Особенности культуры Древней Руси, культура Киевской и Московской Руси

  XV в. в  литературе Великого Новгорода,  завоеванного Иваном III в 1478 г., появляются  «Повесть о посаднике Щиле» (видимо, не ранее 1462 г.) – сказание о попавшем в ад ростовщике, доказывающее спасительную силу молитвы за умерших грешников; простое, неукрашенное «Житие Михаила Клопского» (1478–1479 гг.); летописная повесть о походе Ивана III на Новгород в 1471 г., противопоставленная официальной позиции Москвы в освещении этого события.

  XV в. был охвачен религиозными брожениями, порожденными неопределенностью религиозных и культурных ориентиров в умах образованной части русского общества после падения Константинополя и ожиданием конца света в 7000 г. от Сотворения мира (в 1492 г. от Рождества Христова). Ересь «жидовствующих» зародилась в 1470-е гг. в Новгороде, незадолго до потери им независимости, а затем перекинулась в победившую его Москву. Еретики подвергали сомнению учение о Святой Троице, не считали деву Марию Богородицей, не признавали церковные таинства, осуждали поклонение священным предметам, резко выступали против почитания мощей и икон. Борьбу с вольнодумцами возглавили архиепископ Новгородский Геннадий и игумен Иосиф Волоцкий. «Книга на новгородские еретики» Иосифа Волоцкого (кон. XV – нач. XVI в.), переименованная в списках XVII в. в «Просветитель», является важным памятником богословской мысли и религиозной борьбы.

  При архиепископском  дворе в Новгороде Геннадий создал крупный книжный центр, открытый западноевропейским влияниям. Он собрал целый штат сотрудников, переводивших с латыни и немецкого языка. Под  руководством Геннадия был составлен  и переведен первый полный библейский свод у православных славян – Библия 1499 г. При ее подготовке использовались, помимо славянских источников, латинская (Вульгата) и немецкая Библии.

  Церковные писатели были разделены на два лагеря – иосифлян и нестяжателей. Одни требовали для упорных еретиков высшей меры наказания («Слово об осуждении еретиков» в Пространной редакции «Просветителя» Иосифа Волоцкого 1510–1511 гг.). Нестяжатели считали, что покаявшихся вольнодумцев следовало прощать, а нераскаявшихся – отправлять в заточение, но не казнить («Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Волоцкого об осуждении еретиков», возможно, 1504 г.).

  На XVI в. пришелся невиданный ранее подъем публицистики.

  Ответом на католическую пропаганду Булевым  церковной унии и первенства Рима стала теория «Москва – Третий Рим», выдвинутая старцем Псковского Елеазарова монастыря Филофеем. В цикл основных произведений, объединенных темой «Третьего Рима», входят «Послание великому князю Московскому о крестном знамении» (между 1524–1526 гг.) и сочинение «Об обидах Церкви» (30-е – нач. 40-х гг. XVI в.) так называемого продолжателя Филофея.

  XVI  в. – время обобщающих литературных предприятий энциклопедического характера. Под руководством Макария, архиепископа Новгородского (1526–1542 гг.) и митрополита всея Руси (1542–1563 гг.), были составлены Великие Минеи Четии – грандиозный свод душеполезной литературы в 12 книгах, расположенной в порядке церковного месяцеслова. Работа, начатая в Новгороде в 1529/1530 г. и законченная в Москве около 1554 г., заключалась в поиске источников, отборе лучших списков, их редактировании, создании новых памятников и редакций.

  С именем Макария связано и начало русского книгопечатания. В Москве в первой половине 1550-х – середине 1560-х гг. работала анонимная типография, выпускавшая книги без выходных данных. В 1564 г. Иван Федоров и Петр Мстиславец выпустили в свет «Апостол» – первую русскую печатную книгу с выходными данными. Переехав вместе с Мстиславцем в Великое княжество Литовское, Федоров основал во Львове первую на Украине типографию, где в 1573–1574 гг. напечатал новое издание Апостола. Предисловия и послесловия Федорова к его изданиям являются ценными памятниками этого литературного жанра.

  Митрополит  Даниил, гневно обличавший в словах и поучениях людские пороки, был  редактором-составителем обширной Никоновской летописи (кон. 1520-х гг.) – самого полного свода известий по русской истории. Никоновская летопись использовалась при работе над «Степенной книгой» (1560–1563 гг.). Памятник был составлен монахом Чудова монастыря Афанасием (в 1564–1566 гг. митрополит Московский), но идея принадлежала, очевидно, Макарию. «Степенная книга» – первый опыт изложения русской истории по генеалогическому принципу, в форме княжеских жизнеописаний от Владимира Святого до Ивана IV. Введением к «Степенной книге» служит «Житие княгини Ольги» в редакции Сильвестра, протопопа кремлевского Благовещенского собора. Сильвестр является также редактором или автором «Домостроя» (сер. XVI в.) – обобщающего наставления о домашней жизни. Идеал «Домостроя» – рачительный хозяин, который властно вершит семейные дела в соответствии с христианскими нормами морали.

  Противовесом  официальной литературе XVI в., обожествлявшей царскую власть и утверждавшей исконность самодержавия на Руси, стало творчество Андрея Курбского, представителя княжеско-боярской оппозиции. Сразу после бегства  в Литву он отправил первое послание Ивану Грозному (1564 г.) с обвинениями  его в тирании и вероотступничестве. Грозный ответил политическим трактатом  в эпистолярной форме. Обличению  Ивана IV и его тирании Курбский посвятил «Историю о великом князе  Московском» (видимо, 1579–1581 гг.).

  Традиции  воинских повестей продолжает «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков» иконописца Василия (1580-е гг.), рассказывающая о героической обороне города от польско-литовской армии в 1581 г. В 1589 г. в России было учреждено патриаршество, способствовавшее оживлению литературной деятельности и книгопечатания. «Повесть о житии царя Федора Ивановича» (до 1604 г.), написанная первым русским патриархом Иовом в традиционном стиле идеализирующего биографизма, стоит у истоков литературы Смутного времени.

  XVII в. –  переходный период от древней  к новой литературе, от Московского  царства к Российской империи. «Бунташное» столетие началось Смутой: страшным голодом, гражданской войной, польской и шведской интервенцией. События, потрясшие страну, породили острую необходимость осмыслить их. За перо взялись люди самых разных взглядов и происхождения: келарь Авраамий Палицын, описавший в «Истории» (после 1613 – до конца 1626 г.) героическую защиту Троице-Сергиева монастыря от польско-литовских войск, дьяк Иван Тимофеев, витиеватым языком изложивший события от Ивана Грозного до Михаила Романова во «Временнике». Трагедия Смуты вызвала к жизни яркую публицистику, служившую целям освободительного движения. Агитационным сочинением в форме грамоты-воззвания против польско-литовских интервентов, захвативших Москву, является «Новая повесть о преславном Российском царстве» (1611 г.). В «Плаче о пленении и конечном разорении Московского государства» (1612 г.), изображающем в риторически украшенной форме «падение превысокой России», широко использованы агитационно-патриотические грамоты патриархов Иова, Гермогена (1607 г.), вождей народного ополчения князя Дмитрия Пожарского и Прокопия Ляпунова (1611–1612 гг.)

  События Смутного времени послужили толчком  к созданию многочисленных региональных литературных памятников (обычно в  форме повестей и сказаний о чудесах  от местночтимых икон), посвященных эпизодам борьбы с иностранной интервенцией в разных областях страны: в Курске, Ярославле, Великом Устюге, Устюжне, Тихвинском, рязанском Михайлове монастыре и других местах.

  Вышедшие  из народной среды произведения отразили решительный отход от старых книжно-славянских традиций и «душеполезного чтения», меткую народную речь и влияние деловой письменности. Объектами народной сатиры стали общественные отношения и судопроизводство («Повесть о Ерше Ершовиче»), продажность и взяточничество судей («Повесть о Шемякином суде», развивающая плутовскую линию в русской литературе), социальная несправедливость и бедность («Азбука о голом и небогатом человеке»), быт и нравы духовенства и монашества («Калязинская челобитная», «Сказание о попе Саве»), шутовские персонажи («Повесть о Фоме и Ереме»). В жанре parodia sacra написана «Служба кабаку», восходящая к таким латинским службам пьяницам, как «Всепьянейшая литургия» (XIII в.). Западноевропейский «бродячий» сюжет, «выворачивающий наизнанку» церковную исповедь, использован в «Повести о Куре и Лисице». Польский прототип имеет «Сказание о роскошном житии и веселии», изображающая псевдоутопию – сказочный рай обжор и пьяниц. Памятники народной смеховой культуры с большим сочувствием рисуют ум, ловкость и находчивость простого человека («Повесть о Шемякином суде», «Сказание о крестьянском сыне», «Повесть о бражнике»).

  Литературой XVII в. впервые была осознана самодовлеющая ценность художественного постижения мира и художественного обобщения. На пересечении народно-поэтических и книжных традиций возникла «Повесть о Горе-Злочастии» – морально-философская притча о блудном сыне, злосчастном бродяге-бражнике, гонимом злым роком. С поразительной силой она раскрывает в собирательном образе вымышленного героя, безымянного молодца – купца, вечный конфликт отцов и детей, тему роковой несчастной судьбы, желанное избавление от которой лишь смерть или уход в монастырь. Зловеще-фантастический образ Горя-Злочастия олицетворяет нечистую совесть самого молодца. По поэтичности и глубине художественной мысли произведение принадлежит к числу лучших достижений древнерусской литературы.

  В XVII в. Московская Русь бурно завершает средневековую  эпоху, спеша наверстать упущенное за предшествующие столетия. Тяга к западноевропейской культуре, прежде всего польской и латинской, возрастание интереса к светским беллетристическим жанрам изменили репертуар переводной литературы. Крупнейшим переводческим центром был Посольский приказ в Москве. В 1607 г. служивший там переводчиком выходец из Литовской Руси Ф. К. Гозвинский перевел с древнегреческого басни Эзопа. Посольский переводчик Иван Гуданский участвовал в коллективном переводе «Великого зерцала» (1674–1677 гг.) и самостоятельно перевел с польского рыцарский роман «История о Мелюзине» (1677 г.).

  Переводной  рыцарский куртуазный роман стал одним из наиболее значительных событий  переходной эпохи. Он принес с собой  увлекательные приключения, благородство чувств, мир самоотверженной любви  и дружбы, прославление женской красоты, рыцарский кодекс чести. Самое популярное произведение этого жанра на Руси – «Повесть о Бове-королевиче» о приключениях Бово д’Антона, в разных стихотворных и прозаических переработках обошедшему всю Европу. Во второй половине XVII в. в русской литературе появляется «Повесть о Петре Златых Ключей». На Руси рыцарские повести о Бове-королевиче, о Петре Златых Ключей, о Еруслане Лазаревиче прочно вошли в низовую культуру, где неоднократно перерабатывались, все больше приобретая очертания богатырской сказки в крестьянской среде. 

  Наука и просвещение.

   Этот  период характеризуется ростом  научных знаний и просвещения.  Большое значение приобретают  практические руководства по  арифметике, геометрии, строительству  техническим наукам. В Москве  и Новгороде появляются часы, развивается кузнечное дело, налаживается  чеканка монет, изготовление орудий  и другие производства. Все это  требовало применения прикладных  знаний. Большой интерес проявляется  к астрономическим явлениям, пишутся  трактаты «О широте и долготе  земной», «О стадиях и поприщах»,  «О расстоянии между небом  и землей» и т. д. Развиваются медицинские знания. Очень ценными являются географические описания русских путешественников. Продолжается знакомство русских книжников с античными писателями и философами.

  Усложнение  строительного и военного дела потребовало  совершенствования математических расчетов. Появились практические руководства  по измерению и описанию земельных  площадей, были составлены различные  пасхальные таблицы. В XVI веке умели  производить действия над числами  с дробями, пользовались знаками  «плюс» и «минус».Появились первые русские географические карты («чертежи»). 

  Быт и нравы.

  Жизнь русского общества середины ХVI - ХVII вв регламентировал “Домострой». Его автором считается священник Сильвестр. Важной частью "Домостроя" являются его главы "О мирском строении"; или "Как жить с женами, детьми и домочадцами. : "Каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, мужу с женою советоваться о домашнем хозяйстве, а на ком какая обязанность и кому какое дело велено вести". Размышляя о ведении домашнего хозяйства и управлении имением, автор переходит к рассказу о том, как надо воспитывать сыновей и дочерей. "Наказывай сына своего с юности и порадуешься за него в зрелости его; воспитай детей в запретах и найдешь в них покой и благословение".

  Много внимания уделяется пище и питью - здесь  указывается более 130 кушаний разного  рода. Но названная еда не культивирует обжорство и расточительство. Наоборот, во всем видно рачительное, хозяйственное отношение к каждому кусочку и к каждой крошке, резко осуждается пьянство. Автор "Домостроя" тщательно расписывает "меню" в зависимости от церковных праздников и служб.

  Во всём, о чём пишет Сильвестр, проступает главный мотив произведения - мотив уважения к обряду, заведенному порядку, обычаю отцов и дедов. В основу семейной жизни Домостроем положено безусловное главенство отца семейства. Жена полная его раба, исключительно хозяйка и работница, поставленная им во главе других работниц и работников дома. Дети являются тоже совершенно бесправными перед отцом; от него зависит вся их судьба, положение в обществе, брак, потому что сами они люди неразумные, молодые, ничего не могут понимать. Отец обязан их учить страху Божию и всякому порядку; средствами для этого служат тоже страх и побои. Как олицетворение власти и страха для семьи отец не должен даже улыбаться своему дитяти и играть с ним.

  Нравственные  правила Домостроя носят характер обрядового аскетизма. Запрещаются  всякое смехотворение, песни, пляски, мирские потехи, охота. Весь дом должен быть устроен по подобию монастыря.

  Положение женщин в семье при Домострое  было нелёгким. «В знатных семьях  девицы, погребенные в своих теремах, не смея показываться на свет, без надежды  кого-нибудь полюбить, день и ночь и  всегда в молитве пребывали, и  лица свои умывали слезами.” Выдавая замуж девушку, не спрашивали о ее желании. Она сама не знала, за кого идет, не видела своего жениха до замужества. Сделавшись женою, она не смела никуда выйти из дома без позволения мужа, даже если шла в церковь, и тогда обязана была спрашиваться. Девушки выходили замуж в то время очень рано, в 13-14 лет.