Убийство матерью новорожденного ребенка

К рассматриваемой проблеме непосредственное отношение имеет и ст. 20 УК РФ, в первую очередь ч. 3 этой статьи, которая исключает уголовную ответственность несовершеннолетних за любые преступления при наличии предусмотренных в ней обстоятельств.

Уголовной ответственности подлежат только лица, достигшие 16 лет; за 20 преступлений, перечисленных в ч. 2 ст. 20,— достигшие 14 лет. Однако в ч. 3 ст. 20 сказано, что если несовершеннолетний достиг возраста, предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности.

Возникает вопрос: если преступление, предусмотренное ст. 106 УК РФ, совершила женщина в возрасте от 16 до 18 лет, распространяется ли на нее положения ч. 3 ст. 20 УК РФ? Видимо, да, так как несовершеннолетними, в соответствии со ст. 87 УК РФ, признаются лица, которым к моменту совершения преступления исполнилось четырнадцать лет, но не исполнилось восемнадцати лет. Поэтому положения ч. 3 ст. 20 в полной мере распространяются и на женщину, родившую в возрасте до 18 лет и убившую новорожденного.

Следует различать три обстоятельства, связанные с осознанием матерью, совершившей предусмотренное ст. 106 УК РФ деяние, фактического характера и общественной опасности своих действий (бездействия), а также способностью руководить ими:

невменяемость;

психическое расстройство, не исключающее вменяемости;

отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством.

Последнее обстоятельство отличается от первых двух тем, что оно, с одной стороны, исключает уголовную ответственность, а с другой — не связано с психическим расстройством. Несовершеннолетний, в отношении которого принято решение о применении ч. 3 ст. 20 УК РФ, не подлежит ни уголовной ответственности, ни применению мер принудительного воспитательного воздействия, ни, тем более, применению принудительных мер медицинского характера. Для применения ч. 3 ст. 20 УК РФ необходимо установление отставания в психическом развитии вследствие педагогической и социальной запущенности, сенсорной депривации, особенностей воспитания и т. п.[76]

По мнению Ф. Сафуанова, судебно-следственные органы должны следующим образом формулировать вопрос при назначении психолого-психиатрической экспертизы: “Мог ли несовершеннолетний обвиняемый во время совершения инкриминируемого ему деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, и если мог, то в полной ли мере?”[77].

Представляется, что более полный и подробный перечень вопросов, которые следователи должны ставить при назначении судебно-психиатрической экспертизы, дает И. Копытов[78]. Важным является и выяснение вопроса, нуждается ли обвиняемый по своему психическому состоянию в применении принудительных мер медицинского характера, и если да, то какого типа.

Критерий “психическое расстройство, не исключающее вменяемости”, иногда называют “ограниченная вменяемость”, а сами психические расстройства — аномалиями психики[79]. Вряд ли можно согласиться с предложением, что к психическим аномалиям можно отнести типы характера, которые психологи называют крайними,— холерический и меланхолический[80]. Следуя данной логике, мы должны сделать вывод, что любая женщина, совершившая убийство своего новорожденного ребенка в течение первых 28 суток с момента его рождения и обладающая, например, холерическим типом характера, должна автоматически отвечать по ст. 106 УК РФ, в то время как обладающая, например, темпераментом сангвиника, будет подлежать в точно такой же ситуации ответственности по более тяжкой статье (ст. 105 УК РФ). Получается, что применение или неприменение статей, предусматривающих ответственность за преступления против жизни, будет зависеть исключительно от типа темперамента потерпевшего. Представляется, что в уголовном праве это в принципе недопустимо.

По нашему мнению, обстоятельства, вызвавшие состояние расстройства, не исключающего вменяемости, могут быть не сопряжены с беременностью и родами, в отличие от обстоятельств, вызвавших психотравмирующую ситуацию. Последние имеют социальную природу, тогда как первые — биологическую (медицинскую). С точки зрения уголовного права, безразлично, что вызвало состояние заболевания, оказавшее влияние на совершение преступления. Уголовное право более интересует вопрос о том, подлежит ли данный человек уголовной ответственности или у него имеются заболевания, препятствующие этому, а выяснение причин, обусловивших совершение преступления, мотивов общественно опасного деяния, обстановки его совершения и многих других обстоятельств, имеющих отношение к совершению преступления конкретным лицом, определяет юридическую оценку деяния как преступления и обязательно учитывается при назначении наказания.

11. Субъект преступления

Кто может быть субъектом преступления, преду­с­мот­ренного статьей 106 УК РФ? Казалось бы, ответ на этот вопрос очевиден. Он дан в самом законе. Субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, является мать новорожденного ребенка. Однако некоторые исследователи отмечают, что в связи с успехами медицины и науки понятие субъекта данного преступления необходимо определять несколько иначе.

Так, А. Н. Красиков обратил внимание на то, что женщина может просто вынашивать в своем организме не своего ребенка, исходя из родственных или меркантильных соображений. Такая женщина, по его мнению, не может быть признана субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ. Поэтому он предлагает в диспозиции закона использовать термины “ро­же­ница” и “родильница”[81], а не мать, поскольку в медицине с момента начала процесса родов женщину называют роженицей, а после рождения плода, изгнания последа  — родильницей.

Соглашаясь с тем, что терминологическое уточнение диспозиции закона не помешает, считаем необходимым отметить следующее. Субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, в случае совершения убийства во время или сразу же после родов, необходимо признавать именно фактическую мать, то есть ту женщину, которая родила и вынашивала ребенка, а не ту, которая дала свою яйцеклетку для оплодотворения. В основу выделения привилегированного состава преступления, преду-смотренного ст. 106 УК РФ, положено время совершения преступления, связанного с состоянием беременности и родами женщины, а не мотив совершения преступления и не юридическое состояние материнства. Кстати, нашему законодательству еще предстоит урегулировать вопрос о том, какая женщина в случае возникшего спора будет признаваться матерью ребенка в подобных случаях,— давшая яйцеклетку или рожавшая.

Позже А. Н. Красиков признал, что “беременная женщина, суррогатная мать, также является роженицей, родильницей и может испытывать резко негативные состояния”. Но, правда, добавил, что “она не мать ни de facto, ни de jure”[82]. В обоснование своей позиции он сослался на УК Латвийской ССР, где прямо указывалось на ответственность матери за убийство своего ребенка.

На наш взгляд, данный аргумент можно использовать и в обоснование иной позиции. “Своего” — значит, выношенного и выстраданного. Женщина, которая вынашивала и родила ребенка, может по-разному относиться к нему, может даже вынашивать его из меркантильных соображений, но это никак не уничтожает физиологические процессы в организме женщины, происходящие в связи с беременностью и родами. Именно данные процессы обуславливают то психическое состояние, которое резюмируется законодателем при конструировании привилегированного состава убийства в случае убийства матерью ребенка во время родов или сразу же после них.

Более сложным представляется решение вопроса о том, какая мать (фактическая или юридическая) может быть субъектом преступления в случае совершения убийства в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии расстройства, не исключающего вменяемости. Потому что ситуативно в этом случае убийство ребенка может совершить женщина, которая:

вынашивала и рожала ребенка;

предоставила яйцеклетку;

усыновила ребенка;

выходила подброшенного ребенка и выдала за своего.

Главное в этих случаях то, что или фактически, или юридически ребенок находится в “руках” женщины, совершающей его убийство.

Исходя из позиции А. Н. Красикова, в этом случае субъектом преступления мы должны признавать только юридическую мать, то есть ту женщину, которая в установленном законом порядке была признана матерью ребенка. Правильно ли это? Думается, что нет.

Для случаев совершения убийства в условиях психотравмирующей ситуации основанием выделения состава послужила обстановка, в которой совершается преступление. Для случаев совершения убийства в состоянии расстройства, не исключающего вменяемости, основанием выделения привилегированного состава явилось психическое состояние женщины. Поэтому, на первый взгляд, субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, может быть любая из женщин, названных выше. Однако и в данном случае, по нашему представлению, привилегированный состав применим только к той женщине, которая вынашивала ребенка в своем организме, при наличии всех иных необходимых для этого случая обстоятельств. Закон снисходительно относится только к той женщине, которая является фактической матерью.

Т. В. Кондрашова также считает, что субъектом преступления в случае убийства во время родов или сразу же вслед за ними, а также в иных ситуациях необходимо признавать роженицу (родильницу). По ее мнению, основанием выделения привилегированного состава послужило особое психическое состояние роженицы (с момента начала процесса родов до момента рождения плода и изгнания последа) или родильницы (после рождения плода и изгнания последа)[83].

Соглашаясь с Т. В. Кондрашовой по существу решения вопроса, считаем все же необходимым высказать следующее соображение. Все три ситуации, предусмотренные в законе, объединяет не столько особое психическое состояние роженицы (родильницы), сколько понятие “мать” — женщина, вынашивающая и рожающая ребенка. Статья 106 УК РФ предусматривает три самостоятельных состава преступления, имеющих разные основания выделения. Как мы уже отмечали, при выделении привилегированного состава в случае убийства матерью ребенка во время или сразу же после родов никакого особого психического состояния закон не называет. Следовательно, для применения ст. 106 УК РФ в этом случае достаточно установить, что убийство совершила та женщина, которая вынашивала (рожала) ребенка.

В судебно-следственной практике может возникать вопрос об ответственности по ст. 106 УК РФ матери, которая не достигла возраста 16 лет. Проблема здесь заключается в том, что ответственность за преступление, предусмотренное ст. 106 УК РФ, возможна только с 16-летнего возраста, а фактически родить может и девочка в возрасте 12–13 лет. В случае, если роженица не достигла возраста 14 лет, проблем, с точки зрения уголовной ответственности, нет. Она просто не подлежит уголовной ответственности в силу недостижения необходимого для этого возраста. Но как быть, если роженица, убившая своего ребенка, старше 14-ти, но младше 16-ти лет? Ведь уголовная ответственность за умышленное убийство возможна с 14 лет. Может быть, в этом случае необходимо содеянное квалифицировать по ч. 1 ст. 105 УК РФ, предусматривающей ответственность за простое умышленное убийство?

Данная проблема не надумана. Так, С. Ф. Милюков смысл своего рассуждения сводит к тому, что законодатель, дифференцировав возраст, с которого наступает ответственность за убийство[84], тем самым блокировал действие специальных норм к убийцам, достигшим 14-летнего, но не достигшим 16-летнего возраста. Поэтому он считает, что 14-летней детоубийце грозит лишение свободы от шести до десяти лет, а 16-летней – лишь до пяти лет[85]. Автор сожалеет, что данный вопрос в известной ему специальной литературе оставлен без внимания и высказывает предположение, что, видимо, по мнению других авторов, лица, совершившие привилегированные убийства в промежутке от 14 до 16 лет, уголовной ответственности вообще не подлежат. Он считает такое мнение неверным, поскольку появление (исчез­новение) специальных норм не может влиять на существование общих норм уголовного права. Логика С. Ф. Милюкова такова: “Скажем, если законодатель по каким-либо причинам вновь откажется от специальной регламентации ответст­вен­ности за детоубийство (как это было в УК 1960 г.), это не будет означать, что таковое преступление перестало быть преступлением вовсе, а лишь расширит поле действия общей нормы до прежних размеров. Между тем основания для такого решения (если не кардинального, то хотя бы частичного) имеются”[86].

Представляется, что С. Ф. Милюков прав, поднимая данную проблему, однако его суждение относительно ее решения, на наш взгляд, ошибочно.

Во-первых, в специальной литературе имеются высказывания относительно возрастного критерия, субъекта преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ. Например, А. Н. Красиков прямо указал: “Согласно закону субъектом рассматриваемого состава преступления может быть мать-роженица, родильница, достигшая 16-летнего возраста. Совершение убийства новорожденного роженицей (родильницей), не достигшей 16-летнего возраста, не содержит состава названного преступления”[87].

Во-вторых, исходя из принципа справедливости, иное решение проблемы просто неприемлемо. Общеизвестно, что при конкуренции специальной и общей нормы применяется всегда норма специальная. Преступление, предусмотренное ст. 106 УК РФ, является преступлением с привилегированных составом по отношению к простому умышленному убийству (ч. 1 ст. 105 УК РФ). В настоящее время убийство матерью новорожденного ребенка, ранее квалифицируемое как простое умышленное убийство, подлежит квалификации именно по статье 106 УК РФ. В силу ст. 10 УК РФ следует переквалифицировать убийство матерью новорожденного ребенка со статьи 103 УК РСФСР, предусматривавшей ответственность за простое умышленное убийство, на ст. 106 УК РФ. Более того, если убийство своего ребенка совершила девочка в возрасте от 14 до 16 лет, то нет оснований для привлечения ее к ответственности. Наличие привилегированного состава исключает ответственность за совершение преступления, предусмотренного общим составом. Если лицо, совершившее общественно опасное деяние, не может быть привлечено к ответственности по привилегированному составу, например, в силу недостижения необходимого для этого возраста, то оно вообще не может быть привлечено к уголовной ответственности.