Сновидения: природная или культурная реальность?

пациента  или  аналитика?  По  этим  же  причинам  Юнг  прекратил   практику гипноза,  поскольку  не  хотел  навязывать  свою  волю  другим.

    Он  отмечает,  что  изложить  общие   правила   толкования   сновидений

невозможно.  Предположив  ранее,  что  основной   функцией   снов   является компенсация  недостатков  или  искажений  в  сознании,  Юнг  имел  в   виду, что   такой   подход   весьма   и   весьма   перспективен   для   раскрытия природы  сновидений.

    Юнг  пишет,  что  сновидения  вовсе  не   охраняют   крепкий   сон   от

«недопустимых  желаний»,  как  назвал  их   Фрейд.   То,   что   он   назвал

«маской»,   в   действительности  –   форма,    которую    любые    импульсы

естественным  путём  принимают  в  подсознание.  Таким   образом,   сон   не

может  породить  сформулированную  мысль.  Как  только  он  попытается   это сделать,  он  перестанет  быть  сновидением,   ибо   он   пересечёт   порог

осознания.

    Следует  понимать,  что   символы  сновидений  большей   частью  являются

 не   контролируемыми   сознанием   проявлениями   психики.   Как   растение порождает   соцветия,   так   психика   порождает   символы.    Любой    сон подтверждает  это.

    Таким   образом,   через   сны   (а   также   озарения,    всевозможные

импульсы   и    другие    спонтанные    явления)    силы     инстинктивного

воздействуют   на   деятельность   сознания.   Будет   ли   эффект    такого

воздействия   позитивным   или   негативным,   зависит    от    сиюминутного

состояния  подсознания.

    Главное – понять  язык  индивидуальности  человека  и  вместе   с   его

подсознанием  на  ощупь  пробираться  к  свету.  Это  особенно   верно   для

толкования  символов.

    Юнг  пишет,  что  не  согласен  с  идеей,  что  «сон  не  может   иметь

другого  смысла, чем тот,  что очевидно  лежит   на   поверхности».   Это

несогласие  и  побудило   Юнга   изучать   не   только   одержание,   но   и

форму  сновидений.  Он  задался   вопросом:   «а   почему   собственно   они

(сны)  должны  иметь   смысл,   отличный  от   их   содержания?   разве   в

природе   встречается   что-либо   подобное?   Ведь   сон  –  это    явление

природное  и  не  может   означать   то,   чем   не   является».   Вся   эта

путаница    возникает    из-за    символичности    содержания    сновидений,

придающей    им    многозначительность.    Символы    направляют    нас    в

непривычном   для   сознания   направлении,   будучи    связаны    либо    с

бессознательным,  либо  с  не  полностью  осознаваемым.

    Толкование   сновидений   с   их    символикой    требует    вдумчивого

подхода.  Оно  никоим  образом  не  может  быть   механическим   следованием однажды  вызубренному  канону.  Когда  мы   пытаемся   понять   символ,   мы сталкиваемся   не   только   с   ним   самим,   но   и   с   неповторимостью личности,   его   породившей.   Это   диктует   необходимость    определения уровня  знаний  и  культуры,  имеющихся  у  пациента.  «При  этом   зачастую приходится  восполнять  пробелы  в  собственном  образовании»,  -   говорит Юнг.   «Поэтому  я  взял  за  правило  рассматривать   каждый   случай   как бы  с  чистого  листа,  не  позволяя  аналогиям  с   похожими   случаями   в теории  или  практике  формировать  предвзятое  суждение  о  ситуации».

  1.4.Исследование  сновидений А.Адлером

Следующий  психолог,  который  посвятил  часть  своей  работы  снам   и

их  толкованию – австриец  Альфред  Адлер  (1870 – 1937 гг.).

    Адлер  утверждает,  что   цель  толкования  сновидений  состоит  в  том,

 «чтобы  показать  больному  его  подготовительную  работу   и   упражнения, которые  обычно   разоблачают   его   как   аранжировщика   своего   недуга, продемонстрировать  ему,  как  он,  опираясь  на   иносказательные   символы и  тенденциозно  подобранные  эпизоды,  пытается  подойти  к   имеющимся  у него  проблемам  с  той  стороны,   которая   позволяет   ему   осуществлять своё  индивидуальное  желание,  заранее  уже  предопределённое   его   целью фиктивного  превосходства».

    Автор   отнюдь   не   считает   сновидение   пророческим   откровением,

способным   раскрыть   будущее   или   неведомое.    Углублённое    изучение

сновидений  скорее  говорит  о  том,   что   в   осуществлении   сновидения,

равно  как  и  всякого  другого  явления   душевной   жизни,   задействованы

психические  силы  индивида.

    Хотя  мы  и  отрицаем,   что   можем   заглянуть   в   будущее,   пишет

Адлер,   весь   наш   образ   жизни   выдаёт    желание    с    уверенностью

предсказывать  будущие  события,  предугадывать  их.  Мы   постоянно   ведём себя   так,   как   если   бы   заранее   уже   знали   будущее,   хотя    и

понимаем,  что  знать  ничего  не  можем.

    Следовательно,  наше  мнимое  знание  будущего   должно   находится   в

бессознательном,   должно   быть   недоступно   пониманию   и   сознательной критике.

    То,    что    сознательное    мышление     играет     в     сновидениях

второстепенную   роль,   отмечает   Адлер,   доказательств    не    требует.

Большей  частью   молчат   также   и   отдыхающие   в   это   время   органы

чувств,  способные  критически  оценить   ситуацию.   Что   невероятного   в

том,   что   теперь   ожидания,   желания,   опасения,   которые   из   ядра

личности  распространяются  на  актуальную  ситуацию  спящего,   проявляются во  сне  менее  завуалированно?

    Выпадение  во  сне  коррекционной  функции   психики   проявляется   во

многих  направлениях:

        . в  смещении   поля  зрения   в  бескрайнюю  фантазию;

        . в  беспрепятственном  выдвижении  на  передний  план  цели.

    Последнее – в  противоположность  бодрствованию – неизбежно   ведёт   к

усилению  и   акцентированию желаний,   к   аналогичным   по   содержанию, таким    же    обманчивым,    но    более    заострённым    выражениям     и преувеличениям,  которые,  однако,  могут  ограничиваться   и   сдерживаться вследствие  стремления  спящего   к   предосторожностям.   Вчувствование   в реальную  ситуацию   может   вызвать   «рационализацию»   (Ницше)   конечной цели  и  её  «логическую  интерпретацию».

    Тем  не  менее   предвосхищающая,   предвидящая   функция   сновидений,

направляющая  действия   индивида   свидетельствует   о    подготовительной работе  спящего   в   связи   с   его   актуальным   затруднением,   которая соответствует  линии   жизни   индивида   и   всегда   имеет   своей   целью самозащиту.

    Адлер  отмечает  двоякого   рода   попытки   предвосхищения   во   сне,

решения  проблемы,  подготовки   того,   к   чему   стремится   сновидец   в

определённой   ситуации.   И    он    пытается    осуществить    это    теми

способами,   которые   соответствуют   его   личности,   его   сущности    и

характеру.   Сновидение   может    представить    свершившейся    одну    из

ожидаемых  в  будущем  ситуаций,  чтобы  в  бодрствующем   состоянии   тайно или   явно    произвести    затем    её    аранжировку.    Таким    образом,

сновидение,  подобно  характеру,  чувствам,  аффекту,   нервному   симптому,

аранжируется  конечной  целью  сновидящего,  отмечает  Адлер.

    Как же  можно  объяснить,  что   сновидение   пытается   воздействовать

на  последующие  поступки   в   будущем,   если   большинство   наших   снов

кажутся  непонятными  и  часто  ничего  не  значащими?  Адлер   пишет,   что

важность  этого  возражения  столь   очевидна,   что   большинство   авторов

искало   сущность   сновидений    в    этих    странных,    неупорядоченных,

непонятных  явлениях,  пыталось   их   объяснить   или   же,  указывая   на

непостижимость  жизни  снов,  отрицало  их   значимость.   «Шернеру,  а   из

новых    авторов    Фрейду    прежде    всего    принадлежит    заслуга    в

разгадывании   тайны   сновидений;   последний,   чтобы   подкрепить    свою

теорию  сновидений,   согласно   которой   сон   представляет   собой,   так

сказать,    погружение    в    детские,     оставшиеся     неосуществлёнными

сексуальные  желания  или – в  более  поздних  работах  –  желание   смерти,

искал    в    этих    непонятных   явлениях    тенденциозные     искажения,

предполагая,   что   спящий,   не   сдерживаемый   во   сне    ограничениями

культуры,  стремится  всё-таки  удовлетворять  в  фантазии  свои   запретные

 желания.  Эта  точка  зрения  оказалась   в   настоящее   время   столь   же

несостоятельной,  как   и   теория   сексуальной   обусловленности   нервных

болезней  или  нашей  культурной  жизни  в  целом».

    Кажущаяся  непонятность  сновидений  объясняется   прежде   всего   тем

обстоятельством,   что   сновидение   не   является   средством    овладения

будущей   ситуацией,   оно   представляет   собой    просто    сопутствующее

явление,  отражение  сил,  след  и   доказательство   того,   что   тело   и

дух  предприняли  попытку  предугадать,  заранее   предвосхитить   ситуацию, чтобы    личность    спящего     смогла     справиться     с     предстоящим затруднительным  положением.

    Если  разложить  кажущееся   непонятным  сновидение  на  его   составные

части  и  показать  сновидцу,  что  означает  для  него   каждая   отдельная

часть,   то   при   некотором   старании   и   проницательности    возникнет

ощущение,  что  за  сновидением  скрываются  силы,  устремлённые   в   одном направлении.   Это   направление   проявляется   и   в    остальной    жизни человека  и  определяется  его  личностным  идеалом,   теми   проблемами   и затруднениями,  которые   были   для    него    особо    чувствительны.    В результате   такого   рассмотрения,   которое,   пожалуй,   можно    назвать художественным,  выявляется  жизненная  линия   человека   или   часть   её, мы   начинаем    видеть    его    бессознательный    жизненный    план,    в соответствии  с   которым   он   стремится   справиться   с   адаптацией   к жизни  и  своей  неуверенностью.

    С  помощью  средств   личного   опыта   и   использования   обманчивого

символа    в    сновидении    отображаются    все     переходные     моменты