Монополизация Российской экономики и ее показатели

              Сегодня, когда критика в адрес МВФ начинает звучать все громче, многие задаются вопросом: чего больше в рецептах, навязываемых этой организацией, - некомпетентности или сознательного расчета? Дж. Стиглиц полагает, что решения принимались на основе того, что казалось курьезной смесью идеоло­гии и плохой экономической теории, догм, за которыми скрывались особые интересы. Архитекторы же наших реформ уверовали в непогрешимость гос­подствовавшей на Западе либеральной теории и безоглядно приняли рекомен­дации из-за рубежа. По его убеждению, ответственность за положение дел в России лежит не только на доморощенных реформаторах, но и на западных деятелях и международных институтах. Кредиты МВФ, пишет он, наносили вред России, поскольку не только увеличивали бремя ее долгов, но и обуслов­ливались проведением ошибочной внутренней политики. За ними "стало стремление сохранить у власти существующую группу, коррумпированность которой была очевидна.

«Шоковую терапию» Дж. Стиглиц характеризует как рыночный фундамен­тализм, заимствованный, по его мнению, из учебников, в которых излагается сверхупрощенная версия рыночной экономики, пренебрегающая многими сто­ронами реальных социально-экономических процессов, их динамикой. Огро­мен контраст, подчеркивает он, между переходом к рынку в России, спроекти­рованным международными институтами, и в Китае, где он разработан само­стоятельно. Российские либерал-радикалы проигнорировали исторический опыт капитализма. Они полагали, что переход одним прыжком к свободным ценам и частной собственности позволит рынку начать функционировать и без регулирующих институтов. Всю необходимую рыночную инфраструктуру можно будет достраивать по ходу дела. Более того, они провозгласили уход государства из экономики, существенное сокращение его перераспределитель­ных функций, выступили за уменьшение доли государственных расходов в ВВП и продолжают на этом настаивать. На деле это обернулось возникновени­ем диких, разбойничьих форм капитализма, разгулом преступности и корруп­ции, чудовищным обнищанием большинства населения.

              Зацикленность МВФ на макроэкономике, и особенно на сжатии рублевой денежной массы, привела к долларизации, отказу от решения проблем бедно­сти, социального неравенства и социального капитала. И МВФ, и российские власти до сих пор предпочитают судить о ходе реформ по показателям, мало отражающим действительное состояние общества. К достижениям относят снижение инфляции, увеличение золотовалютных резервов, стабилизационный фонд, формально бездефицитный бюджет, темпы роста ВВП.

              Между тем влияние реформ на важнейшие стороны жизни людей - про­должительность жизни, психическое и физическое здоровье, качество питания, медицинского обслуживания и образования, состояние культуры, науки и об­щественной морали, уровень социальной дифференциации, преступности, кор­рупции и т. д. - стараются не замечать. По всем этим параметрам ситуация не­прерывно ухудшается, что свидетельствует об истинном состоянии социально­го воспроизводства. Улучшение положения дел в этой области имеет ключевое значение для соблюдения социального контракта, т. е. согласия между всеми слоями общества, между государством и его гражданами, без чего подлинный экономический прогресс недостижим.

Отдавший предпочтение самостоятельному пути развития, Китай быстро обогнал Россию по темпам перемен: пока она на протяжении 1990-х гг. теряла в среднем по 5-6% ВВП в год, валовой продукт Китая рос ежегодно более чем на 10%, причем в отличие от России Китай одновременно решал проблему бедности. Китайский курс реформирования позволил избежать разгула инфля­ции, связанного с долларизацией и «шоковой терапией».

              Опираясь на анализ реформирования российской экономики, подкреплен­ный сравнениями с соответствующим опытом Китая, Польши, Чехии и других стран, совершающих переход к рынку, Дж. Стиглиц пытается указать на пути возможного выхода из кризисной ситуации. Его предложения в основе своей совпадают со взглядами многих российских экономистов. Требуется коррекция курса реформ в ряде ключевых вопросов. Нельзя ограничивать горизонт реформирования исключительно задачами макростабилизации, либерализации, приватизации. Главное - создать условия для устойчивого, динамичного эко­номического роста. Наивно думать, что источником роста станет возврат сбе­жавшего капитала. Россия должна попытаться положить конец дальнейшему разграблению своих богатств, привлечь легитимных инвесторов, обеспечив господство права, а в более широком смысле - создав конкурентные условия расширенного воспроизводства. Отсутствие эффективного корпоративного управления, строго контролируемого государством, означает, по мнению Дж. Стиглица, что получившие контроль над корпорациями, в том числе находя­щимися в полной или преобладающей собственности государства, невольно оказываются перед соблазном прихватить себе чужую собственность.

Как показывает практика, одной из корневых причин разрушения экономи­ки явилась реализованная модель приватизации. В процессе ее осуществления были сделаны две принципиальные ошибки: одновременно с приватизацией воспроизводственных активов предприятий их новым хозяевам была предос­тавлена возможность приватизации и присвоения рентного дохода; новый «класс» менеджеров - директоров и управляющих акционированными пред­приятиями был, по существу, выведен из-под общественного контроля и юри­дической ответственности за эффективность использования своих активов. Этому в немалой степени способствовало то, что государство как один из стра­тегических собственников промышленных и других предприятий устранилось от управления принадлежащим ему имуществом. Господствующие высоты в экономике занимают теперь предприятия частной или смешанной формы соб­ственности. В России сегодня больше долларовых миллиардеров, чем в любой другой стране мира: на конец 2005 г. их было 35 человек, а на начало текущего года - 53 олигарха (по количеству миллиардеров Россия уступает лишь США). Причем по такому показателю, как совокупное их состояние к ВВП страны, Россия имеет абсолютный рекорд: по итогам 2005 г. этот показатель составил 26%, а 2006 г. - 30,9% (в США всего 6% при численности миллиардеров 277 чел.), абсолютные показатели совокупного состояния составили соответствен­но 172 и 272 млрд. долл. (что превышает объем федерального бюджета стра­ны), т. е. рост за год 158%, что является исключительным показателем обога­щения весьма малой группы людей в ущерб основной части населения. Россий­ские миллиардеры наращивают свое состояние в 6 раз быстрее, чем ВВП стра­ны. Главная задача сегодня - остановить процесс частного, несправедливого присвоения национального богатства страны, расширить государственную соб­ственность на основе и в интересах всего общества.

              Тенденция к усилению роли государства в реальном секторе экономики поддерживается большинством населения, о чем свидетельствуют социологи­ческие исследования, проведенные в конце 2005 г. Причем именно социологи­ческие исследования показали почти единодушное одобрение населением на­ционализации крупных компаний. За это выступают представители даже тех слоев населения, кто сделал благосостояние на работе в частном бизнесе. Здесь речь идет не о том, чтобы все крупные предприятия стали государственными, а о том, что именно неправедно присвоенные крупные компании (а их, конечно, немало) должны быть национализированы. Роль государства в нашей стране нельзя преуменьшать: государство должно не просто присутствовать в эконо­мике, а активно инвестировать в реальный сектор народного хозяйства. Следо­вательно, государственная (общенародная) форма собственности должна зани­мать более весомый удельный вес, ориентировочно не менее 50% против 30% сегодня.

              В оценке экономической политики Дж. Стиглиц указывает на две ошибки: были созданы стимулы скорее к грабежу государственной собственности, чем к накоплению капитала; уничтожены те немногие достижения, которые оставила советская эпоха. Одно из таких достижений - высокий уровень человеческого потенциала. Другая часть промотанного наследства - относительное равенство. По этим причинам признание незаконности приватизации 1990-х гг., являю-щейся корнем имущественного неравенства в России, - совершенно необходи­мое условие. И не только с точки зрения права. Это признание важно для дол­госрочного функционирования экономики России. Дж. Стиглиц полагает, что гарантия прав собственности, а также экономический рост, который она делает возможным, зависит, прежде всего, от легитимности этих прав в глазах обще­ства. Если на тех, кто владеет богатством, смотрят как на преступников, то ни­какая юридическая система не может обеспечить безопасность такой собствен­ности. Если собственность не защищена или просто воспринимается как не за­щищенная, то стимулы к прогрессу искажены.

              Трудно не согласиться с этими выводами и мыслями известного экономи­ста. Программа стабилизации - либерализации - приватизации, к сожалению, не была программой роста и развития, а наоборот, были созданы условия для деградации экономики. Многие из провалов, в том числе такие, как падение доходов населения и рост неравенства, непосредственно связаны с беспреце­дентными ошибками реализации «по принципу» - приватизация любой ценой и как можно быстрее. Причем приступая к тотальной приватизации государст­венной собственности, ее идеологи обещали, что с приходом эффективного частного собственника резко увеличится эффективность производства и улуч­шится жизнь населения. Но, увы, порочная приватизация, навязанная России извне (в частности, МВФ), не способствовала экономическому успеху страны, привела к развалу всей системы народного хозяйства и способствовала к соз­данию монопольных структур в сырьевом секторе и исчезновению инноваци­онной конкуренции. Отсюда и результаты - криминализация экономики и вла­сти, концентрация и монополизация производства в руках узкого круга собст­венников.

Проблемы процесса воспроизводства. После 1990 г. процесс воспроиз­водства в стране перестал быть расширенным. В течение восьми лет непрерыв­но снижались объемы производства в ключевых отраслях экономики, а инве­стиции в основной капитал к 1998 г. уменьшились против предреформенного уровня более чем в 5 раз. Если в эпоху СССР хотя бы на уровне научных ис­следований эффективно велись разработки о переходе с экстенсивного на ин­тенсивный тип расширенного воспроизводства, а само воспроизводство, несо­мненно, было расширенным, то период рыночных реформ послужил поводом для полного снятия с повестки дня самой темы о типе воспроизводства. Изна­чальные цели - интенсификация экономики, научно-технический прорыв, структурная перестройка экономики - отошли в разряд не то что второстепен­ных, а даже как бы устаревших. За годы реформ, к сожалению, по доле в миро­вом национальном продукте Россия оказалась отброшенной на много лет назад. Так, если в 1970-е гг. страна производила 8% мирового ВВП, в 1990-е гг. - 5,5, в 2000 г. - 2,7, то в 2006 г. - 2,4-2,5%.

Произошел масштабный структурный, сырьевой перекос в экономике. Это было результатом подчинения внутренней политики требованиям зарубежного капитала, внешнего рынка. Если в 1995 г. в объем российского экспорта в стра­ны дальнего зарубежья минеральные продукты занимали 40%, то сегодня -более 60%. Основные доходы, поддерживающие экономику и благосостояние людей, обеспечиваются прежде всего экспортом нефти и газа. Несомненно, предпосылки такого структурного перекоса возникли еще в рамках СССР, но советская экономика (в отличие от нынешней) была комплексной. Даже в пе­риод падения цен на нефть в 1985-1987 гг. (с 27 до 15 долл. за баррель) ВВП страны устойчиво рос вплоть до 1990 г. Характерной чертой политики при всех тогдашних ее недостатках была все-таки линия на развитие машинотехнического сектора. Доля машин, оборудования и транспортных средств в экспорте из СССР составляла в 1965 г. 20%, в 1970 г. - 21,5, в 1975 г. - 18,7, в 1980 г. -15,8, в 1986 г. - 15%. В отличие от этого в российском экспорте доля машин, оборудования и транспортных средств составила 9% в 2003 г. и только 7,2% в 2006 г.

              С учетом сложившейся ситуации в воспроизводственном процессе должны  быть сделаны принципиальные выводы, чтобы принять меры к обеспечению комплексного, инновационного развития. Необходимо восстановление научно-технического потенциала. Если в 1960-х гг. и вплоть до 1988-1989 гг. наша страна хотя бы в удельном отношении к национальному доходу выдерживала относительный паритет с США по размеру вложений в НИОКР, то с начала рыночных преобразований практически все параметры научно-технического потенциала России уменьшились в разы. Финансирование НИОКР осуществля­ется на уровне немногим более 1% ВВП против 2,5-3% в технически развитых странах, а доля инновационной продукции в составе промышленного произ­водства оценивается в размере не более 4-5% против 35-40% в указанных стра­нах. В арсенале реформационных действий за весь период после 1991 г. невоз­можно выделить ни одной крупной целевой программы инновационного харак­тера, доведенной до результативного выполнения.

              Для устойчивого динамичного развития экономики и изменения структуры народного хозяйства в пользу обрабатывающей индустрии объем капитало­вложений должен быть в 1,5-1,6 раза больше нынешней величины и составлять не менее 25% ВВП. Напомним: бурно развивающийся Китай поддерживает норму накопления основного капитала на уровне 38% ВВП и благодаря этому обеспечивает высокие среднегодовые темпы роста (около 9%). В России при­рост инвестиций недостаточен: в среднем за последние годы его величина в целом по экономике составляет не более 10-11%. Низкий уровень инвестиций в основной капитал промышленности, и в особенности обрабатывающей и инно­вационной, ощутимо угрожает устойчивому быстрому развитию национальной экономики. Только кардинальное увеличение объемов капитальных вложений и эффективности, равно как улучшение технологической структуры, позволяет рассчитывать на повышение конкурентоспособности народного хозяйства и преодоление тенденций деградации производственно-технического аппарата. Необходимо создать реальную инновационную конкуренцию, вкладывая инве­стиции в экономику. Для этого имеются все необходимые финансовые воз­можности. Ныне Россия буквально захлебывается от наплыва нефтедолларов, денег у государства больше, чем у СССР в лучшие годы. Однако выручка от подорожавших на мировых рынках нефти и газа откладывается впрок. В част­ности, золотовалютные резервы Центробанка на апрель 2007 г. составили око­ло 350 млрд. долл. (третье место в мире после Японии и Китая), стабилизаци­онный фонд - 2,8 трлн. руб., т. е. свыше 100 млрд. долл., что превышает 10% ВВП страны. Кроме того, фактический профицит бюджета за 2006 г. составил около 1 трлн. руб. Таковы сегодня у страны крупномасштабные, впечатляющие средства для развития реальной экономики, решения актуальных социальных проблем.

              К сожалению, пока Минфин РФ направляет ежегодно нефтедоллары на выплаты внешнего долга, а также вкладывает в американскую экономику и ценные бумаги европейских государств в ущерб собственным интересам. Та­ким образом, большая их часть используется не ради внутреннего инвестиро­вания, а сугубо монетаристским образом - путем размещения в финансовых фондах западных стран, т. е. средства работают на развитие экономик наших оппонентов, а не собственной экономики. К тому же эти зарубежные «вложе­ния» в любой момент, под любым предлогом могут быть «заморожены».

Таким путем Минфин проводит так называемую «стерилизацию» денег, считая, что использование валютных средств от экспорта нефти и газа на раз­витие экономики недопустимо, поскольку это приведет к дальнейшему росту инфляции, ибо нет материального покрытия под валютную массу, поступаю­щую извне. В то же время общая величина долга России за два последних года увеличилась с 186 млрд. до 275 млрд. долл.; снижается лишь объем государст­венного долга (со 106 млрд. до 86 млрд. долл.). При этом более быстрыми тем­пами растет размер долга частного сектора экономики - с 80 млрд. до 188 млрд. долл., т. е. в 2,4 раза. Величина этих заимствований у западных банков превышает размеры стабилизационного фонда; но если эти кредиты используются нашими предпринимателями внутри страны, не вызывая инфляции, то почему она должна дать всплеск, если те же самые средства, но взятые из ста­билизационного фонда, будут использованы у себя в стране? Нынешнему со­ставу правительства, особенно министерствам экономического блока, время задуматься над этим. Тем более что главным сдерживающим фактором разви­тия страны служит нынешний хозяйственный механизм, который не позволяет эффективно использовать огромные резервы экономики, тормозит решение накопившихся неотложных социальных проблем. На что необходимо сделать ставку? Прежде всего, на высокий уровень образованности и профессиональ­ной подготовки кадров, на поддержку развития науки, наукоемких произ­водств, новую промышленную политику, ориентированную на прорывные тех­нологии, создание высококонкурентных новых поколений техники. Расходы на науку и образование должны быть среди приоритетных статей бюджета, повы­сив финансирование их соответственно в расходной части бюджета до 2-6% объема ВВП.