Особенности культуры Древней Руси, культура Киевской и Московской Руси

  Между «высокой»  культурой и культурой народной не было неодолимой стены — одно питало другое: героический былинный эпос послужил источником вдохновения  автора «Слова о полку Игореве», которое появится несколько позже. Народная психология, образность, представления и стереотипы — все это ощутимо во многих древнерусских литературных произведениях, в изобразительном искусстве — это питательная среда для культурного развития. Народная культура в своем проявлении преимущественно бесписьменная, устная. Трудно даже представить, сколько утрачено, а сколько искажено. И все же специалисты справедливо видят в народной культуре элемент основополагающий. Здесь в первую очередь стоит вспомнить, что народ — создатель и хранитель языка, основы любой культуры. 

  Быт и нравы.

  Быт в  Киевской Руси имел существенную разницу  в образе жизни людей различных  районов страны, города и деревни, феодальной верхушки и основного  населения. Народы, расположенные по торговым путям, жили значительно лучше, чем жившие по дреговическим болотам и на территории Приуралья.  Крестьяне жили в небольших домах. На юге, в лесостепной зоне, это были полуземлянки (т. е. жилища, пол которых был ниже уровня почвы) с земляными полами, с покрытой сверху слоем земли крышей, концы которой подчас опускались до самого низа. На севере это были срубные, наземные постройки, с деревянными полами. Печи бывали то глинобитными, то каменными, но еще не кирпичными, топились они по-черному. Окна были маленькими. Иными были жилища горожан. Даже на юге почти не встречались полуземлянки. Стояли, как правило, срубы, нередко двухэтажные, причем нижний этаж был часто хозяйственным, а верхний - жилым. На юге первый этаж иногда был углублен в землю. Здания иногда состояли  из нескольких комнат.

  Совсем  иными были жилые помещения знати. На территориях обширных боярских усадеб площадью от 250 до 1000 и более квадратных метров стояли боярские хоромы, избы для  слуг, холопов, ремесленников. Боярские и княжеские хоромы представляли собою целый комплекс срубных  построек, соединенных сетью затейливых переходов, с галерейками, крыльцами  и с почти обязательным теремом - деревянной башней. Были и каменные княжеские дворцы.

  И одевались разные слои общества по-разному. Основным видом одежды и мужчин, и женщин, и знати, и непривилегированных слоев общества была рубаха: длиннее у женщин, короче у мужчин; из дорогих тканей у знати, домотканая ("власяница") - у простых людей; с вышивкой у женщин. Кроме рубахи, мужчины носили под рубахой узкие длинные штаны - "порты", а женщины поверх рубахи - юбку. Верхней одеждой у простых людей была свита - длинное, плотно облегающее одеяние. Носили также разнообразные плащи. Плащи знати были из дорогих, часто восточных материй, парчовые, шитые золотом. Княжеские плащи - "корзно" - длинные, застегивающиеся на одном плече дорогими золотыми застежками, часто с драгоценными камнями. Простые шубы - "кожухи", достаточно защищавшие от холода, носили крестьяне и ремесленники. Знать носила дорогие кожухи, шитые золотом, из дорогих мехов. Таким образом, одежда знати по форме походила на крестьянскую, но качество, конечно, было иным.

  Лапти - лыченицы были крестьянской обувью, кожаная у них встречалась редко. Горожане чаще носили кожаную обувь: сапоги или туфли - поршни. Но у знати "черленые сапоги" (их упоминает Даниил Заточник) были из дорогой кожи, покрытые инкрустацией, подчас даже с золотой вышивкой.

  Развлечением  знати была охота ("ловы") и богатые  дружинные пиры, на которых, кроме  обильного местного угощения, встречались  и "овощеве (т. е. фрукты) разноличные" из южных краев. Столы были уставлены дорогой посудой, не только кубки, но и ложки были серебряными, деревянными же есть было непрестижно даже рядовым дружинникам. Значительно менее изысканными были общинные пиры-братчины. Однако и на тех, и на других обязательными гостями были скоморохи. Церковь тщетно выступала против "играния и бесовского пения" на "мирских" пирах и вынуждена была лишь советовать священникам уходить с пиров своих прихожан, если такое "играние" должно начаться.

  Христианство  еще не смогло глубоко проникнуть в мировоззрение феодалов и народных масс. Языческие обряды по-прежнему существовали под слоем новых, христианских. С принятием христианства было введено церковное венчание, большинство населения еще долго ограничивалось укоренившимся обычаем свадьбы-веселья.

  Постепенно, однако, церковь становилась главным  регулятором семейной жизни. Церковные  правила диктовали определенные ограничения брачных союзов. По возрасту — не моложе 13—14 лет;

   В Древней Руси существовала свобода выбора супруга, принуждение родителей и других лиц осуждалось. Женщина была сравнительно равноправна. На княжеских пирах присутствовали дружинники и бояре со своими женами. Женщины принимали участие в застольных беседах.

  Многоженство (полигамия) сохранилось в Киевской Руси как исключение, в основном среди высших слоев населения. Чаще всего господин имел вторую семью  с рабыней. В дополнениях к  “Русской Правде” XII в. предусматривалось, что дети от рабыни не получают после  смерти своего отца наследства, но становятся свободными вместе с матерью. “Церковный устав” Всеволода (XII в.) требовал защиты прав третьей и четвертой параллельных семей.

  Частная жизнь и быт людей менялись в ходе исторического развития. Быт  и нравы Московской Руси отличались от древнего периода, но многие укоренившиеся  нормы, одобренные православной церковью, сохранялись длительное время. 

3. Культура  периода феодальной раздробленности.

  XII-XIII вв. - период почти полного распада  Руси на отдельные княжества,  постоянно враждующих между собой. Обособление земель сопровождалось их экономическим и культурным расцветом. Отныне каждый из князей радел о процветании стольного города, который ни в чем не должен был уступать не только соседям, а и самому Киеву, роль которого, как политического центра начинает ослабевать. 
 
 

  Архитектура.

  Вышесказанное способствовало тому, что архитектура различных земель, сохраняя общность, приобретает свои индивидуальные черты. Зодчество получает новые импульсы развития, итог которых — создание архитектурных памятников мирового уровня. С переходом к феодальной раздробленности для памятников архитектуры стали характерны уменьшенные размеры храмов, упрощенность их внутреннего убранства и постепенная замена мозаики фреской. Господствующим видом церковного зодчества сделался «кубический» храм с тяжелой главой. Эти изменения были связаны и с быстрым распространением каменной архитектуры.

   В период феодальной раздробленности, в феодальных центрах появляются значительные архитектурные школы. В XII—XIII веках важным культурным центром становится Владимиро-Суздальское княжество. Продолжая византийские и киевские традиции, архитектурный стиль видоизменяется, приобретает собственные, индивидуальные черты. И здесь, конечно, нельзя не сказать о церкви Покрова на Нерли (Покров на Нерли, XII век), выдающемся памятнике владимиро-суздальской школы, который считается одним из самых совершенных храмов России. Храм настолько созвучен настроению окружающего пейзажа, что кажется, будто он родился вместе с ним, а не создан руками человека. Храм поставлен с большим смыслом: путь по Нерли в Клязьму — это ворота земли Владимирской, а над воротами и подобает быть церкви. Не зря и посвящение для нее выбрано Покрову. Покров - это зашита и покровительство, русским людям надежда и милость, от врагов укрытие и оберег. Греки Покров не праздновали, это праздник чисто русский, который установил князь Андрей Боголюбский. Задача, поставленная перед зодчими, была очень сложной, поскольку намеченное для постройки место лежало в заливаемой пойме. Поэтому зодчий, заложив фундамент, возвел на нем каменный цоколь высотой почти четыре метра и засыпал его землей. Получился искусственный холм, который облицевали тесаными каменными плитами. На этом цоколе, как на пьедестале, и была воздвигнута церковь. . Храм крестовокупольного типа, четырёхстолпный, трёхапсидный, одноглавый, с аркатурно-колончатыми поясами и перспективными порталами. Все конструктивные и декоративные средства выражения подчинены здесь одной цели — передаче изящной стройности здания, его устремленности ввысь. Ритм архитектурных линий Покровской церкви можно уподобить ритму уносящихся под своды песнопений молящихся в честь Девы Марии. Это как бы материализовавшаяся в камне лирическая песнь. Тема прославления Марии звучит и в девичьих масках, вытянувшихся в ряд над верхними окнами фасадов. Эти девичьи лики с косами есть и на фасадах других владимирских богородичных храмов. Легенда говорит, что храм в устье Нерли был посвящен победоносному походу владимирских полков в Волжскую Болгарию в 1164 году, и болгары в качестве своего рода контрибуции якобы возили сюда камень. В благополучном исходе этого военного похода современники видели явное свидетельство покровительства Богоматери владимирскому князю и владимирской земле. Косвенным указанием на связь праздника и церкви Покрова с военными мероприятиями князя Андрея могут служить зарисованные в прошлом веке Ф.А.Солнцевым фрагменты ныне уже утраченной фресковой росписи барабана нерльского храма. В простенках между окнами здесь помещались не апостолы и не пророки, а мученики, похода «за веру христианскую». Павшие владимирские воины (и среди них княжич Изяслав, сын Андрея Боголюбского) и должны были быть сопричислены при этом лику мучеников.

  Во второй половине XII в. при Андрее Боголюбском и Всеволоде Большое Гнездо во Владимире сооружается Успенский собор. Традиционная крестово-купольная конструкция здесь получает новое развитие: нарядный фасад украшен рядом небольших арок — арматурным поясом, пилястры и полуколонны придают зданию особую торжественность. Первоначальный белокаменный собор был построен при великом князе Андрее Боголюбском в 1158—1160 годах. Уже в 1161 году собор был расписан. Он был шестистолпным, трёхапсидным, построенным из высококачественного белого камня. Сторона подкупольного квадрата — около 6,4 м. Несмотря на то, что храм был шестистолпным, его четверик зрительно воспринимался почти кубичным, пропорции были достаточно изящными. И в интерьере, и в наружных формах ощущалась устремлённость вверх. По высоте храм превосходил Софийские соборы Киева и Новгорода. И стены, и крестчатые столпы относительно тонки, столпам отвечают лопатки — как внутренние, так и внешние (с полуколонками, увенчанными лиственными капителями; профиль лопаток над аркатурно-колончатым поясом усложнён валиком). Переход от подпружных арок к центральному 12-оконному барабану осуществляется через тромпы, и эту конструкцию можно считать уникальной для домонгольского зодчества Северо-Восточной Руси. Фундамент храма 1158—1160 годов представляет собой булыжники, пролитые раствором не на всю глубину, а лишь на два верхних ряда. На них был положен мелкий белокаменный бут и затем были возведены стены. Храм был украшен скульптурным декором зооантропоморфного типа. Этот декор при обстройке собора галереями во второй половине 1180-х годов не сохранился. Фасады членились сложными пилястрами с коринфскими капителями, а по горизонтали разделялись на два яруса аркатурным фризом. В центральных закомарах находились рельефные композиции «Три отрока в пещи огненной», «Вознесение Александра Македонского на небо» и «Сорок мучеников севастийских», а также львиные и женские маски. В интерьере собора сохранились фигурные "капители 1158—1160 гг. в виде сдвоенных лежащих львов. Живопись собора сохранилась фрагментарно. К росписи 1161 г. относятся фигуры пророков между колонками северного аркатурного фриза (в северной галерее).

  После пожара 1185 года Всеволод III значительно расширил собор. К храму Боголюбского были пристроены боковые галереи, и он оказался как бы внутри нового большого собора. Увеличилась также алтарная часть, а по углам были поставлены четыре малые главы. Собор стал пятинефным и более вместительным. В стенах собора Андрея Боголюбского при перестройке были пробиты дополнительные арки, призванные обеспечить единство внутреннего пространства храма. Хоры собора после перестройки слились с хорами собора Андрея, образовав единое пространство значительной площади.

  Фасады  всеволодовых галерей членятся по вертикали пилястрами с колонками на прясла, плавно завершающиеся вверху закомарами. Аркатурно-колончатый пояс, состоящий из 114 колонок, разделяет плоскости стен на два яруса, каждый из которых имеет свой ряд щелевидных окон: более простых и узких — внизу, более широких, с перспективными скосами — вверху.

  Суровые глади внешних стен слегка оживлены рельефами, некоторые из которых  перенесены сюда со стен собора Андрея Боголюбского, а некоторые выполнены заново во времена обстройки собора Всеволодом III. Фигуры Артемия и Авраамия в юго-западном углу древней части собора, а также фигуры на заиконостасных столпах относятся к росписи 1189 г.

  Древние зодчие точно учитывали и окружающее пространство, и вкусы, потребности  заказчиков. Дмитриевский собор, выстроенный в центре Владимира, рядом с Успенским собором и княжескими палатами, был собором дворцовым, призванным возвеличить благочестивую княжескую власть в лице Всеволода Юрьевича. Собор поражает своим великолепием, изощренной белокаменной резьбой. На его северном фасаде в окружении своих многочисленных сыновей изображен сам владимирский князь. Храм одноглавый, четырёхстолбный, трехапсидный. Первоначально храм окружали галереи с лестничными башнями, соединявшие его с княжеским дворцом (разобраны при реставрации в XIX в.). Собор знаменит своей белокаменной резьбой — его стены украшают около 600 рельефов, изображающих святых, мифических и реальных животных. Большинство рельефов сохранилось в первоначальном виде, некоторые были заменены при реставрации XIX века практически точными копиями). От внутреннего убранства до нас дошли несколько фрагментов фресок XII в., в частности, фрагменты композиции «Страшный суд».