Автор работы: Пользователь скрыл имя, 25 Октября 2011 в 12:55, курс лекций
Работа содержит 8 лекций по дисциплине "Античная философия" : сущность, описание.
Вы уже
знаете, что для понимания как
источников нашей философии, так
и культуры, нужно совершенно особым
образом осознать место человека
в человеческой истории и человеческой
жизни и сам факт, что человек
есть место произведенных или откуда-то
взявшихся артефактов.
69
Ведь
искусство, во-первых, не есть область,
вынесенная за рамки жизни (будучи вынесенным,
оно является занятием профессионалов,
называющихся художниками, которые, по
законам разделения труда, выделены
из жизни; рядом идет жизнь, а они занимаются
тем, что украшают ее, создают для нас предметы
художественного или эстетического потребления
и наслаждения, или предметы интеллектуального
потребления или наслаждения), и, во-вторых,
произведения искусства, так же как и произведения
мысли, — суть органы жизни, то есть такие
конструкции, которые не просто изображают
что-то в мире, а являются способами конструирования,
порождающими в нас определенные состояния
и качества, которых в нас не было бы, если
бы к ' нам не были приставлены эти артефакты,
если бы мы с ними не составляли одно структурное
целое. Произведения искусства производят
в нас жизнь в том виде, в каком наша жизнь,
во-первых, — человеческая, и, во-вторых,
имеет отношение к бытию. Греки это называли
Логосом, производящим словом. Логос —
производящее слово, внутри которого или
в топосе которого что-то возникает в нас,
в том числе, возникают акты понимания
чего-то другого, а именно: в людях, самой
конструкцией слова как Логоса порождаются
акты понимания природы (фюзиса). Природа
становится зримой, прозрачной или понятной.
Здесь
есть видимость модернизации. Один
из французских поэтов-
70
ему удалось
написать [9]. Иначе говоря, словесная конструкция
в этом смысле — расшифровываемый символ
для самого автора этой конструкции. Он
через нее узнает, что же, собственно, он
думал и испытывал. То, что он думал и испытывал,
впервые становится в нем через его отношение
к его же собственному произведению.
Слово
есть производящее произведение, оно
не есть инструмент человека в том
смысле, что существуют какие-то мысль
и значение, которые изобретают слова
для своих выражений- Назовем
это условно opera-operans, производящее произведение.
Греки считали, что так производится в
людях бытие: значения сцеплениями логоса,
и только ими, впихиваются в проблеск невидимого
бытия или, выражаясь словами Гераклита,
невидимой гармонии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Парменид.
О природе. — В кн.: Фрагменты
ранних греческих философов. Часть I. М.:
Наука, 1989, с. 296: “Но в границах великих
оков оно неподвижно, / Безначально и непрекратимо:
рождение и гибель / Прочь отброшены...
/ Один только путь остается, / “Есть”
гласящий; на нем — примет очень много
различных, / Что нарожденным должно оно
быть и не гибнущим также, / Целым, единородным,
бездрожным и совершенным. / И не “было”
оно, и не “будет”, раз ныне все сразу
/ “Есть”, одно, сплошное.”
2. См. там
же, с. 297: “То же самое — мысль
и то, о чем мысль возникает, / Ибо
без бытия, о котором ее изрекают, / Мысли
тебе не найти. Ибо нет и не будет другого
/ Сверх бытия ничего... ”
3. См.: Гераклит.
— В кн.: Фрагменты ранних греческих
философов. Часть I. М.: Наука, 1989, с.
206: “совместны у [окружности] круга
начало и конец”.
4. См.: Анаксагор.
— В кн.: Фрагменты ранних греческих
философов. Часть (. М.: Наука, 1989, с.
533: “И всеми [существами], обладающими
душой, как большими, так и меньшими,
правит Ум. И совокупным круговращением
[мира] правит Ум, так что [благодаря
ему это] круговращение вообще началось...
И то, что смешивается, и то, что выделяется
[из смеси], и то, что разделяется, — все
это предрешает Ум.”
5. См.: Парменид.
О природе. — В кн.: Фрагменты
ранних греческих философов.
6. См.: Лурье
С. Демокрит: тексты, перевод, исследование.
Ленинград: Наука, 1970, с. 220: “Сладкое только
считается таким горькое только считается
таким... в действительности же - атомы
и пустота.” Ср.: Аристотель. Соч. в 4-х тт.
М.: Мысль 1976 т. 1, с. 135: “Ведь одно и то же
одним кажется сладким на вкус а другим
— горьким... Потому-то Демокрит и утверждал
что или ничто не истинно, или нам во всяком
случае истинное неведомо ”
7. Цит.
по кн.: Alain. Les passions et la sagesse. Paris: Bibliotheque
de la Pleiade, 1960, р. 909.
8. См.: Аристотель.
Соч. в 4-х тт. М.: Мысль, 1976 т 1 с 436 “Мышление
о неделимом относится к той области, где
нет ложного".
9. См. Chardonnier
G. Entretiens aves Jorge Luis Borges. Paris: Gallimard, 1967, pp. 61,
63.
История философии ФИЛОСОФиЯ
------------------------------
Мамардашвили Мераб Константинович
"Лекции
по античной философии"
ЛЕКЦИЯ
5
Фактически,
суть дела в случае с первыми греческими
философами, а именно — Парменидом
и Гераклитом, состояла в том, что, благодаря
им, с одной стороны, установилось определенное
мышление (усилиями пифагорейцев, милетцев)
в античной теории элементов, в атомизме
(атомизм, хотя я его еще не излагал, —
явление, во многом параллельное Пармениду
и Гераклиту). Установился некоторый мыслительный
или познавательный акт, а, совершившись
хоть раз, он содержит в себе все свои условия
и посылки, и затем, если совершается, он
вновь воспроизводит все свои условия
и посылки. И, с другой стороны, то, что
установилось, начинает проясняться путем
изобретения философского языка.
Значит,
мы должны различать две вещи: нечто,
что установилось в виде мышления,
и, с другой стороны, то, как оно
эксплицируется (проясняется) путем
изобретения особого языка. Второе
не обязательно совпадает с первым: то,
что установилось, можно выяснить, если
повезет, и с помощью другого языка. Я пытался
пояснить то, что реально установилось
как мышление, не используя исторически
известный язык греческой философии; я
пользовался скорее своим батардным языком.
А теперь хочу рассмотреть, как греки поняли
для самих себя то, что они установили.
Часть понятий я уже показал на примере
рассуждений Парменида — как вырабатывался
язык бытия. Когда появились понятия бытия,
термины и понятия мышления, на основе
которых они пытались уяснить себе, что
же, собственно говоря, произошло, и в каком
положении оказался человек после того,
как произошло то, что произошло. Я подчеркивал
все время, что этот возникающий философский
язык есть именно язык, то есть не просто
прямые какие-то утверждения, а утверждения,
предполагающие некоторую философскую
грамматику, лишь зная которую мож-
73
но понимать
этот язык, потому что, к сожалению,
всякий человеческий язык предметен, всякое
слово предполагает, что у него есть
референт в виде предмета, существующего
в мире и обозначаемого этим словом. Но
в философии дело обстоит иначе. Используя
обычные ресурсы языка, философия с самого
начала пыталась сказать нечто другое.
Например, в совершенно особом смысле
нужно понимать утверждение, что бытие
и мышление тождественны. Ведь обычно
мы понимаем так: есть предметы вне нас
и есть мысль о предметах, и, следовательно,
в каком-то смысле такой философ, как Парменид,
якобы, утверждал, что то, что в нашей голове
— образы, представления — обязательно
тождественно тому, что вне головы и что
называется бытием. Но это не так, поскольку
бытие — это не предметы, которые вне нас,
бытие — это бытие существующего, а не
существование предметов. И оно — бытие
существующего — нечто, что сопринадлежит
мысли, которая узнает бытие существующего.
Можно рассказывать о бытии в терминах
статичных, как у Парменида: некое неподвижное,
целиком все данное, неизменное. И можно
все то же самое говорить, беря ноту, состоящую
в утверждении, что есть нечто — что становится
в существовании и выступает через существование.
Короче,
Гераклита интересовали не просто признаки
и возможные способы описания
бытия, на чем делал акцент Парменид,
а он интенсивно и очень драматично
переживал следующее: как становится
бытие в существующем. Но что нельзя одновременно
представить в виде реально существующего
предмета в чем-то, что называлось бы истинным
миром или миром по истине. У греков (все
остальные рассуждения о бытии — последующие
наслоения на греков) есть одна совершенно
маниакальная настроенность или мысль:
все посюсторонне, все здесь, все явлено,
все открыто — но только в определенном
срезе всего существующего. И то, что называется
бытием, — это особый разговор о том, внутри
чего это бытие есть и проявляется, будучи
как бы аурой, сопровождающей подобный
разговор, когда мы не можем говорить о
бытии, указывая на него пальцем. Бытие
есть то, что существует и воспроизводится
на волне усилия такого мышления или такого
разговора.
Гераклит
был первым философом, который драматически
и, я бы сказал, экспериментально задал
этот вопрос.
74
Комментаторы
Гераклита всегда оказываются перед
одной забавной трудностью, и эта
трудность порождает различие интерпретации
его текстов; после них почти
невозможно понять, автором какого учения
является Гераклит. То ли он автор учения
о том, что все течет и все меняется, то
есть учения о неустойчивости, текучести
всего (в отличие от Парменида, который
говорил о бытии как о чем-то неподвижном,
солидном и настолько круглом, что возникали
ассоциации с каким-то всеохватывающим
шаром). Или — Гераклит автор учения о
гармонии или совмещении противоположностей
— тоже, кстати, что-то устойчивое. И можно
выбирать одно — либо другое. Между тем
вся трудность состоит в том, что нет учения
Гераклита. Примерно в том же смысле слова,
в каком Хлебников не есть автор поэм,
то есть законченных художественных произведений,
классических экземпляров, которые были
бы продуктами труда пчелки по имени Хлебников.
То, что осталось от него в виде стихов
и кускообразных поэм, в действительности
— результат совершенно другой работы.
Мы ведь явно воспринимаем Хлебникова
как поэта для поэтов — вся его поэтическая
работа была не в сфере производства поэм
и стихов, а в сфере производства средств
производства поэзии: он экспериментировал
над возможностями средств поэтического
выражения. На этом уровне происходила
его работа, она была связана с парадоксальным
перемешиванием пластов языка, сталкиванием
одного пласта с другим, чтобы само столкновение
выявило бы и высвободило ушедшие в глубину
возможности, смыслы и поэтические качества
словесных масс. Словесные массы приходят
в движение, которое нарушает привычные
семантические ходы, привычные образные
и ритмические связки и т. д. В этом смысле
он поэт для поэтов.
И в случае
Гераклита мы, фактически, имеем дело с
тем же самым. Гераклит — философ для философов,
а не автор какого-то учения. Конечно, у
него тоже есть философские утверждения
(так же как у Хлебникова — стихи и поэмы;
я ведь не говорю, что у него нет стихов
и поэм). Гераклит решил выявить проблему
бытия, приведя в движение слова, семантические
и синтаксические связки, посредством
которых мы можем говорить о бытии. Он
их столкнул, а свою роль свел к роли афориста
(не афериста, а афориста; аферисты при
этом тоже были, их в древней Греции называли
75