Китайская языковедческая традиция

      В СССР также возник интерес к языковым объектам, большим, чем предложение. Такие объекты иногда выступали  под псевдонимом «сверхфразовые единства» или «сложные синтаксические целые», но нередко использовалась и собственно текстовая терминология. Ранние работы в этой области (1948) принадлежат И.А.Фигуровскому и Н.С.Поспелову. В 1950–1960-е годы исследованиями структуры текста занимались Н.Ю.Шведова, Т.Г.Винокур, Е.В.Падучева, Ю.С.Мартемьянов и др. В этих работах, в частности, были подняты вопросы структуры абзаца и семантики межфразовых отношений в тексте. Особенно активно лингвистика текста развивалась в СССР в 1970–1980-е годы в работах таких авторов, как Т.М.Николаева, С.И.Гиндин, И.И.Ревзин, М.И.Откупщикова, И.Р.Гальперин, В.Г.Гак, Б.М.Гаспаров, О.И.Москальская и др. Круг вопросов, рассматривавшихся в этих работах, очень широк, однако в качестве основных можно указать следующие:

1. просодия и интонация в тексте;
2. использование служебных слов как маркеров структуры текста;
3. текстовая реализация более мелких языковых единиц (фонем, морфем и т.д.);
4. общая структура текста;
5. время и модальность в тексте;
6. референция в тексте; типология текстов;
7. вклад лингвистики текста в литературоведение и обучение языкам.

      Один  из лучших трудов, суммирующий результаты лингвистики текста, – это учебное пособие М.И.Откупщиковой «Синтаксис связного текста» , 1983. В этом труде резюмируются исследования по основным вопросам лингвистики текста – о границах и единицах текста, о законах связности, о средствах реализации связности , о статусе предложения и актуального членения и др. Популярности исследований по лингвистике текста в указанный период способствовало также широко распространенное ощущение, в соответствии с которым эти исследования рассматривались как вносящие вклад в преодоление разделения филологии на лингвистику и литературоведение и в углубление междисциплинарных связей обеих этих наук с семиотикой и другими гуманитарными дисциплинами.

      Исследования  текста проводились и проводятся также в связи с прикладными  задачами. Среди задач автоматической обработки текста следует особо выделить проблему автоматического реферирования – компьютерного порождения сжатого изложения на основе исходного текста. В компьютерной лингвистике возникла идея построения так называемых повествовательных грамматик. В одной из наиболее известных моделей такого рода, принадлежащей американскому специалисту по искусственному интеллекту Д.Румелхарту, схема рассказа порождается по правилам, несколько напоминающим правила построения синтаксических структур из ранних версий генеративной грамматики.

     В современной науке текст в  большинстве случаев рассматривается  как частный аспект более широкого явления – дискурса и исследуется  дисциплиной, именуемой дискурсивным анализом.

     Направление дискурсивного анализа зародилось раньше идеи «лингвистики текста», но именно ему было суждено реализовать исходные замыслы такой лингвистики.

     По  З. Харрису, анализ дискурса — метод  анализа связной речи или письма. Метод этот формальный, ориентируется  только на встречаемость морфем, взятых как различительные элементы. Он не зависит от знаний аналитика о том, каково конкретно значение каждой морфемы. Этот метод не дает также никакой новой информации о значениях отдельных морфем, входящих в текст. Но это не значит, что в результате анализа дискурса мы ничего не узнаем о дискурсе и о том, как грамматика языка в нем проявлена. Ведь «хотя мы и пользуемся формальными процедурами, сходными с дескриптивно-лингвистическими, мы можем получить новую информацию о конкретном изучаемом тексте, информацию, выходящую за рамки дескриптивной лингвистики».

     Этот  подход нацелен на решение двух взаимосвязанных  проблем:

     a) распространение методов дескриптивной  лингвистики за пределы отдельно  взятого предложения,

     б) соотнесение культуры и языка  — т. е. неязыкового и языкового поведения.

       
Функционально-коммуникативный  подход к изучению языка.  

      В середине 20 века работы Н.Д. Арутюновой, А.В. Бондарко, Т.В. Булыгиной, В.Г. Гака, Г.А. Золотовой, Е.С. Кубряковой, Е.В. Падучевой, О.Н. Селиверстовой, Н.Ю. Шведовой и других лингвистов развивают и углубляют функциональный и коммуникативный подходы к языку и стимулируют дальнейшие исследования в этой области. Благодаря интенсивному развитию этих ведущих направлений грамматики, успешно применяется функционально-коммуникативный подход в практике преподавания русского языка как иностранного. 
       На первый план выходит содержательная, коммуникативная доминанта в обучении: учить нужно тому, что прежде всего понадобится в практике речевого общения говорящего и пишущего. Формирование, воспитание коммуникативной личности – вот главная цель лингвистического образования. 
       Осознанная ориентация на коммуникативное, мотивированное обучение требует иного структурирования системы обучения языку. Очевидно, что насущные проблемы современной школы – это воспитание речевой культуры, создание предпосылок к заинтересованности учеников в свободном владении языком и его ресурсами, формирование умения общаться (не только говорить, но и слушать другого), вести дискуссию, выражать свою точку зрения наиболее выразительными и действенными средствами. 
        Новый функциональный подход предполагает изучение единиц языка с учетом их функций и взаимодействия в речи, усвоение грамматических форм и структур в различных типах речи, осуществляемых на текстовой основе. Имеющиеся исследования в этой области (Г.А. Банщикова, Г.А. Иванова, В.И. Сенникова, Т.Н. Сокольницкая, И.А. Шаповалова) касаются вопросов изучения лексики, морфологии и синтаксиса». 
       Функциональный подход связан преимущественно с направлением изучения языка от значения к форме и функции. Такой системно-интегрирующий взгляд на язык формирует концентрическую модель языковой системы. Она опирается на традиционную уровневую структуру языка, но идет от смысла к способам его выражения и далее – к их функции в речи. Так формируется грамматика «функционально-семантических категорий и полей». 
        Она описывает функционально-семантические категории (ФСК) как универсальные значения (смыслы), воплощаемые при помощи языковых средств разных уровней. ФСК соответствуют основным логическим, понятийным категориям, которые выражаются в речи. К их числу относятся: 1) субъект (личный или предметный),

      2) предикат (действие, состояние, бытие, признак и т.д.),

      3) объект,

      4) количество,

      5) время,

      6) цель,

      7) причина и целый ряд других.  

     Основание для выделения таких категорий  – речь, потребности говорящего отразить в процессе общения разные аспекты внеязыковой действительности и его (говорящего) оценку этой действительности. 
 1. Учит видеть реальную картину языковой системы, связи и взаимодействия (взаимоотношения) единиц разных уровней языка, а главное – согласованную жизнь языковых единиц в речи, их совместное функционирование в тексте. 
 2. Содействует развитию логического и ассоциативного мышления школьников: учит видеть одинаковые, сходные значения и функции во внешне (формально) различных языковых средствах. 
 3. Развивает языковое и речевое чутье, делает более осознанной работу по выбору языковых средств при формировании высказывания; позволяет овладеть комплексом средств, выражающих близкие значения; ставит вопросы о различиях, правилах выбора, функциональных возможностях. 
 4. Стимулирует развитие как рецептивных, так и продуктивных речевых действий. 
 5. Развивает интерес к языку при работе с текстом и создании собственных речевых единств: демонстрирует возможность оперировать единицами разных уровней, искать и находить связи и взаимодействия языковых единиц. 

      Задание № 6. 

      Вторая  половина сороковых годов нашего столетия представляет весьма важный рубеж в истории науки о языке — есть все основания утверждать, что именно в послевоенный период в лингвистике все отчетливей стали проявляться тенденции, которые обусловили становление черт и явлений, столь характерных для современного состояния языкознания.

      Лингвистика — и молодая и старая наука. Над языком, его особенностями  и природой человечество задумывалось уже очень давно, но вместе с тем  наука о языке «официально» оформилась лишь в прошлом столетии. Это оформление не закончилось еще и до наших дней, так как вопрос о границах лингвистики не только не отошел в прошлое, но в последнее время приобрел особую остроту.  

     Прикладную лингвистику на первых порах отождествляли с довольно узкой по своим задачам проблемой машинного перевода письменных текстов с одного языка на другой. Затем ее стали путать с так называемой математической лингвистикой. У этой последней сначала были очень большие претензии — она имела в виду переформулирование всех основных лингвистических категорий и понятий в терминах различных математических моделей. При этом ставилась цель пересоздания всей теоретической базы лингвистики на новой, «объективной» основе. Такого рода задачи, конечно, находятся за пределами прикладной лингвистики. С точки зрения прикладной лингвистики математическое моделирование имеет смысл лишь как предварительный и сугубо операционалистский этап при решении отдельных практических задач.

     В этом аспекте математическую лингвистику  следует трактовать лишь как совокупность вспомогательных математических методов, применяемых при решении таких  практических задач. Так, например, она  и понимается в обзоре работ по математической лингвистике, сделанном Уорреном Платом. Теперь под прикладной лингвистикой чаще всего понимают все виды автоматической обработки речевой информации (Language-data processing) — машинное распознавание устной речи, машинный перевод, автоматическую классификацию технических и иных документов, автоматическое аннотирование текстов, автоматическое кодирование и пр. И действительно, автоматическая обработка речевой информации составляет в настоящее время основную исследовательскую проблематику прикладной лингвистики — во всяком случае, в ее реально достижимых очертаниях. Нетрудно заметить, что эта проблематика основывается на новом понимании лингвистического значения (и его роли в жизни человека), о котором говорилось выше. Новее же было бы неправильно замыкать прикладную лингвистику и 6 пределах лишь данной проблематики.

     По  сути дела прикладная лингвистика, как  она ныне вырисовывается,— это  не только та или иная совокупность проблем. Хотя это и практикуется, нельзя все направление целиком  ставить в зависимость от проблематики, которая может меняться, вследствие чего придется менять и понимание сущности самого направления. В частности, применительно к прикладной лингвистике можно указать на то, что к ее области, бесспорно, следует отнести также и такие недавно возникшие проблемы, как налаживание «взаимопонимания» в системах «человек — машина», и «человек — машина — человек», речевое управление производственными и иными механизмами, изучение деятельности человеческого понимания («узнавания») речи и его механическое моделирование (чем занимается также и бионика), определение языковых структур у животных (дельфинов, обезьян, собак и пр.) и сравнительно-морфологическое    (в   биологическом смысле)

     Прикладная  лингвистика представляет новый  взгляд на задачи изучения языка —  исходя из этого нового взгляда, она производит оценку достигнутого в науке о языке, направляет по определенному руслу лингвистические исследования и, конечно, комплектует свою собственную тематику. Это может показаться преувеличением, но, Например, теперь, когда нам более или менее ясны возможности дескриптивной лингвистики, мы имеем основания утверждать, что она имеет право на существование постольку, поскольку существует прикладная лингвистика, использующая дескриптивный метод в своих целях. В конце концов, прикладной лингвистикой было обусловлено и возникновение порождающей грамматики, вышедшей из недр дескриптивной лингвистики, но затем порвавшей с ней.

     Порождающая (трансформационная) грамматика, как  известно, возникла из потребностей машинного  перевода. В своем первоначальном виде она была очень «математичной», но со временем становится все более и более лингвистической. Об этом свидетельствует, в частности, ниже приводимый доклад Н. Хомского «Логические основы лингвистической теории», вынесенный на обсуждение IX Международного конгресса лингвистов. В этом докладе он с полной недвусмысленностью приветствует «наметившееся в современной лингвистике возвращение к традиционным задачам и точкам зрения, хотя и на более высоком уровне строгости и логической отчетливости...»

     Другой пример связывает лингвистику с такой далекой ей областью, как исследования по атомной физике. Именно в ее недрах родился принцип дополнительности, связанный с именем одного из крупнейших физиков современности — Нилса Бора. Он много раз возвращался к нему в своих работах, уточняя и совершенствуя его.

     Чтобы не исказить истолкование принципа дополнительности, целесообразно обратиться к самому Нилсу Бору. Он пишет: «В понятии  дополнительности мы имеем дело с  рациональным развитием наших способов классифицировать и понимать новые опытные факты, которые по своему характеру не находят себе места в рамках причинного описания». И поясняет: «...[Данные], полученные при помощи разных экспериментальных установок, находятся в своеобразном дополнительном отношении друг к другу. Действительно, следует признать, что такого рода данные, хотя и кажутся противоречащими друг другу при попытке скомбинировать их в одну картину, на самом деле исчерпывают все, что мы можем узнать о предмете. Отнюдь не ограничивая наши стремления задавать природе вопросы в форме экспериментов, понятие дополнительности просто характеризует возможные ответы, получаемые в результате такого исследования в том случае, когда взаимодействие между измерительными приборами и объектом составляет нераздельную часть явления».

     Он  говорит при этом о возможности  проведения изучения звуков языка на двух уровнях — фонетическом («экспериментальными  приемами») и фонологическом, в результате чего мы получаем явления физического  и семиотического порядка. Эти результаты якобы исключают и вместе с тем взаимно дополняют друг друга.

     Принцип дополнительности можно обнаружить и в гипотезе «лингвистической относительности» Сепира — Уорфа. Еще более примечателен в этом отношении закон обусловленного языком бытия, выдвинутый Вайсгербером. Каковы основные черты принципа дополнительности? Они, видимо, не сводимы к тому, что разноаспектные рассмотрения взаимно дополняют друг друга — в этом ничего нового нет, и такого рода взаимное дополнение давно практикуется.