Коммуникативная специфика просьбы в русском языке (на примере произведений русской литературы XIX-XIX веков)

e="text-align:justify">В речевом этикете существуют следующие семантические разновиднсти просьбы: просьба-требование, просьба-приказ, просьба-умаление, просьба-совет. Например: "Так ступай же поскорее, Да сыщи его живее (Ершов)!" Состав просьбы может зависеть от статуса коммуникантов. Просьба может быть выражена в монологе, диалоге, полилоге. Например: - Прикажете постричь? - спросил парикмахер, имея в виду прическу мальчика. - Побрейте меня! - ответил ему сдавленным голосом мальчик и снял шаль, закрывавшую его лицо по самые глаза.(Лагин).

Адресат, к которому обращена просьба также может быть различным: человек, трансцендент, сам говорящий, животное. Просьба может выразиться в каком-то одном предложении с помощью одного или нескольких слов, парой или несколькими предложениями. Например: - Придут, - скажи, что я сейчас ворочусь. И, пожалуйста, не бойся...- Она бессильно опустилась на лавку. Сын хмуро взглянул на нее и предложил: - Может быть, ты... уйдешь куда-нибудь? (Горький).

Просьбы могут различаться по стилю: нейтральные, торжественные, со сниженным смыслом. Например: Молви ласковое слово! Все для свадьбы уж готово (Ершов). Просьба может выражаться прямо или с помощью намеков, т.е. логически выстроенной цепочки косвенных просьб, поэтому есть разделение на прямые и косвенные просьбы. Очень много содержится просьб в составе этикетных выражений: Например: Прошу прощенья, что причинил столько хлопот, - сказал Фродо. Просьба может быть успешной и неуспешной. Для успешной просьбы необходим соответствующий тон, мягкий, тактичный, подходящие, неагрессивные выражения, использование этикета, условие пропозиционального содержания.

 

 

 

2.3 Парадигма императивных жанров просьбы

 

Лингвистическая прагматика разделяет жанры, ориентированные на убеждение собеседника, или  аффективные жанры, и жанры, которые направлены на то, чтобы побудить адресата к действию, поступку, или  императивные речевые жанры. Императивные жанры во внехудожественной речи содействуют осуществлению реальных событий: они призваны «вызвать осуществление / неосуществление событий, необходимых, желательных или, напротив, нежелательных, опасных для кого-то из участников общения». Не случайно в названии таких жанров, «как правило, фигурирует “перформативное существительное” – приказ, распоряжение, договор, инструкция, приговор, постановление и т. п.». Слово и дело в таких жанрах нераздельны. Поэтому в данной главе мы гораздо больше, чем в других, отклонимся от исследования изображенного слова у Чехова в сторону его имплицитных представлений о социальной реальности.

Ведущую роль в парадигме императивных жанров играют просьба и приказ – жанры, ориентированные на получение непосредственного результата. Велика их роль и в художественной литературе: выражая желания говорящего и побуждая к действию адресата, они драматизируют литературный текст. Связанные с категориями власти, воли, долга и желания, эти жанры оказываются наиболее важными на уровне действия, так как с ними связаны эффекты читательского сюжетного ожидания: получит ли герой желаемое? захочет или сумеет ли он выполнить должное? Распространение этих жанров может порождать значительные фрагменты текстов или целые тексты. Кроме того, в коммуникации прямого словесного воздействия должны быть наиболее ясны намерения говорящего, причины, побуждающие его к речи и другие характеризующие его аспекты.
Помимо доминирующих жанров просьбы и приказа, лингвисты относят к императивным жанрам запрет, мольбу, совет, рекомендацию, инструкцию, обещание, обязательство, распоряжение, убеждение и уговоры и некоторые другие. Но эти жанры, на наш взгляд, производны по отношению к вышеуказанным: запрет, распоряжение и инструкция – это формы приказа; мольба, убеждение и уговоры – усиленные формы просьбы. Обещание и обязательство – жанры, обычно зависимые от приказа и просьбы, они следуют за приказом и / или просьбой, или подразумевают их невысказанное присутствие. Таким образом, только совет можно считать абсолютно самостоятельным жанром, однако этот жанр в наименьшей степени обязывает говорящих к каким-либо действиям, и потому наименее императивен. Говоря о просьбе и приказе, мы будем иногда подразумевать и те речевые жанры, которые входят в их «жанровые кластеры».

В речевом жанре просьбы партнеры по диалогу находятся во взаимодополнительных отношениях: проситель испытывает некую недостачу – материальную, эмоциональную или чисто знаковую, а потенциальный бенефактор способен эту недостачу восполнить. Восполнение недостачи и есть иллокутивная цель, структурирующая речевой жанр. При этом говорящие обычно находятся в неравных условиях. Проситель, как правило, лично заинтересован в исполнении просьбы, у бенефактора же такой заинтересованности нет: он волен исполнить просьбу или отказать. Собеседники соотнесены по критериям свобода / вынужденность, незаинтересованность / заинтересованность, сила / слабость, обладание / желание. В этом смысле просьба и структурируется отношениями власти, и одновременно структурирует их, распределяя социальные роли по шкале от «профессионального» просителя (нищего) и до обладателя высшей власти и богатства, который, по идее, никогда никого не о чем не просит. Жанр просьбы существует там, где есть отношения власти и желания, а не просто речевой акт.

Этими отношениями определяется и концепция адресанта в жанре просьбы: инициатор диалога в данный момент находится в зависимом положении от слушателя и его задача – убедить, уговорить, побудить (но не заставить) слушателя нечто сделать. Поскольку речь идет об убеждении, то успех часто зависит от риторических способностей говорящего и его возможностей воздействовать именно на данного слушателя. Поэтому просьба иногда перепоручается другому (высшему по статусу, близкому к бенефактору, лучше владеющему навыками убеждения и т. д.). Такая просьба для (за) другого двусубъектна, и посредник может проявлять собственную инициативу, вносить коррективы в мотивировку и даже содержание просьбы. Введение посредника в просьбу часто продиктовано желанием минимизировать зависимость просителя.

Концепция адресата определяется тем, что слушатель-бенефактор обладает ценностью (властью, богатством, символическим капиталом и т. д.), часть которой он может уделить просящему. Чем большей властью и богатством обладает человек, тем большее количество просьб к нему обращено. В пределе просьба может быть обращена не к лицу, а к высшей силе, в которую верит проситель. В этом смысле просьбой можно назвать одну из форм молитвы, которая сохраняет жанровые качества просьбы, но имеет специфические черты (условие веры; ритуальные форма, язык, место и время обращения и т. д.).

Предмет, объект просьбы должен существовать, быть достижимым и находится в распоряжении бенефактора. Мы оговариваем эти совершенно очевидные условия любой просьбы, потому что в дальнейшем убедимся: именно их нарушение часто придает чеховскому тексту парадоксальные черты.

Просьба должна быть эксплицитно высказана, ясно сформулирована, хотя в некоторых случаях (например, в случае обращения к врачу) адресат должен сам доформулировать за просителя его просьбу. В этом отношении просьба может граничить с жалобой: то же обращение к врачу – жалоба, которая одновременно включает просьбу о помощи. Тональность просьбы может варьироваться (мольба, заклинание, уговоры, упрашивание, нейтральная просьба), но во всех случаях остается важное прагматическое условие: просьба должна быть скромна, она сопровождается формами вежливости, принижающими говорящего и возвышающими слушателя. Эти формы подчиняются прагматическим максимами такта и щедрости, входящими в принцип вежливости: минимизируй затраты для другого, максимализируй выгоду для другого; минимизируй выгоду для себя, максимализируй затраты для себя. Поскольку в случае просьбы реальные затраты и выгода распределяются не в соответствии с принципом вежливости, они должны быть символически компенсированы риторикой просьбы. Этому служит так называемый «минимизатор обязательности»: «высказывание, указывающее на то, что говорящий не стремится «навязать» адресату выполнение действия». Требование и тем более приказ на месте просьбы – серьезное нарушение речевого этикета.

По отношению к коммуникативному прошлому просьба обычно предстает как инициативный жанр: проситель всегда инициирует общение, и его просьба обычно сопровождается объяснением, почему он нуждается в том, о чем просит. Разъяснение просьбы часто содержит указание на невиновность говорящего в событиях или обстоятельствах прошлого, которые вынуждают его просить (ссылки на несчастья, стихийные бедствия и т. п.). Даже в тех случаях, когда просьба обусловлена только личным желанием просителя, он склонен представлять ее как вынужденную.

Фактор коммуникативного будущего предполагает, что ответ слушателя должен быть положительным или отрицательным. Если все-таки дается неопределенный ответ, то он тяготеет к одному из названных полюсов. В любом случае ответ не должен быть имитацией или подменой исполнения просьбы. Нельзя признать нормальным ответ, при котором человек вместо просимого получает нечто иное, ни в каком отношении не способное заменить объект просьбы («вместо хлеба – камень»). Негативный ответ (отказ) обусловлен неспособностью или нежеланием помочь. Отказ должен быть мотивирован – по меньшей мере, для самого несостоявшегося бенефактора с целью самооправдания. Вежливый отказ предполагает формулировку, которая будет понятна просителю. Грубый отказ всегда равен оскорблению. Позитивный ответ может выступать в формах немедленного исполнения или обещания. Последнее предполагает некие разумные сроки исполнения. Таковы в общих чертах особенности просьбы как речевого жанра.

 

2.4 Особенности выражения просьбы в произведениях А.С.Пушкина

 

Одним из наиболее существенных источников исследований для лингвиста являлась, и, до сих пор остается, художественная литература. В процессе речевой деятельности в определенном этническом коллективе находят отражение многие исторически сформировавшиеся особенности этноса, фиксируемые в текстах художественной литературы, что существенно для понимания соотношения в речевой деятельности всеобщего человеческого, индивидуального и национально-этнического.

Художественные тексты являются не только важным каналом отраже-ния и накопления информации об окружающей жизни, но некоторые из них -сами по себе явления национальной культуры, и оказывают значительное влияние на построение речи. Проза строится из речевой деятельности человека, т.е. является ее интерпретацией. Художественная литература отражает все изменения, происходящие в языке и речи человека, и дает возможность человеку научиться делать выбор речевых средств, с целью использования их в своей жизни, в соответствии с правилами и нормами, принятыми в данном языковом обществе. Текст является процессом, реализующим речевую способность человека, что способствует лучшему взаимопониманию в межкультурном общении, и он необходим как процесс самообучения культуре своего языка. Произведения художественной литературы оказывают воздействие на формирование определенного стереотипного коммуникативного поведения.

              Для изучения коммуникативной специфики просьбы была сделана сплошная выборка коммуникативных ситуаций со значением просьбы из произведений русской классической литературы 19 века А.С.Пушкина, Н.А.Островского, А.П.Чехова, а для сравнения и выявления каких-либо изменений в их структуре, семантике, способах выражения были проанализированы примере из произведений В.М.Шукшина и Ю.Бондарева. Безусловно, что практически все сочинения А.С. Пушкина можно изучать в любых аспектах, но будучи ограниченными рамками дипломной работы, мы остановились на его повести «Капитанская дочка», рассказах «Барышня-крестьянка» и «Метель». В этих произведениях детально изображена жизнь и нравы разных сословий того времени – дворянского и крестьянского.

              Для изучений и выявлений коммуникативной специфики просьбы  были разработаны критерии анализа коммуникативных ситуаций, выражающих просьбу как акт общения. Перечислим эти параметры:

1)     социальная и поло-возрастная характеристика коммуникантов,

2)     место и время общения,

3)     наличие или отсутствие свидетелей,

4)     целевые установки общающихся,

5)     лексическое оформление формул общения,

6)     успешность / безуспешность общения.

Для иллюстрации продемонстрируем полный вариант анализа коммуникативной ситуации со значением просьбы. Следует отметить, что  при попытке выделить просьбу в чистом, ситуация теряла свои конкретные отличия, становилась схематичной и формальной, ведь обычно при устном общении наблюдается одновременная реализация сразу нескольких коммуникативных смыслов (приветствие, обращение, просьба) поэтому считаем нужным привести полный фрагмент из художественного текста.

… За Лизою ходила Настя; она была постарше, но столь же ветрена, как и ее барышня. Лиза очень любила ее, открывала ей все свои тайны, вместе с нею обдумывала свои затеи; словом, Настя была в селе Прилучине лицом гораздо более значительным, нежели любая наперсница во французской трагедии.

- Позвольте мне сегодня пойти в гости, - сказала однажды Настя, одевая барышню.

- Изволь; а куда?

- В Тугилово, к Берестовым. Поварова жена у них именинница и вчера приходила звать нас отобедать.

- Вот! - сказала Лиза, - господа в ссоре, а слуги друг друга угощают.

- А нам какое дело до господ! - возразила Настя, - к тому же я ваша, а не папенькина. Вы ведь не бранились еще с молодым Берестовым; а старики пускай себе дерутся, коли им это весело.

- Постарайся, Настя, увидеть Алексея Берестова, да расскажи мне хорошенько, каков он собою и что он за человек.

Настя обещалась, а Лиза с нетерпением ожидала целый день ее возвращения. Вечером Настя явилась.

- Ну, Лизавета Григорьевна, - сказала она, входя в комнату, - видела молодого Берестова: нагляделась довольно; целый день были вместе.

- Как это? Расскажи, расскажи по порядку.

Как видим, действие происходит утром в покоях барышни. В ситуацию общения включены две молодые особы разной сословной принадлежности: Лизавета Григорьевна Муромская – барышня, ветреная юная девушка, и Настя – прислуга, примерно  ее лет, из крестьян, по характеру достаточно уверенная в себе, неробкая девушка. Девушки находятся в неформальных доверительных отношениях, сформировавшихся в силу демократичности воспитания барышни, возможно, из-за отсутствия ее рано умершей матери (Лиза очень любила ее, открывала ей все свои тайны, вместе с нею обдумывала свои затеи; словом, Настя была в селе Прилучине лицом гораздо более значительным, нежели любая наперсница во французской трагедии). На замечание  Лизы о дружбе прислуги при вражде господ Настя резонно возражает: - А нам какое дело до господ! К тому же я ваша, а не папенькина. Вы ведь не бранились еще с молодым Берестовым; а старики пускай себе дерутся, коли им это весело.