Местное самоуправление в России : история и современное правовое регулирование

России...  Государственной  власти,  принявшей  законодательное  решение   о

необходимости каких-либо действий, приходится преодолевать сопротивление  не

столько   политической   оппозиции,   сколько   исполнительного    аппарата,

содержащегося  из  государственной   казны   именно   в   целях   реализации

государственной политики! Но, желая реально  что-то  изменить  к  лучшему  в

устройстве российского  государства и жизни в нем, не  учитывать  сегодняшнюю

российскую "специфику" управления просто опасно.

     Любая  реформа в государстве должна  иметь свою четко обозначенную  цель,

стратегию  и  тактику  ее  достижения,  этапы  реформирования,   определение

общественно-правовых  механизмов  и  социальных  групп,  заинтересованных  в

проведении реформы  и способных этими механизмами  воспользоваться.

      Говоря  о  реформе  местного  самоуправления,  а  более   точно  -   о

реформировании  местной  власти  на  принципах  самоуправления,   необходимо

отметить  отсутствие  какого-либо  "общественного  договора",   нормативного

документа на федеральном  уровне, определяющего  все  перечисленные  элементы

осмысленного реформирования. Соответствующие  статьи  Конституции  России  в

лучшем случае могут рассматриваться как некая  конечная цель,  декларация  "о

намерениях" государственной  власти и  "правах"  населения  в  этой  области.

Программа государственной  поддержки местного самоуправления, несмотря на  ее

большую значимость, также является скорее  предварительными  обязательствами

федерального уровня государственной власти, чем стратегией реформы. В  связи

с отсутствием  концепции реформы, деятельность время  от  времени  возникающих

на федеральном  уровне  структур  по  реформе  местного  самоуправления  была

совершенно не скоординирована, фрагментарна и часто  противоречива.

     Кроме  того, длительная, более полутора  лет, борьба за  законодательное

закрепление    конституционных    принципов     местного     самоуправления,

завершившаяся  вступлением  в  действие  Федерального   закона   "Об   общих

принципах  организации  местного  самоуправления  в  Российской  Федерации",

выявила  три  основные  категории  государственных  структур  и  чиновников,

объединенных неприятием не тех или иных моделей организации, а именно  самих

принципов местного самоуправления.

     Группа  первая: чиновники среднего уровня  ряда федеральных  министерств

и ведомств - прежде  всего  тех,  в  принципах  работы  и  взаимодействия  с

регионами которых  предполагаются  в  ходе  реформы  кардинальные  изменения

(Минфин, Минэкономики  и т. п.).

      Их  позиция,  публично   не   афишируемая,   выражается   в   "тихом"

саботировании, затягивании  подготовки  необходимой  для  реализации  закона

нормативной  базы,  проведении   иных   принципов   финансово-экономического

взаимодействия  органов  государственной  власти  с  местным  самоуправлением

через многочисленные проекты разрабатываемых ими  других  законов  (налоговый

кодекс и т. п.).

     Наибольшую  сложность противодействие этой  группы составляет  на  этапе

разработки    нормативных    документов,    направленных    на    реализацию

соответствующих федеральных  законов  через  компетенцию  их  министерств  и

ведомств.

      Меры  нейтрализации   сопротивления   данной   группы   при   наличии

политической воли власти сколь традиционны, столь  и  эффективны  -  "власть

употребить". Планы  мероприятий, сроки исполнения, ответственные  должностные

лица, контроль за исполнением с последующими административными  санкциями  -

человечество  не  придумало  ничего  более  оригинального  для  того,  чтобы

заставить механизм бюрократии  вертеться  в  целях  реализации  политических

решений.

     Группа  вторая: руководители органов государственной  власти  (и  прежде

всего - исполнительных) ряда субъектов Федерации.

      Это,  пожалуй,  главная  и   самая  сильная  группа.   В   основе   ее

сопротивления  лежит  не  просто  желание  сохранения  определенного  объема

властных полномочий, но, что  гораздо  существеннее,  реальное  обладание  и

распоряжение собственностью, то есть самый сильный  стимул  сопротивления  -

экономический интерес.

     Этому  способствует сегодняшняя почти  полная утрата федеральным уровнем

какого-либо значимого  как административного, так и  экономического  контроля

за распоряжением  государственной  собственностью  и  ресурсами  в  субъектах

Федерации, не говоря уже о влиянии на политические процессы в регионах.

     На  анализе и методах "прохождения"  этого слоя сопротивления необходимо

остановиться отдельно и более подробно.

      И,  наконец,  группа  третья:  многие   назначенные   главы   местных

администраций,   предпочитающие   в   сегодняшних   экономических   условиях

относительную  несвободу  подчинения  одному  "хозяину",  самостоятельности,

чреватой ответственностью перед населением.

     В  связи с тем, что в течение  1995-1996 годов в подавляющем большинстве

субъектов Российской Федерации практически завершено  формирование  избранных

населением органов  и  должностных  лиц  местного  самоуправления,  значение

"сопротивляемости" этой группы резко  уменьшается,  сохраняясь  лишь  в  тех

региональных  "заповедниках",  где  условия  сосуществования  с  федеральным

центром позволяют  местным правителям сохранять еще  какое-то  время  систему

"доперестроечных"  общественных, экономических и административных  отношений,

фактически выводя свои "суверенные" территории из правового поля  Российской

Конституции.

     Уже  сентябрьские (1995 года) муниципальные  выборы  в  органы  местного

самоуправления  в  Волгограде  показали  со  всей  очевидностью  -  население

осознает значимость выборов органов местного самоуправления. Особенно,  если

оно имеет представление, кого именно и для исполнения каких  именно  функций

в местной жизни  оно избирает.

     Именно  отсутствие таких четких представлений   о  полномочиях  выборных

органов  местного  самоуправления   и   интуитивное   осознание   их   чисто

декоративной  роли  было,  на  мой  взгляд,  основной  причиной  так  широко

разрекламированной  повсеместной  "усталости  от  демократии"  в   1993-1994

годах.

      То,  что  низкая  избирательная   активность   была   не   показателем

"социального  самочувствия", гражданской незрелости, а реакцией населения  на

предлагаемые заведомо формальные правила  игры  в  демократию,  подтверждают

такие исключения из общего правила этого периода, как выборы органов и  глав

местного  самоуправления,  проведенные  в   Карелии,   Удмуртии,   Мордовии,

Иркутской,  Калужской  и  Тамбовской  областях.   Избирательная   активность

населения на местных  выборах, проводившихся в этих  регионах  в  1994  году,

значительно превышала  среднероссийскую,  так  как  население  участвовало  в

прямых выборах  ГЛАВ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ.

     Череда  муниципальных выборов 1996 года  продемонстрировала  сохранение

тенденции  к  устойчиво  высокой  заинтересованности  населения  в   местных

выборах.

      Именно   депутаты   представительных   органов   и   главы   местного

самоуправления, прежде всего мэры крупных городов, прошедшие  прямые  выборы

населением  -   Петрозаводска   (Сергей   Катанандов),   Ижевска   (Анатолий

Салтыков), Иркутска (Борис Говорин), Тамбова (Валерий  Коваль), Самары  (Олег

Сысуев),  Волгограда  (Юрий  Чехов),  Владимира  (Игорь   Шамов),   Воронежа

(Александр   Цапин),  Екатеринбурга  (Аркадий   Чернецкий),  Костромы   (Борис

Коробов), Липецка (Анатолий Савенков),  Нижнего  Новгорода  (Иван  Скляров),

Омска (Валерий  Рощупкин), Ярославля (Виктор Волончунас),  Пскова  (Александр

Прокофьев), Великих  Лук  (Алексей  Мигров),  Ставрополя  (Михаил  Кузьмин),

Череповца  (Вячеслав  Позгалев  -  ныне  губернатор  Вологодской   области),

Кемерово (Владимир Михайлов), Рыбинска (Валерий  Рубцов),  Углича  (Элеонора

Шереметьева),  Тюмени  (Степан  Киричук),   Белгорода   (Георгий   Голиков),

Новосибирска (Виктор Толоконский) и многих других муниципальных  образований

и составили тот  основной костяк самостоятельных муниципальных  политиков,  на

который федеральная  власть может опираться при проведении  следующего  этапа

реформы местного самоуправления.

     Нельзя  сказать, чтобы процесс  самостоятельных   муниципальных  выборов

проходит  всегда  гладко  (так,  приобрели  широкую  известность  длительные

конфликты по поводу муниципальных выборов в  Обнинске  (Калужская  область),

Снежинске   (Челябинская   область),   Самаре,   Новокузнецке   (Кемеровская

область),  однако  население,  казалось  бы  утомленное  чередой   "больших"

выборов, продолжает принимать активное участие в  формировании  муниципальных

органов.

     С  завершением  процесса  выборов   органов  местного  самоуправления  в

политической жизни  страны неизбежно и закономерно  появляется  новая  группа

носителей экономических,  а  значит,  и  политических  интересов  -  местных

политиков, должностных  лиц  и  служащих  органов  местного  самоуправления,

связанных   самой   сутью   своего   существования    и    деятельности    с

ответственностью  перед избравшим их населением муниципальных  образований,  а

значит, и с интересами этого населения.

     Практически  можно говорить о  завершении  формирования  широкого  слоя

муниципальных  деятелей,  в  силу  принципов  самого  своего   существования

вынужденных   добиваться    обеспечения    условий    эффективности    своей

деятельности, а  значит, и способных формулировать  совместный  муниципальный

интерес как на региональном, так и на федеральном  уровнях.

      Таким  образом,  на   муниципальном   уровне   появляется   мощнейшая