Автор работы: Пользователь скрыл имя, 11 Декабря 2011 в 15:17, шпаргалка
Предмет культурологии изучает: сущность и структуру культуры; процесс исторического развития мировой к-ры; национально-этнические и религиозные особенности культур народов мира; ценности и достижения человечества в различных сферах экономической, политической, научной художественной, религиозной и нравственной деятельности; взаимодействие культур и цивилизаций.
Т.е. она создает представление о развитии различных сфер культурной жизни, о процессе преемственности и о своеобразии культур и цивилизаций.
3.3. «Европеизация» быта не имела ничего общего с реальным сближением с западным укладом жизни, и, одновременно, определенно тяготела к выстраиванию таких антихристианских форм, которые были решительно невозможны в быту христианского Запада. Это видно на примере такого явления, как крепостные гаремы, — институт, совершенно невозможный (в демонстративно-открытой форме) в допетровском быту и сделавшийся заурядным в XVIII в. Крепостные гаремы не были наследием старины — их породил XVIII век, причем владелец гарема, как правило, был «просветитель» и западник, борец с «закостенелым невежеством».
Двуступенчатая структура культуры оказалась значительно устойчивее, чем любые конкрентные ее реализации. Это особенно ясно проявилось в характере русской языковой ситуации.
3.4. Одной из основ русской культуры допетровской эпохи было специфическое соотношение церковнославянского и русского разговорного языков. Важными шагами новой культуры были введение гражданского алфавита, т.е. реформа азбуки (1708 г.), изменения в структуре литературного языка и проч. Считается, что тем самым был нанесен удар по религиозному мировоззрению
Однако двуступенчатая структура (наличие языка, отмеченного высокой престижностью, и языка, лишенного этого признака) сохраняется. В сознании Петра I голландский язык функционально заменил церковнославянский. Позднее это место, с точки зрения дворянской среды, замещалось немецким и французским языками.
3.5. XVIII век был глубоко органичен русской культуре как таковой.
Свидетельством связи послепетровской культуры XVIII столетия с допетровской является переживание географического пространства в «новой» культуре. Складывается научно-реалистическое представление о земной поверхности как о некотором пространстве, расположенном под различными широтами и долготами, отличающимися этнической природой жителей, условиями их жизни, произведениями природы и предметами торговли, но не организуемом делением на «поганые», грешные и «святые», благостные земли, пребывание в которых сулит погибель или ведет к спасению. Вместе с тем в рядовой массе русского дворянства исключительно упорно держится представление средневекового типа, приписывавшее географическому пространству религиозно-этические или вообще оценочные признаки.
3.6. Во второй половине XVIII в. мы снова сталкиваемся со стремлением отказаться от Культуры во имя Природы. Вновь решительный разрыв с прошлым облекся в форму обращения к исконным «природным» формам социального бытия, к искусственно сконструированной утопии прошлого.
«Придумывание памяти» — реконструкция утопии прошлого — создавало возможности неожиданных отождествлений. Так для Радищева оказывается не имеющей значения разница между языческой античной (греческой и римской), языческой русской и православной христианской стариной. Все они укладываются в идеальную картину сочетания исконного народного суверенитета и мира героев — народных вождей, тираноборцев, античных стоиков или христианских мучеников.
Итак, специфика русской и российской культуры рассмотренной эпохи – со времен крещения Киевской Руси по XVIII в. включительно, в частности, проявлялась в том, что связь с прошлым объективно наиболее резко ощущалась тогда, когда субъективно господствовала ориентация на полный с ним разрыв, и, напротив, ориентация на прошлое связывалась с вычеркиванием из памяти традиции и обращением к искуственным конструктам прошлого.
II. Культура XIX в.: краткий очерк
СМОТРЕТЬ ВОПРОС 35
III. Советская культура
«Советская культура» – понятие, обозначающее культурную целостность, сформировавшуюся на территории России, затем Советского Союза в период с 1917 по 1991 г. Типологически «советская культура» существенно отличается от такого понятия, как «русская культура» (или «культура Древней Греции», «китайская культура»), и, скорее, находится в ряду таких понятий, как «культура эпохи, например, «Просвещения»» и т.д. Ее важная особенность состоит в том, что она не обладает собственным языком. Государственным языком Советского Союза был русский язык, и советская культура говорит на русском языке («советизмы» охватывают лишь поверхностный пласт языка). Структуру советской культуры задает набор определенных идей, тесно связанных с русской культурой XIX в., а также определенных поведенческих моделей. Аналогично организованы и культура Возрождения или культура Просвещения: существуя в пространстве европейской культурной традиции, они выделяются в ней через определенный набор идей и поведенческих моделей, составляющих системное целое.
Диалогическая соотнесенностъ советской культуры с полем культуры русской (прежде всего, XIX в.) ведет к размытости границ понятия «советская культура», которая проявляется в недостаточной определенности ответа на вопрос, какие тексты следует считать «советскими» (в случае русской культуры такая неопределенность значительно меньше). Так, принадлежность советской культуре «Молодой гвардии» А.Фадеева обычно не вызывает сомнений, а «Доктора Живаго» Б.Пастернака многие исследователи не относят к советской культуре, предпочитая говорить здесь о pycской культуре XX в.
Если носителем русской культуры по умолчанию считается человек, думающий на русском языке (тот, для которого русский язык – родной), то далеко не каждый гражданин Советского Союза считается в полном смысле слова «советским», т.е. «чистым» представителем советской культуры. Именно потому, что в основании советской культуры лежит определенный набор идей, возможны разговоры о большей или меньшей советскости (и сомнительны разговоры о большей или меньшей русскости), а выражения «несоветский человек» и «нерусский человек» имеют существенно иной смысл (в первом случае – это человек, не разделяющий определенных идей, во втором, чаще всего, не русский по национальности, т.е., в значительной степени, тот, для которого русский язык – не родной).
Понятие «советская культура» необходимо отличать от понятия «советское общество», т.е. разделять систему социальных отношений, механизмов социального взаимодействия, оформленных в определенных экономические, политические и социальные структуры или сети, и систему идей, с одной стороны, отражающей, с др. стороны, регулирующей эти отношения. Различают базовые идеи, сохраняющиеся на всем протяжении существования советской культуры и определяющие ее «советскость», и конкректную форму, которую эти идеи принимают в различные исторические периоды, а также характерные для различных периодов локальные представления.
Следует подчеркнуть, что в данной лекции идет речь только о советской культуре, сформировавшейся на территории России. Обратимся к наиболее фундаментальным для советской культуры мировоззренческим константам.
Советская культура как социокультурный тип может быть задана системой базисных утверждений, разделяемых в той или иной степени всеми ее носителями, к которым следует относить не только людей, в той или иной степени принимающих официально декларируемые советские ценности, но и инвертирующих (выворачивающих наизнанку) эти ценности диссидентов или другие оппозиционные группы.
1. Человек – социальное существо и может реализоваться лишь в служении социальному целому. Цель жизни каждого человека состоит в труде на благо будущих поколений, т.е. приближении общественного состояния, при котором достигнуты все необходимые условия для общего счастья.
Понятие счастья является одним из ключевых в советской культуре, переживаясь, скорее, физиологически как состояние парения, полета, свободного дыхания полной грудью («Человек рожден для счастья как птица для полета» – часто цитируемые в советское время слова Короленко), и связывается с концептами «воли» и «любви». Это ощущение оформляется в широком спектре социальных идей, различающихся у разных идеологических групп и в различные периоды советской истории. Доминирует в идеологии сформулированное в программе КПСС представление о коммунизме как «высокоорганизованном обществе свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление, труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью, способности каждого будут применяться с наибольшей пользой для народа ... исчезнут социально-экономические и культурно-бытовые различия между городом и деревней ... произойдет органическое соединение умственного и физического труда в производственной деятельности людей». Однако советская культура порождает и другие образы, например, образ будущего, как гармонического творческого хаоса (часть интеллигенции в 20-е гг.), или общества конвергенции, соединяющего в себе модели западной демократии с социалистической идеей (А.Н.Сахаров), или более размытые диссидентские представления об обществе свободы и демократии.
Эта идея всеобщего счастья кардинально отличает советскую культуру от культуры нацизма или других культур, с которыми ее принято сопоставлять в рамках тоталитарной модели. Так, для идеологии нацизма понятие счастья нельзя считать релевантным, идеальное общественное состояние описывается его идеологами в терминах господства и подчинения. Отличается она и от идеала, выраженного в различных либеральных моделях, где aкцент делается на возможности успеха «здесь и теперь» любой «атомарной» личности, умеющей хорошо «играть» по принятым в социуме правилам.
В приведенной формулировке следует обратить внимание на три момента: а) такое общество можно построить только в будущем, поэтому настоящее служит лишь фундаментом для будущего и не обладает самостоятельной ценностью, другими словами, в советской культуре доминирует линейно-прогрессивная модель времени; б) это общество, в котором человек может быть счастлив лишь как часть социального целого; в) такое общество можно построить при правильном приложении совместных усилий, т.е. мы имеем дело с концепцией, по сути, отрицающей или минимизурующей объективные законы исторического развития.
Эмоционально насыщенное выражение описанной идеи заключено в словах Павки Корчагина – героя культового для советской эпохи романа Н.Островского «Как закалялась сталь»: «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, – чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества». Если перевести последнее утверждение из идеологического в культурный формат, мы найдем в нем квинтэссенцию oписанной установки на борьбу за всеобщее счастье.
2. Поставленная цель требует от каждого человека предельного напряжения всех сил. Данное утверждение означает, что советская культура позиционирует себя как культура героев, а не обычных людей, культура надрыва, а не ровного дыхания, культура экстремума, а не оптимума. Это культура, в которой экстремальная ситуация изначально вводится как норма и ее отсутствие порождает апатию или болезненные ощущения.
3. Движение к поставленной цели осуществляется сообществом единомышленников, связанных не рациональными взаимоотношениями элементов в системе, а чувством идейной близости.
Задан образ общества как некоторого «соборного», коллективного целого. В отличие от гражданского общества, предполагающего сложно структурированную систему социальных институтов, «мы», частью которого является советский человек, представляет собой, скорее, толпу. Это ведет к предельному упрощению социальной коммуникации: социальная структура заменяется совокупностью «социальных сетей», создаваемых человеком в повседневном общении.
Важным дополнением к такому образу является представление о наделенном той или иной степенью харизматичности проводнике: чтобы аморфное социальное образование приобрело упорядоченность, ему нужен лидер. Этот лидер принимает самые разные образы: от Ленина во втор. пол. 20-х или Сталина в 30-е до гораздо более абстрактного Ученого 60-х годов – мало романтической, в целом, фигуры, сделавшейся предметом романтического культа.
Еще
одно следствие состоит в крайне
настороженном отношении
4. На пути к указанной цели человека окружают враги, и добиться ее можно только в борьбе с ними, преодолевая их сопротивление.
Мотив врага и пафос борьбы с ним – одна из наиболее фyндаментальных черт советской культуры на всем протяжении ее истории. В 20-е гг. эта борьба связывается с идеей грядущей мировой революции, в 30-е акцент переносится с внешних врагов на внутренних, затем в кон. 30-х и в военные годы доминирует внешний враг, имеющий теперь вполне конкретный облик, в 60-70-е образ врага снова меняется, меняются методы борьбы с ним, но психологическая настроенность на борьбу не ослабевает. Эта установка характерна не только для людей, стоящих у власти, она имеет гораздо более общий хаpaктep, отчетливо проявляясь, например, и у «шестидесятников» и диссидентов. Для «шестидесятников» такими врагами становятся «бюрократы» и «мещане». Работа А.Д.Сахарова «Размышление о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» начинается с знаменательного эпиграфа из Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой».
5. Главный инструмент, главное орудие для приближения поставленной цели – достижения современной науки, которые обеспечат материальную составляющую движения к всеобщему счастью.