Война Алой и Белой розы

 борьбы за свободу.  В одной из своих статей ("О том, как я учился писать",

 1928 г.). Горький рассказывал, какое волнующее и бодрящее впечатление

 производила на  него в детстве драма Роберта  Грина "Векфильдский полевой

 сторож" с ее  эпизодами о Робине Гуде, в  "толстой книге с оторванным

 началом". - "Я  стал читать ее и ничего  не понял, кроме рассказа на  одной

 странице о  короле, который предложил простому  стрелку звание дворянина, на

 что стрелок  ответил королю стихами... Я списал  тяжелые эти стихи в тетрадь,

 и они служили  мне чем-то вроде посоха страннику,  а может быть и щитом,

 который защищал меня от соблазнов и скверненьких поучений мещан... Вероятно,

 в жизни многих  юношей встречаются слова, которые  наполняют молодое

 воображение двигающей  силой, как попутный ветер наполняет  парус... Лет через

 десять я узнал,  что эти стихи из комедии  о веселом стрелке Джордже  Грине и о

 Робин Гуде, написанной  в XVI в. предшественником Шекспиpa - Робертом Грин.

 Очень обрадовался,  узнав это, и еще больше полюбил  литературу, издревле

 верного друга  и помощника людям в их трудной  жизни..."

 Не менее значительную  группу составляют баллады лирико-драматического

 характера. Главные  темы их - любовь и ненависть  в рамках семейных или

 родовых отношений,  трагедия вражды или стихийной,  всепоглощающей страсти.

 Большинство их  имеет зловещий колорит и кончается  роковым исходом. Драматизм

 ситуации и  диалогов, лирическая возбужденность  достигают здесь большого

 напряжения. Чувства  мести, ревности и любви бушуют  в сердцах действующих

 лиц; кровь  льется потоками; безумства, преступления, убийства столь же

 часты, как  и лирические взлеты величайшей, всецело захватывающей любви.  В

 ряде баллад этой группы встречается также сказочный элемент; фантастика

 народных легенд  и суеверий вплетается в повествование  о повседневной жизни

 как бы для  того, чтобы усилить ее лирическое  и наивное осмысление.

 В некоторых  шотландских балладах этой группы  мы слышим еще отголоски

 национальной  вражды к англичанам, отзвуки  разбойничьих набегов, видим зарево

 пожаров, зажженных  вражеской рукой, испепеляющих  замки феодалов и хижины

 поселян, кровавые  схватки военных отрядов; но  они составляют здесь лишь  фон

 для рассказа  о частных, личных трагедиях,  и чисто человеческие отношения

 интересуют слагателей  этих баллад больше, чем исторические  события. Нередко,

 однако, перед  нами повествования не о борьбе  с чужеземцами, но о "клановой"

 вражде шотландских  родов. В одной из баллад (Edom O'Gordon) рассказывается,

 как пятьдесят  вооруженных всадников появляются  перед замком, где живет мать

 со своими тремя  детьми. Всадники требуют впустить  их; владелица замка

 отказывается; тогда О'Гордон велит поджечь замок. Бушует пламя в башне, где

 находится несчастная  мать; задыхаются ее дети; в муке  одна из девочек молит

 мать завернуть  ее в одеяло и спустить вдоль  стены, на землю; мать спешит

 исполнить это,  но ребенок гибнет, пронзенный  острым копьем О'Гордона. Пламя

 уничтожает замок;  владелец его узнает о несчастье,  настигает дружину

 О'Гордона, убивает всех, возвращается к дымящемуся пепелищу и лишает себя

 жизни. В другой  шотландской балладе (The Fire of Frendraught) отряд рыцарей

 получает приют в замке после ложного примирения с его хозяином, затаившие

 месть в своем  сердце; ночью предают пламени  башню, где отдыхают рыцари.

 В балладах  женщины не уступают мужчинам  в чувствах ненависти, вражды

 или мести;  баллады изображают злую мать  мачеху, жену, любовницу, обезумевших

 от зависти,  ревности отчаяния.

 В одной из  древнейших баллад "Эдуард" (Edrward) мать выступает в роли

 подстрекательницы  убийства. Написанная в форме диалога между матерью и

 сыном, совершившим  ее наущению отцеубийство, эта  баллада отличается большим

 драматизмом.  Она была переведена на русский  язык А. К. Толстым (1873 г.).

 В других балладах  жестокая мать отравляет собственного  сына, потому что

 он женился  против ее воли (Prince Robert); мачеха дает яд своей падчерице

(Lady Isabel); жена убивает оскорбившего ее мужа (The Lorde of Waristoun).

 Но главной  трагической силой, которая почти  всегда приводит к катастрофе,

 является любовь. В некоторых старинных балладах  нередко встречается мотив

 сознательного  или бессознательного кровосмешения, - быть может, отзвук

 древних песенных  сюжетов эпохи древнейших родовых  отношений. В балладе

"Ножны и нож" (Sheath and knife) дочь короля становится беременной от своего

 брата; она  увлекает его в лес, просит  выстрелить из лука и, когда  он услышит

 ее крик, похоронить  там, куда упадет стрела; он  слышит крик, стреляет, роет

 могилу и хоронит  ее вместе с ребенком. Дома  его спрашивают, отчего он так

 печален; он  отвечает, что потерял ножны и  нож. Сходны баллада о леди  Джен

(The King's Dochter Lady Jean) и "Лизи Вен" (Lizie Wan), разрабатывающие

 тему роковой,  неизбежной гибели за греховную  кровосмесительную связь. Но в

 большинстве баллад катастрофа является следствием злой воли родных. Отец или

 братья становятся  мстителями за поруганную честь  девушки. Отец шотландец

 сжигает на  костре свою дочь, когда она  сделалась матерью от врага

 англичанина (Lady Maisry). Любящие бегут на конях; отец и братья гонятся за

 ними, настигают,  недолга их схватка: "Мечи были вынуты из ножен. Они

 бросились в  битву. Красной и розовой была  та кровь, что текла на откос,

 усеянный лилиями" (Katherine Janfarie). Иногда торжествует любовник,

 оставляющий братьев простертыми на земле (Erlinton). Но чаще всего борющихся

 ждет общая гибель: таков сюжет знаменитой баллады "Трагедия Дугласов" (The

 Douglas Tragedy).

 В некоторых  балладах злой губительницей  любящей четы является мать; она

 гонит из дому  бедную Энни, которая в холодную  ночь с ребенком на руках

 напрасно стучится  в двери своего милого (The Lass of Loch Royan).

 Часты в балладах  трагедии ревности. Два брата,  любящие одну женщину,

 убивают друг  друга на поединке (Lord Ingram and Child Vyet); обезумевшие,

 тоскующие женщины бросаются на изменников с кинжалами и убивают их (Lord

 William); та же участь ждет их соперниц (Sweet William and Fair Annie); в

 известной балладе,  имеющей множество параллелей  в общеевропейском фольклоре,

 в том числе  и русском, - сестра топит сестру; тело погибшей девушки находят

 у мельницы; три  золотых волоска утопленницы  странствующий певец натягивает

 вместо струн  на свою арфу, и сами они  под его рукой рассказывают  на пиру о

 горькой участи  девушки и о преступлении ее  сестры (The twa sisters). Бушует

 ревность и  в родительских сердцах; отец  рубит голову сыну, приняв его  за

 любовника жены (Child Maurice).

 Но еще сильнее  ревности чувство стихийной, бесконечной  любви, которая

 доставляет не  только беспредельное горе, но  и величайшее счастье. В балладе

"Чайльд Уотерс" (Child Waters), - той самой, на которую Байрон ссылается в

 предисловии к  "Чайльд Гарольду", - Эллен следует за своим возлюбленным в

 качестве пажа, переносит все тяжести похода, стережет и чистит его коня,

 готова принять даже его новую любовницу и стелить ей ложе; ночью, в конюшне,

 в страшных  муках, покинутая и осмеянная,  она рожает младенца, и тогда  только

 ее любовь получает  награду: Уотерс женится на ней.

 Если же судьба  преследует любящих до конца  их жизни, то они соединяются

 за гробом; символом  этой любви, которая не знает  преград и в самой смерти,

 становится роза, шиповник или другие цветы,  вырастающие на их могилах  и

 сплетающиеся своими ветвями. 

 У церкви Сент-Мэри подруга лежит.

 С ней рядом  несчастный любовник.

 Над нею пунцовая  роза цветет,

 Над ним - ароматный  шиповник.

 Кусты разрослись  и ветвями сплелись,

 И в мае цветут  они оба.

 И шепчут они,  что лежат в их тени

 Два друга,  любивших до гроба. 

 Мертвецы встают из могил, чтобы повидать своих невест или матерей (Fair

 Margaret and sweet William, The wife of Ushers Well). Школяр Саундерс (Clerk

 Saunders), убитый братьями его возлюбленной Маргарет, является к ней, чтобы

 она освободила  его от клятвы. Маргарет следует  за ним в могилу, но дух его

 исчезает при  первом крике петуха. Тот же  сюжет - в балладе "Призрак  милого

 Вильяма" (Sweet William's Ghost): 

 Мое дыханье  тяжело,

 И горек хладный  рот.

 Кого губами  я коснусь,

 Тот дня не  проживет.

 Он вышел в  дверь, - она за ним,

 Идут по склонам  гор,

 Вот видят церковь  в стороне,

 Кругом - зеленый  двор.

 Но вдруг разверзлась  перед ним

 Земля у самых  ног,

 И снова Вилли  молодой

 В свою могилу  лег. 

 Это тема "Леноры" Бюргера, которая обойдет в свое время, в

 романтическую  пору, литературу всей Европы. Именно  фантастические баллады

 привлекут к  себе внимание европейских романтиков, в том числе и английских

(Кольридж, Саути, Скотт), которые выдвинут их на первый план; среди всего

 балладного наследия; однако в пору расцвета балладного творчества сказочные,

 фантастические  баллады не занимают столь  исключительного места, и фантастика

 их не носит  зловещего отпечатка.

 Баллады, близкие  к произведениям английской или  шотландской литературы

XIV-XV вв., не обязательно  предпочитают книжные источники.  Слагатели баллад

 могли слышать  многое и при дворах феодальных  замков и во время походов  в

 отрядах феодальных владетелей. Так, им могли стать известными, предания о

 короле Артуре, о Горне и Рименгильде об Альдингаре и сэре Лайонеле,

 пересказанные в ряде баллад. Эти баллады представляют историко-литературный

 интересно художественное  значение их ничтожно в сравнении  с основными

 балладными циклами.

 Из всей средневековой  английской литературы именно  баллады оказали

 наиболее значительное  воздействие на литературу нового  времени.