Международная безопасность и глобальные политические процессы

    Еще одна черта - "революция ценностей". В 1986-1987 годах советский лидер М.С. Горбачев сумел сказать, что все жители Земли имеют общий интерес - выживание, избежание общей войны. Это было поразительное и грандиозное психологическое открытие, благодаря которому ход истории на самом деле изменился, а ядерная война между СССР и США не состоялась. В этом уникальность заслуги первого советского президента [27, с.145-147].

    Неотъемлемость свободы, демократии и индивидуальных прав прочно вошли в сознание большинства представителей молодого поколения наших сограждан. Более того, действующие руководители страны стали воспринимать эти ценности серьезно. "Суверенная демократия" - это вряд ли демократия либерального типа, но это, несомненно, демократия - хотя и с выраженной российской спецификой.

    Только сегодня это, может быть, не самое главное. Если не будет мира, то может оказаться, некому будет строить демократию. А после "пятидневки конфронтации" России и США из-за августовских событий 2008 года, мир гарантирован менее надежно.

    В нынешних условиях аналитику важно получить ответы на иные вопросы. Стабильным или не стабильным следует считать мир, в котором новые войны начинаются каждые два года? Рациональность или идеология в большей степени питает стремление США добиться военно-стратегической неуязвимости? Ответы не очевидны. Ясно, однако, что все семнадцать лет после распада СССР руководители США не видели перед собой ни одного "достойного противника" (терроризм не ставил под угрозу существование США) и привыкли к безнаказанности. В такой атмосфере складывалась "плюралистическая однополярность"[27, с.148-149].

    США отстроили новую структуру мировой политики "под себя". Она давала Соединенным Штатом огромные преимущества, но она же подразумевала своего рода моральное обязательство Вашингтона реализовывать свое лидерство по принципу "управлять с согласия управляемых". После прихода к власти республиканцев в начале 2000-х годов США сами начали демонтировать такой механизм мирового регулирования, отказавшись от мысли согласовывать свои действия с международным сообществом - хотя бы в лице своих партнеров.

    Вехами саморазрушения "плюралистической однополярности" были прежде всего война в Ираке (2003), угрозы (тоже вопреки мнениям стран ЕС и Японии) применить силу против Северной Кореи и Ирана и, наконец, поддержка авантюры Грузии в Южной Осетии в августе 2008 года.

    В результате Россия с осени 2008 г. фактически перешла из позиции конструктивной оппозиции по отношению к США в мировой системе на платформу противодействия американской политике. Российские руководители с нажимом стали говорить о формировании глобальной многополярности.

    События вокруг Южной Осетии в 2008 г. знаменовали рубеж перерастания американской экспансии в квази-силовую форму. Впервые после распада СССР Вашингтон применил тактику использования ресурса третьих стран для дестабилизации российских границ [15, с.123-125].

    Ситуация усугубляется общемировым геоэкономическим и геополитическим сдвигом - смещением фокуса международной конкуренции с пространства Западной Европы, Балкан и Ближнего Востока на регион Центрально-Восточной Азии, сферу соприкосновения военных и экономических интересов России, Китая, Пакистана, Индии и Ирана. Соединенные Штаты строят собственную инфраструктуру политических отношений с государствами региона, пытаясь замкнуть двусторонние связи с отдельными игроками на многосторонний формат. По сути это означает, что наряду с существующей структуре многосторонних отношений с участием России в рамках ШОС, ОДКБ и ЕврАзЭс в этой части мира возникает система многосторонних контактов, замкнутая на США, но без российского участия.

    Стоит отметить возникновение контура двойной геоэкономической конкуренции вокруг ресурсов "российских северов". В самом деле, с юга очевидно нарастание "запроса" на сибирские энергоносители со стороны Китая и Японии. Давление нарастает и с севера - США, Канада, Норвегия. Другие державы тоже начинают полускрытый спор с Россией и конкуренцию с ней за преимущественные права в возможном освоении ресурсов Арктики - включая ту ее часть, которая в отечественной науке и политике считается находящейся в границах полярных владений России [18, с.55-57].

    В мышлении российской и американской элит исчезает психологический барьер против войны. В прошлом веке он определялся страхом перед взаимно гарантированным уничтожением и культурой "ядерного табу". Сегодня эта культура находится в стадии исчезновения. Стабилизирующая роль страха уменьшается, а стабилизирующая роль общих интересов так о себе и не заявила. Попытки США вернуться к ситуации военно-стратегической неуязвимости, которая существовала для Соединенных Штатов до 1957 года - времени создания межконтинентальных баллистических ракет в СССР, воспринимаются в России как угроза ее национальной безопасности.

    Представление о неприемлемости атомного конфликта как инструмента решения международных споров было в огромной степени феноменом культуры и политической психологии прошлого века. Эрозия этой культуры возвращает мир к необходимости теоретического анализа вероятности войн между большими державами [18, с.58-59].

    Между тем США - против больших стран вообще, и против сильной России в частности. Американцам легче иметь дело с малыми и средними государствами. Вот почему антироссийские интенции США более фундаментальны, чем хотелось бы думать. Вопрос о мере взаимного отчуждения между Россией и США снова перестал быть праздным. Уровень политико-психологической враждебности между двумя странами выше, чем он был в конце 1980-х.

    Главная проблема российско-американских отношений - отсутствие сотрудничества в решении конкретных вопросов. США хотят от России бездействия, а она этого бездействия не желает и не может себе позволить, глядя на то, что происходит в приближенных к ней странах. Из России кажется, что США приступили к разрушению сферы жизненно важных интересов РФ на ее границах. Самая сложная ситуация за историю существования стран.

    Главная проблема и главный комплексный фактор угрозы нашему суверенитету, территориальной целостности и культурно-цивилизационной идентичности - растущее отставание от наиболее развитых стран мира, а по ряду параметров и от стран еще таковыми не являющимися. Если в ближайшие годы Россия будет иметь темпы роста ВВП даже не 3-4% в год, как это пока прогнозируется Минэкономики РФ, а 5-6%, то и в этом случае Россия будет иметь прогрессирующее отставание не только от наиболее развитых стран, но и от Китая и ряда стран Азии, что самым негативным образом проявится в том числе в сфере обеспечения военной безопасности, обороноспособности страны.      Таким образом, если мы не приобретем экономического могущества и способности влиять с его помощью на мышление американцев, мы не сможем заставить их уважать российские интересы[19, с.12].

    Военная мощь - важный, но, скорее, остаточный элемент силы России. Американские правители должны понимать разрушительность прямого столкновения с Россией. Но не менее важно дать им основания убедиться в привлекательности экономического взаимодействия с ней. Это кажется сверхзадачей. Но от ее решения зависит мирный или иной характер российско-американских отношений. 

2.2. Политические процессы в современном мире и их влияние на международную безопасность 

    Структура современной системы международных отношений чрезвычайно сложна, поэтому представляется логичным выделить одну область международного взаимодействия, которая наглядно демонстрировала бы все или большинство черт системы в целом. При понимании безопасности в традиционном военно-политическом ключе, отношения в этой сфере можно считать наиболее показательными. Ведь именно здесь с особой остротой проявляются  протекающие в мире политические процессы, что позволяет с большей точностью определить их содержание, выявить основные характеристики и векторы развития. Именно здесь экономические, культурные и другие проблемы обретают свое выражение в той острой политической форме, которая облегчает их осмысление [22, с.50-56].

    Сегодня структура института международной безопасности претерпевает глубокую трансформацию. Учитывая сложный системно-сетевой характер современных отношений, складывающихся в сфере международной безопасности, применяется не понятие «система международной безопасности», а более широким, отражающим и существующие сетевые элементы отношений, понятием «институт международной безопасности».

    Лидирующее положение по-прежнему занимают США, однако, налицо формирование нескольких новых центров силы: Китай, Индия, Бразилия и др. Кроме того, о своей готовности вновь играть одну из лидирующих ролей в мировых делах заявляет Россия. Эти факторы лишают США и западный блок роли основных архитекторов института международной безопасности.

    При этом до сегодняшнего дня сохраняется и продолжает действовать комплекс нормативно-правовых предписаний, сформировавшийся еще в эпоху двухполюсного противостояния и не вполне отвечающий реалиям современного мира. Острее стало ощущаться, что некоторые положения, изначально закрепленные в международном праве, противоречат друг другу, а формулировки ряда норм допускают толкования, идущие вразрез с основным правовым массивом. Наметилась также тенденция, обладающая значительным конфликтным потенциалом, рассматривать в качестве нормативных документы некоторых региональных организаций. Не менее опасной, учитывая продолжающиеся изменения структуры международных отношений представляется и возможная переориентация на прецедентное правотворчество, некоторые элементы которого становятся заметны в современном мире [22, с.50-56].

    Более того, достаточно устойчивой стала в современном мире установка на обеспечение своей безопасности за счет безопасности других государств. Существует установка на обеспечение своей безопасности через изменение  контрагентов по своему образцу. Еще одна составляющая - частое использование односторонних действий и пренебрежение мнением международного сообщества. Таким образом, в рамках института международной безопасности оказалась закреплена модель поведения сильного государства в духе эпохи, предшествовавшей Первой мировой войне. Однако современные реалии делают ситуацию принципиально иной [23, с.78-89].

    Прежде всего, многие из «поднимающихся» государств обладают ядерным оружием, другие, отказавшись от ядерных программ в прошлом, вновь начинают проявлять интерес к этому виду технологий. Несмотря на то, что создание ядерного потенциала - долгий и дорогостоящий процесс, и пока что никто из этих государств не может похвастаться запасом ядерного оружия даже сравнимым с РФ или США, формирование полицентрической структуры, основные акторы которой - ядерные государства, действующие в соответствии с существующими сегодня моделями поведения, очень опасно.

    Еще одна принципиально новая черта современных отношений в сфере международной безопасности - высокая по сравнению с прошлым интенсивность образования сетевых связей. Как отмечают многие исследователи, разрушить такие организации крайне сложно, ведь каждый «узел» сети функционирует практически автономно, а уничтожение нескольких из них не ведет к распаду организации в целом [20, с.231-235].

    Именно от перечисленных преступных сетей исходят многие современные угрозы международной безопасности.  Это и распространение опасных технологий и материалов, и терроризм, и пиратство, и незаконная трансграничная торговля оружием, наркотиками, людьми и т.д.

    Повышение роли негосударственных факторов в формировании угроз стабильности и безопасности вообще характерно для современного мира. Сегодня гибель людей чаще происходит в ходе внутригосударственных конфликтов, особенно на этнической почве, нежели в результате межгосударственных войн. Но современные отношения в сфере международной безопасности лишь в незначительной мере ориентированы на противодействие этим угрозам.

    Представляется очевидным, что борьба между новыми центрами силы за ресурсы и сферы влияния, которая неминуемо начнется, не будет способствовать улучшению ситуации в сфере международной безопасности. Однако сложность этой ситуации открывает широкие возможности для нашей страны, которая, при правильном подходе к проблемам, способна оказать положительное влияние на протекающие процессы [15, с.5].

    Несмотря на то, что после распада Советского Союза Россия оказалась в ситуации, когда внутренние экономические и политические проблемы лишили ее возможности сохранить статус субъекта, оказывающего решающее воздействие на международные процессы, она оставалась активным и деятельным участником международных отношений и, в частности, отношений в сфере безопасности. В XXI веке наша страна, продемонстрировав готовность и способность не только отстаивать свои интересы на мировой арене, но и стремление оптимизировать международные отношения, вновь отстояла подобающий ее ресурсному потенциалу и исторической судьбе международный статус.