «хозяйственных отраслей», включающих непрофильные виды деятельности, тогда как Всемирный банк использовал более корректные оценки «чистых отраслей» межотраслевого баланса. Тем не менее результаты в целом схожи. По всей видимости, недооцененность ВВП была максимальной именно в 1999—2001 гг., что и объясняет масштабы повышения вклада промышленности в ВВП.

Методика расчета: Объем созданного в промышленности ВВП корректировал­ся пропорционально превышению добавленной стоимости промышленности с учетом экспорта (по данным Госкомстата России и ГТК России) над отчетной добавленной стоимостью (по данным Госкомстата России). Отраслевая разбивка ВВП по отраслям промышленности определялась долей отрасли в добавленной стоимости, созданной в промышленности. ВВП, произведенный в остальных отраслях экономики, кор­ректировался следующим образом: ВВП, созданный «прочими», уменьшался на увеличение ВВП в отраслях НГК; ВВП, созданный в торговле, уменьшался на остаток увеличения ВВП в промышленности.

Очевидны основные потенциальные «ог­раничители» роста российского нефтяного сектора: его структурная пе­рестройка и начало периода адаптации к вы­росшей налоговой нагрузке. Сдерживает его развитие и недиверсифи-цированная структура производственных активов и собственности.

В деятельности крупнейших международных нефтегазовых ком­паний заметна тенденция к слиянию нефтяных и газовых активов, тоесть они идут по пути диверсификации производства. Диверсифициро­вана и структура их собственности: владельцами компаний являются миллионы мелких акционеров. Российские же нефтегазовые компании были искусственно разделены на нефтяные и газовые. Таких компаний в мире практически больше не существует, за исключением нефтяных, обслуживающих интересы государства. Поэтому диверсификация деятельности «Газпрома» вполне обосно­ванна, как и распыление значительной части его акций среди мелких акционеров при сохранении контрольного пакета у государства. В то же время поглощение «Газпромом» нефтяных активов, целесообразно не для превращения его в супергиганта, включающего весь нефтяной сектор, а с точки зрения образования на его основе при создании соответствующих условий двух-трех крупных нефтегазовых компаний, конкурентоспособных на мировом рынке.

Это в целом негативно повлияло на объем и структуру инвестиционной активности. По всей видимости, структурная пере­стройка нефтяного сектора сказалась и на динамике добычи крупней­ших частных компаний, что связано с процедурными и финансовыми аспектами ее инициирования и проведения. В контексте этого процесса сугубо производственные достижения для них, по-видимому, перестали быть главным ориентиром, уступив место решению тактической задачи по улучшению социально-политического имиджа при закреплении на уже завоеванных производственных рубежах.

Из-за высокой налоговой нагрузки на нефтяной сектор (допол­нительные платежи в бюджет, обусловленные улучшением мировой конъюнктуры цен, для некоторых компаний превышали объем со­ответствующей дополнительной прибыли) финансовая мотивация нефтяных компаний к наращиванию добычи, по всей видимости, также несколько снизилась, что явилось фактором торможения ее роста. В качестве индикатора финансовой мотивации можно рас­сматривать динамику располагаемых доходов (собственных инвес­тиционных ресурсов) нефтяного сектора — средств, остающихся в его распоряжении после осуществления всех платежей, связанных с производством и реализацией, а также расчетов с бюджетом, кото­рые компании могут выплатить в качестве дивидендов и направить на инвестиции.

Практически вся дополнительная прибыль в размере около 40 млрд долл., заработанная нефтяным сектором и на внешнем рын­ке — благодаря росту мировых цен на нефть и нефтепродукты, и на внутреннем — в связи с повышением цен на них для российских потре­бителей, была перечислена в бюджет.

Главным источником 86-процентного (в номинальном долларовом выражении) роста налогового бремени в нефтяном секторе, обусло-

вившего низкую динамику собственных инвестиционных ресурсов, является плановое увеличение налоговой нагрузки. Два крупнейших платежа сектора в бюджет — экспортные пошлины и налог на добы­чу полезных ископаемых (НДПИ) — напрямую зависят от уровня мировых цен.

Можно говорить об относительном ухудшении финансовых результатов деятельности нефтяного сектора и о снижении его финансовой мотивации к ускорению роста. Об этом свидетельствует динамика рентабельности затрат нефтяного сектора

Итак, возвращение государства в нефтяной бизнес в качестве активного участника сопровождалось болезненной перестройкой производственных и финансовых связей ряда компаний. С учетом продолжающегося увеличения налоговой нагрузки в нефтяном сек­торе, значительно снижающего темпы прироста потоков свободной наличности, это, по-видимому, могло стать фактором замедления его развития, что проявилось в снижении темпов роста добычи нефти уменьшении инвестиционной активности нефтяных компаний. Что­бы подтвердить это предположение, необходимо оценить финансовый потенциал нефтегазового комплекса и достаточность собственных финансовых средств для инвестирования.

При моделировании финансового развития отраслей российского нефтегазового комплекса возникает проблема неадекватности офи­циальных данных о динамике доходов в отраслях промышленности. В силу сложившейся практики трансфертного ценообразования они существенно занижены, и значительная часть прибыли с точки зрения учета аккумулируется не в промышленности, а в непромышленных структурах. В конечном счете она учитывается в составе торговли (естественно, уже без разбивки по отраслям) либо вообще выходит за пределы статистического учета.

Кроме того, отсутствие действенных рыночных механизмов оцен­ки основных фондов не позволяет получить достоверные показатели нормы прибыли на авансированный капитал в отраслевом разрезе, а значит, оценить адекватность существующих налоговых механиз­мов изъятия сверхприбыли с точки зрения обеспечения примерно равной нормы прибыли на авансированный капитал. Имеющиеся оценки явно искажены, так как данные официальной статистики свидетельствуют о наличии прямо пропорциональной зависимости между рентабельностью оборота и рентабельностью капитала, что противоречит экономической логике. Попытки оценить справедливый уровень прибыльности в рамках отраслей на основе стандартных финансовых подходов, то есть исполь­зуя модель Capital Asset Pricing Model (САРМ), также не приводят к корректным результатам в силу недостаточной глубины и ликвидности фондового рынка и отсутствия устойчивых оценок отраслевых Beta-ко­эффициентов. В этом случае целесообразно построение имитационных моделей доходов отраслей, особенно для монопродукто­вых отраслей нефтегазового комплекса, где возможна оценка выручки прямым счетом на основе объемов реализации продукции, а также име­ется определенная статистика, позволяющая прогнозировать динамику издержек. Методологически наша модель НГК является продолжением работы по составлению финансовых балансов отраслей, поскольку, во-первых, учитывает формирование затрат в производственных це­почках, входящих в отраслевые комплексы (в данном случае: нефте-, газодобыча — транспортировка нефти (газа) — нефтепереработка), а во-вторых, прогнозирует финансовые балансы отраслей как своего рода функцию изменения макроэкономических условий.

Важен вопрос и о последствиях доступа новых российских про­изводителей газа на внешний рынок (прежде всего Германии и ряда других европейских стран). С одной стороны, либерализация рынка будет способствовать снижению цен на газ внутри страны, а с другой, возможно, приведет к снижению цен и на европейском рынке, в ре­зультате уменьшатся налоговые поступления в бюджет. Здесь требуется скрупулезный анализ.

Ориентация «Газпрома» на диверсификацию основной деятель­ности представляется прагматичной, поскольку она присуща круп­нейшим нефтегазовым компаниям мира. Его стремление войти в их число оправданно в силу того, что позиции западных конкурентов в последние годы несколько ослабли. В частности, чрезмерно полага­ясь на аутсорсинг и на сервисные компании, они начали постепенно терять одно из своих главных конкурентных преимуществ — сильную собственную инновационную, научно-техническую составляющую. Те­перь их могут потеснить средние и малые частные компании, а также государственные компании развивающихся стран.

С точки зрения динамики инвестиционной и производственной активности нефтегазового комплекса в среднесрочной перспективе все более важной становится роль государства. Оно может способст­вовать улучшению инвестиционного климата, реформировать нало­говую систему, отслеживать целевой характер непроизводственных расходов укрупняющихся государственных компаний, осуществлять разработку транспортной стратегии (в части развития трубопроводного транспорта). Вместе с тем обсуждение вариантов модификации НДПИ для придания ему функций налога, изымающего именно природную, а не конъюнктурную ренту, продолжается уже несколько лет, при­нятие нового Закона о недрах постоянно откладывается. Теперь эти (и другие) вопросы будут решаться с учетом новой роли государства как собственника нефтегазовых компаний, причем важно обеспечить экономическую оптимальность таких решений, что предполагает их поиск с участием всех заинтересованных сторон.

Заключение

Обеспечение высокого уровня конкурентоспособности национальной экономики России и предприятий должно стать основной задачей государства и реализовываться на основе государственной стратегической комплексной программы. Среди возможных рациональных направлений прогрессивной трансформации экономики по пути инновационного развития следует выделить: эффективное использование природных ресурсов как базы развития ;обеспечение страны и общества наукоемкими товарами и услугами; оптимизацию товарно-технологической структуры экономики на основе маркетингового изучения структуры производства потребностей; стимулирование развития национального производства в реальном секторе экономики в направлении выпуска конкурентоспособной наукоемкой продукции, создание и использование инновационно-инвестиционного потенциала; удовлетворение внутренних потребностей за счет товаров и услуг российских производителей, защиту внутреннего рынка; укрепление национальной безопасности. Выход на траекторию устойчивого развития экономики и благосостояния общества возможен только на основе концентрации ресурсов на прорывных направлениях формирования нового технологического уклада, многократного повышения инновационной и инвестиционной активности, улучшения качества государственного регулирования, подъема трудовой, творческой и социальной активности людей.