История высшей школы

      Заседание конференции вел председательствующий, которого выбирали из числа наиболее авторитетных профессоров академии. При отсутствии председательствующего  заседание вел следующий по старшинству профессор. В должностной инструкции было записано следующее: “Председательствующий должен прилежно смотреть за исправным и порядочным течением дел в академии и конференции и за отправлением должностей учащими, а о тех, которые нового распоряжения и перемены потребуют, предлагать конференции для общего рассуждения”.

      В конце 1800 г. Медицинская коллегия утвердила  штаты и должностные оклады постоянного  состава академии. Профессорам был  установлен чин VII  класса, однако размер жалованья зависел от их специальности. Для профессоров по патологии – терапии, хирургии теоретической и практической, повивальной и врачебной судной науки (судебной медицины), анатомии – физиологии и ботаники годовое жалованье составляло 1200 рублей. Для профессоров по математике – физике – 1000 рублей, а по химии – 800 рублей в год.

      В помощь профессорам назначались  адъютант – профессора с VIII классным чином и годовым жалованьем от 500 до 450 рублей в год, в зависимости от специальности. При химическом театре работал лаборант с жалованьем 300 рублей Рисовальному мастеру был установлен оклад 350 рублей, библиотекарю – 400 рублей, а его помощнику – 150 рублей в год. Указанные должностные оклады считались максимальными; их еще нужно было заслужить добросовестной работой. Вновь назначенные на должности лица сначала получали сокращенные денежные оклады.

      Хозяйством  академии заведовал эконом с окладом  в 500 рублей. В его распоряжении находились двадцать штатных хозяйственных работников с окладами по 45 рублей в год. Содержание канцелярских служащих и канцелярские расходы укладывались в годовую сумму 850 рублей. На ремонт зданий, покупку дров и свечей Медицинская коллегия выделяла дополнительные суммы. Надзор за поведением и обучением учащихся осуществлял инспектор с годовым жалованьем 800 рублей.

      Общие расходы Петербургской медико-хирургической академии на содержание 161 служащего постоянного состава составляли 27 600 рублей в год. Содержание каждого казеннокоштного учащегося в год составляло 100 рублей. Из этой суммы на покупку книг и канцелярских принадлежностей выделялось по 18 рублей студентам и по 8 – 12 рублей – ученикам. Кроме указанных сумм для поощрения лучших сотрудников и учащихся выделялись денежные вознаграждения.

      Таким образом, этап зарождения отечественной высшей школы был самым трудным и продолжительным;  он охватывал время правления нескольких императоров – от Петра I до Павла I. В нем можно выделить следующие периоды и знаменательные события: предыстория высшей школы России (император Петр I), открытие Петербургского академического университета (императрица Елизавета Петровна), создание Горного училища (императрица Екатерина II), образование Медико-хирургической академии (император Павел I).

      Первый  этап занял почти сто лет, его  роль трудно переоценить в экономическом, военно-политическом и социально-культурном становлении Российской империи. Благодаря созданию основ образовательной системы, особенно высшей силы, Россия получила интеллектуальную независимость от мировых держав. В XVIII веке отечественные светские высшие учебные заведения подготовили несколько сотен высокообразованных людей, которые составили ядро новой социальной группы – интеллигенции (этот термин в России стал употребляться позже).

      Вместе  с тем, следует помнить, что главным  предназначением первых высших  учебных заведений являлась подготовка квалифицированных чиновников для государственной службы. В конце XVIII века Московский университет и Горное училище составляли серьезную конкуренцию специальным военно-учебным заведениям, которые считались ранее наиболее престижными для молодых дворян. Обучение в светских вузах давало возможность разночинной молодежи изменить свой социальный статус через получение классных чинов и офицерских званий. Первые высшие учебные заведения возникли в столицах, что закрепило их роль учебно-научных центров Российской империи. 
 

      5. Высшая школа в годы советской  власти

     Первое  советское правительство имело  однозначное мнение о роли образования  в стране, население которой было в массе своей безграмотным. “Недостаточно безграмотность ликвидировать, но нужно строить народное хозяйство, а при этом на одной грамотности далеко не уедешь. Нам нужно громадное повышение культуры”, - писал В.И. Ульянов (Ленин) [4]. Оценивая декрет, подписанный Председателем Совнаркома 26 декабря 1919 г. в исторической перспективе, следует констатировать тот факт, что впервые в истории России государство предприняло действия, направленные на то, чтобы обучить все население читать и писать.

     Начиная с 20-х г., интеллектуальный потенциал  советского общества постоянно возрастал. Переступить порог университета в те годы - значило попасть в самый кипящий котел тогдашних сражений. В вузы поступали не только в целях получения образования, специальности, профессии, а, скорее, потому, что именно в них “штурмующие небо” могли найти самую подходящую площадку для “прыжка в космос”. В вузах была сосредоточена лучшая часть общества. В них велись споры о будущем, намечались какие-то, еще абстрактные, но казавшиеся реальными планы мировой революции.

Естественно, в высших учебных заведениях России могла складываться различная атмосфера, но с большой долей уверенности можно говорить о высокой степени свободы, которой обладали в 20-е годы преподаватели и студенты в высказывании своих убеждений и мнений. Однако, такие порядки вскоре подверглись изменению. Но, как считают, некоторые исследователи, например, В. Шаламов, в российской общественной жизни советского периода не было более момента, когда высшая школа была бы так реально приближена к международным идеалам.

     В 1940/41 учебном году, последнем в мирном развитии СССР, общий контингент студентов насчитывал 811,7 тыс. человек, 58% от числа обучающихся составляли женщины (это означало, что дискриминация по признаку пола в стране была ликвидирована). При населении в 194 млн. человек легко вычислить уровень образованности советского общества в этот период.

     Конституция 1936 г. формально провозгласила равное право всех граждан на образование. Однако от декларирования равных прав до их реального воплощения пролегала  пропасть. Дети раскулаченных, лишенных гражданства, “врагов народа” этим правом воспользоваться не могли. Не только в 30-х гг., временах большого террора, но даже в начале 50-х годов поступающие в ряд вузов страны, заполняя анкету, отвечали на такие вопросы, как: “Чем занимались Ваши родители до 1917 г.”, “Ваше социальное происхождение”, “Национальность”. И это не было простой формальностью. В анкеты внимательно вчитывались работники “первого отдела”, имевшие огромное влияние на решение вопроса о приеме в вуз потомка дворянина, ребенка врага народа или представителя тех народностей, которые подвергались репрессиям в годы сталинского режима.

     И, тем не менее, произошла несомненная  демократизация приема в вузы. На специально созданных рабочих факультетах  детей рабочих и крестьян подготавливали к поступлению в них. В дальнейшем эта идея помощи лицам, не имевшим возможности получить полноценное среднее образование, была искажена льготами, представляемыми им при поступлении в вуз (классовая сущность пролетарского государства проявилась здесь в полной мере).

     Рассматривая  качество высшего образования того времени, следует отметить в целом  его высокий профессиональный уровень. Стремительное расширение сети вузов, безусловно, повлекло за собой дифференциацию качества обучения. Однако ведущие университеты продолжали выпускать специалистов высокой квалификации. Парадокс ситуации заключался в том, что вузы готовили первоклассных специалистов, которые были востребованы только в Советском государстве. О “конвертируемости” квалифицированного работника не могло быть и речи. На содержание образования негативно влиял политический режим с единой тоталитарной государственной идеологией. Социально-экономические дисциплины были практически заидеологизированны, ангажированы, отсутствовал плюрализм мнений. Ценностные ориентации в воспитании приобретали классовый характер. На качестве образования сказывались моральная и физическая расправа над многими видными учеными. Массированное наступление на академические свободы вуза приводило к установлению в них идентичных с производством порядков, основанных на жесткой централизованной дисциплине, бюрократическо-административном управлении.

     Проведенное в 30-е годы разделение мощных политехнических  вузов, по существу, являвшихся техническими университетами, на отдельные отраслевые вузы, существенно снизило возможности междисциплинарных научных исследований и обучения в целом. Удар был нанесен и по университетскому образованию. Например, от Московского университета, отделилось несколько факультетов, в т.ч. один из 3-х старейших - медицинский. Известно по опыту международной образовательной системы, что университету трудно получить высокий рейтинг, не осуществляя медицинской подготовки своих студентов.

     Новые параметры приобрела советская  высшая школа в послевоенный период. Это касалось и количества вузов, и их профиля, и географии. К концу 80-х гг. в СССР действовало около 900 высших учебных заведений, в которых обучалось примерно 5 млн. студентов. Ежегодно вузы направляли в трудовые коллективы более 850 тыс. своих выпускников. На 1000 человек, занятых в народном хозяйстве СССР, 883 работника (по данным на 1986 г.) имели высшее и среднее (полное и неполное) образование, тогда как в 1939 г. их численность была равна 1235).

Практическая  готовность начать профессиональную деятельность сразу после получения диплома небезосновательно была предметом гордости советской высшей школы, определялась хорошо организованной производственной практикой. В каком еще государстве, если не в тоталитарном, в общенациональном масштабе можно было для каждой группы студентов за 5 лет вперед “расписать” базы практики? Высшая степень централизации управления производством, монополия государства на рынке труда позволяли, не опасаясь конкуренции со всеми вытекающими из нее последствиями, допускать практикующегося студента в отделы, представляющие “святая святых” в зарубежных фирмах.

Мощным  средством привлечения молодежи к творческой деятельности являлись организованные в государственном  масштабе научные и научно-технические  олимпиады, опыт которых позже был заимствован, например, США, которые придали этой форме особую помпезность (премии иногда достигают несколько тысяч долларов, и вручает их в торжественной обстановке сам президент США).

В 80-е  годы выпуск специалистов по своим  масштабам приблизился к потребностям народного хозяйства. Структура их подготовки продолжала отражать идею построения индустриального общества. С 1949 по 1979 гг. доля инженеров выросла с 22 до 49% общего выпуска. К сожалению, в советской системе понятие “вал” являлось определяющим не только в экономике. Только в 80-е годы пришло понимание того, что прогресс определяется не количеством, но и уровнем, качеством.

В так называемый «застойный период»  по количеству врачей СССР был на первом месте в мире - более 1,2 млн., однако их профессиональный уровень оставлял желать лучшего. Анализ литературы 80-х гг. показывает, что общество оказалось перед проблемой недостаточной компетентности специалистов. Проведенная профессором Ю.Д. Красниковым тестовая проверка среди лиц, окончивших различные технические вузы, показала, что 42 % опрошенных на имели элементарных знаний по физике, химии, сопромату, не могли выполнить элементарных действий с дробными числами, определить площадь круга, треугольника и трапеции, 90-95% электриков не знали закон Ома, 90-95% механиков не знали, как рассчитать болт на растяжение, 50% опрошенных не знали названий столиц союзных республик, не могли назвать фамилии писателей Англии, Франции, Германии, не знали произведений русских и советских писателей и поэтов, 10% опрошенных не смогли ответить ни на один из 25 простейших вопросов теста. При этом руководящий состав на вопросы теста отвечал существенно хуже, чем среднестатистический специалист 6.

Причина этого явления заключалась в  самой системе, для которой анкетные данные стали преобладать над профессионализмом и культурой. Это, в свою очередь, способствовало замене компетентности и образованности авторитетом организаторских навыков, породило диктатуру администратора. В такой ситуации профессионализм и образованность работника, как наиболее существенные признаки его качества, оказались ненужными.

Уже к 80-м годам советское общество подошло со всеми признаками растущего  дефицита образованности и профессионализма: явными были недостаток квалифицированных  кадров, особенно в сфере управления, падение престижа знаний, по сравнению с утилитарными ценностями, снижение уровня эффективности обучения всех ступеней, углубление разрыва между образованием и практической деятельностью, рост сопротивления новаторству в методике обучения и воспитания.

С такими результатами мы оказались в очень  непростой период глобальных трансформаций, когда отчетливо сформировалась новая и во многом неожиданная  тенденция. Процесс приобретения знаний начал занимать значительную и всевозрастающую  долю в индивидуальной жизни людей, в особенности специалистов. Стремительное и повсеместное усложнение всех аспектов профессиональной деятельности, острая потребность в овладении большим объемом разноплановых знаний, с одной стороны, ограниченные возможности человеческого мозга, низкая производительность труда учащихся - с другой, подводили к парадоксальной ситуации: человеку не хватило бы жизни, чтобы приобрести такой запас профессиональных и общекультурных знаний, какой необходим с точки зрения объективных потребностей общества.