История высшей школы

Другими словами, ситуация с которой столкнулось  советское общество, все более  превращаясь в общество “полузнаек”, детерминирована как негативной динамикой глобальных процессов, так  и развитием системы образования, привычно оцениваемой по принципу “от достигнутого”.

И если страны Европы, США достаточно быстро осознали необходимость реформирования системы высшего образования, (администрация  США срочно разработала и приняла  так называемую программу Д. Кеннеди, предусматривающую ускоренный рост университетов, фундаментализацию школьного образования, поддержку талантливых молодых людей), то в СССР не было предпринято даже сколько-нибудь существенных попыток объективного анализа сложившегося положения.

Именно  этот период отчетливо проявили себя две тенденции в развитии отечественного образования. Сторонники первой рассматривали сферу образования как сферу лишь потребляющую национальный доход, не участвующую в его создании. Это точка зрения составляла основу т.н. остаточного принципа финансирования образования. Сторонники второй линии придерживались иной точки зрения. Они доказывали высокую эффективность вложений в образование. Победила первая тенденция и, монопольно владея образованием, государство методично стало сокращать расходы на его развитие. Постепенно в обществе формировалось тройное отчуждение: образования от государства, ученика от школы, учителя от ученика, преподавателя от студента. Обесценивавшееся образование обесценивало культуру, духовность, коллективность.

Если  в 1970 г. каждый второй окончивший школу, стремился продолжить образование в вузе, то в 1980 г. - только каждый третий. Когда потребности народного хозяйства в специалистах были удовлетворены, то в полном соответствии с той ролью, которая отводилась высшей школе (“кузница кадров”), с 80-х годов началось еще и плановое сокращение контингента студентов. В 1980 г. общий контингент студентов вузов составлял 3045,8 тыс. человек, в 1985 г. уже – 2966 тыс., 1990 - 2824,5 тыс. 7)

Не последнюю  роль в этом процессе сыграли и  различные ограничения, существовавшие при приеме в высшее учебное заведение:

- по  признаку пола (на ряд гражданских  и военных специальностей);

- по  состоянию здоровья;

- по  территориальному признаку (гражданам,  поступающим на заочные отделения,  рекомендовалось подавать документы в ближайшие к их месту жительства вузы);

- по  социальному положению (при приеме  на заочные и вечерние факультеты  требовалась справка о работе  по специальности);

- по  возрасту (в ряд художественных  вузов принимались лица не  старше 30 лет).

Выгоду  высшего образования как средства обеспечения жизнедеятельности можно приблизительно оценить соотношением зарплаты лиц с высшим образованием и средней по стране. Это соотношение постепенно снижалось от 2.1. в 1940 до 1.22 в 1985 г. Высшее образование медленно девальвировалось. 8.

Пытаясь найти выход из кризиса, высшую школу  провозгласили “движущей силой  всей работы по созданию системы непрерывного образования”. При этом была поставлена задача разрушить барьеры, которые  были созданы между высшей школой и промышленностью, вузами и академическими институтами, сместить акценты с методики обучения на передачу студентам передовых научных и инженерных знаний, создать квалифицированную систему как для начального отбора из оканчивающей вузы творчески одаренной молодежи, так и для отсеивания в дальнейшем неудачно отобранных работников. Однако все проводимые мероприятия строились на основе известных критериев, приводили к иллюзии ложного благополучия и не учитывали новых, беспрецедентно жестких требований выживания. В системе образования нужны были революционные перемены, соизмеримые с масштабом глобальных задач и позволяющие коренным образом улучшить ситуацию.

А между  тем в образовательно-профессиональной программе высшей школы в этот период не происходило каких-либо стратегических изменений. Содержание дисциплины обновлялось в соответствии с изменениями в науке, технике и общественной практике, но основная идеология советской системы образования - солидный естественнонаучный фундамент в сочетании с узкой профессиональной специализацией (их было пронормировано 687) - сохранялась, как и практика идеологического диктата. Это не могло не привести к негативным последствиям. Так, в системе высшей школы отсутствовали многие направления подготовки кадров, отражавшие целые пласты человеческой культуры и цивилизации, к примеру, связанные с религией, политологией и т.д., что ограничивало свободу личного саморазвития. Исторические и культурологические аспекты в образовательных программах были крайне идеологизированы или отсутствовали вообще.

Идеология, как мировоззрение, миропонимание, система взглядов на природу, общество и личность не может не присутствовать в системе образования. Она была, есть и будет частью содержания обучения и воспитания. В данном случае речь идет о догматическом подходе к идеологической направленности образования, зацикленности советской высшей школы на одной идеологии, запрете широкого изучения других идеологических систем.

В результате плюрализм мнений оценивался как  инакомыслие, имел отрицательные последствия, особенно если студент учился на “закрытой” специальности или в идеологически важном вузе. Различные молодежные движения либо замыкались на комсомоле, либо сводились на нет запретительно-ограничительными мерами.

Говоря  о деятельности комсомола в вузах, есть основания определить ее как сильную школу организации коллективных действий. При этом следует отметить категорическое неприятие инакомыслия, отсутствие какой-либо толерантности в комсомольском движении (что совершенно понятно и объяснимо с точки зрения, как происхождения, так и статуса комсомола в политической системе светского общества). В этой связи участие студентов в управлении вузовской жизнью, особенно на верхних иерархических уровнях, сводилось главным образом к выслушиванию мнения секретаря комитета ВЛКСМ.

Вместе  с тем нельзя не сказать и о  некоторых возможностях, которыми располагали  студенты в том, что касалось их влияния  на организацию собственно студенческой жизни. Достаточно высокая роль студенческих советов в общежитиях, стипендиальных, учебных и других комиссиях, развитые начала самоуправления в различных спортивных обществах, студенческих строительных отрядах - все это являлось творческим началом в студенческой жизни. Однако у советских студентов практически никогда не было таких академических свобод, которые позволяли бы им активно влиять на содержание образования.

Организация учебного прогресса жестко замыкалась на стратегии центральных государственных  органов управления высшим образованием, утверждавших типовые учебные планы  и программы, однозначно определявших содержание образования фактически на уровне лекций и практик. Посещение занятий для студентов являлось обязательным. Так называемое “свободное посещение” было уделом “избранных” (ведущих спортсменов, комсомольских, профсоюзных активистов).

В 70-х - 80-х гг. в высшей зарубежной школе  развертывался процесс гуманитаризации  образования. В некоторых американских технических вузах изучению гуманитарных дисциплин отводилось до 40 % учебного времени. В СССР в конце 80-х гг. гуманитаризация делала только первые робкие шаги.

Некоторые перемены в системе советского высшего  образования принесла перестройка  М.С. Горбачева. В 1986 г. Политбюро ЦК КПСС обсуждало правила приема в  вузы. Предполагалось убрать все социально-классовые  льготы и привилегии. До этого времени подобные вопросы на таком высоком партийном уровне практически не рассматривались. Еще через год (в марте 1987 г.) вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР “Основные направления перестройки высшего и среднего специального образования в стране”, содержащее немало новых, прогрессивных идей. Вводилась шестилетняя подготовка специалистов по наукоемким направлениям - прообраз магистратуры, было одобрено создание государственно-общественных формирований - учебно-методических объединений вузов по родственным специальностям, сделана попытка найти новые подходы к финансированию высшей школы (введение платы за специалиста со стороны заказчиков кадров). Признавалась целесообразность возврата к выборности ректоров, расширение студенческого самоуправления, выдвигалась идея организации межвузовских сетей коллективного пользования, предусматривалось введение регулярной аттестации вузов.

Бесспорно, пакет этих документов можно считать  стартовыми положениями, началом реформ, несмотря на некоторые идеологизированные указания-штампы, содержащиеся в них (“улучшать партийное руководство учебными заведениями, «прививать студентам навыки самостоятельной работы по изучению трудов классиков марксизма-ленинизма и документов КПСС» и др.). Важно отметить, что в сфере стратегических идей перестройки прозвучала и мысль о том, как важно обогатить высшее образование гуманитарным содержанием. При этом обращалось внимание на суть этого понятия, речь шла не столько о приоритете гуманитарных предметов, сколько об очеловечивании образования.

В центре внимания Всесоюзного съезда работников народного образования (Москва, 20 декабря 1988 г.) были и проблемы управления школой. Предполагалось улучшить централизованное руководство системой подготовки, переподготовки и повышения квалификации кадров в сочетании с расширением демократических начал управления, самостоятельности и творческой инициативы учебных заведений. Признавалась необходимость серьезных перемен в перераспределении функций и полномочий между центральными, региональными и местными органами управления. В полном соответствии с решениями съезда исполнительные функции центра начали постепенно перемещаться в республики: вузы приобретали все больше автономии. Начали действовать учебно-методические объединения вузов, с участием которых высшая школа обновила содержание учебных планов и программ. Интенсивнее начала разворачиваться информатизация высшей школы. В образовательных технологиях усиливалась тяга к интенсивным методам обучения. Получали развитие системные подходы к обеспечению учебного процесса. Упростились правила приема. В помощь абитуриентам стали издаваться специальные справочники и пособия, имеющие профориентационную направленность, снабженные инструментарием психофизиологического анализа.

Однако  при всех этих инновациях, все еще работали старые, проверенные административные рычаги. “Сверху” были введены обязательные анкеты оценки качества проводимых преподавателями занятий для проведения опросов, установлена квота мест в учебном совете для студентов.

Однако  есть основания полагать, что в конце 80-х годов велся интенсивный поиск наиболее эффективных путей развития советской системы высшей школы в условиях глобализации. Но последующие события, по существу, завершившие период советской власти в стране, внесли серьезные коррективы в начавшийся процесс.

Таким образом, данный, чрезвычайно краткий  обзор некоторых исторически  значимых вех в развитии советского высшего образования показывает, что эта проблема сегодня достаточно актуальна для дальнейшего совершенствования  российского образования в современный период. Значимым становится и преемственность в развитии высшей школы, и анализ изменяющихся во времени и пространстве ее характеристик, и изучение вариабильности и трансформации ценностей как основы высшего образования в стране.

В этом плане, оставляя внутренние закономерности развития высшей школы, попытаемся обратить внимание на некоторые внешние условия  ее функционирования в царской России и СССР.

И та и  другая системы имели явную классовую  направленность. Так в 1914 г. социальный состав 8 русских университетов выглядел следующим образом: дети духовенства и буржуазии – 43,2 %, дворян и чиновников – 38,3%, кулацкой верхушки – 14%, рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции – 4,5% 9.

Прием в советские вузы в 20-е-30-е гг. детей буржуазии, дворян, духовенства был жестко квотирован в пользу детей трудящихся-рабочих и крестьян. Эта политика способствовала массовому распространению высшего образования в тех социальных слоях, которые до 1917 г. практически были отторгнуты от него в силу целого ряда причин (социальная, этническая принадлежность, материальное положение и т.п.). Успехи Советского государства в деле приобщения к высшему образованию широких слоев населения трудящихся, как уже подчеркивалось выше, при всех издержках, общеизвестны и общепризнанны, в том числе и мировым сообществом.

Мы далеки от мысли, что в условиях сохранения прежнего – царского режима в России социальный состав студенчества не претерпел  бы сколько-нибудь заметных изменений. Усложнение общественного производства в XX в., как показывает мировой опыт, объективно потребовало повышения уровня образованности населения, что соответственно, повлекло за собой заметную демократизацию высшего образования. Классовый принцип комплектования высшей школы, скорее, всего, перестал бы носить выраженный характер.

В свою очередь, и в СССР в конце 30-х годов с провозглашением победы социализма во всех конституциях, начиная с 1936 года, в отличие от 20-х – 30-х годов, провозглашались равные возможности граждан в получении образования.

Известно, что как в западных странах, так  и в СССР социальный состав студенчества в 70-х-80-х гг. не отражал социальной структуры общества. И в том, и в другом случаях происходил процесс сокращения и, в конечном счете, “вымывания” из высшей школы выходцев из рабочих, крестьянских фермерских слоев (хотя советская статистика всячески пыталась скрывать этот факт). В СССР эта ситуация породила ужесточение политики социального регулирования вузовского пополнения (реанимация рабфаков, создание льгот для детей колхозников и т.п.).

Стала догмой заидеологизированность советской системы образования. Однако и досоветская образовательная политика не была нейтральной по отношению к мировззренческим, идеологическим ценностям царской России. Достаточно вспомнить многочисленные факты борьбы царских властей со студенческим и профессорским инакомыслием.