Шпаргалки по "Современным проблемам стран Азии и Африки"

Культура  конкуренции реализуется в формах случайных организационных систем, которые предполагают контрактные отношения между заинтересованными участниками. Таким системам присуща предпринимательская организационная культура, в которой преобладают формы организации совместно-индивидуальной деятельности. Для культуры конкуренции характерно рыночное хозяйство, поэтому областью целеопределения является извлечение прибыли, а наиболее пригодной формой собственности — частная. Властный механизм — рыночный обмен («Ты — мне, я — тебе»); основная функция — распределение товаров, услуг, капиталов и труда. Экономический механизм, свойственный рыночной управленческой форме, — аукцион. Политическая культура — либерализм, чьим механизмом социальной мобилизации является индивидуальная мотивация. Основная этическая ценность культуры конкуренции — личная свобода как гарантия успеха, а базовый морально-психологический принцип — индивидуализм.

Культуре  конфронтации свойственны закрытые (иерархические) организационные системы с бюрократическими управленческими формами и бюрократическая организационная культура, в которой преобладают формы организации совместно-последовательной деятельности. Каждый вышестоящий уровень организационной иерархии призван разрешать конфликтные отношения, возникающие на нижележащем уровне. Поэтому областью целеопределения, присущей этой культуре, оказываются интересы «верхов». Тип хозяйствования, на котором базируется культура конфронтации, — применение технологий, использующих открытые человеком природные закономерности. Государственная форма собственности и рационирование в качестве экономического механизма наиболее подходят для культуры конфронтации, поскольку эффективно обеспечивают принудительную мобилизацию и необходимое перераспределение ресурсов («Все во имя победы над врагом»). Властный механизм — единоначалие, которое поддерживается бюрократическим аппаратом («Ты — начальник, я — дурак; я — начальник, ты — дурак»). Политическая культура — консерватизм, присущий «партии власти». Основная этическая ценность культуры конфронтации — чинопочитание (иерархия), а базовый морально-психологический принцип — конформизм.

Культура  кооперации предполагает открытые организационные системы с демократическими управленческими формами. Партиципаторная организационная культура с преобладанием форм организации совместно-творческой деятельности. Область целеопределения — законные интересы большинства народа при обязательном учете интересов меньшинства. Тип хозяйствования, в наибольшей степени подходящий культуре кооперации, — развивающееся хозяйство, ориентированное на использование возобновляемых ресурсов, в первую очередь — человеческих. Долевые (кооперативная, акционерная) формы собственности позволяют использовать в качестве экономического механизма распределение по вкладу (трудовому, капитала) и перераспределение по общественно-признанным потребностям.Властный механизм, свойственный этой культуре, — разделение властей («система сдвижек и противовесов»), чья основная функция — регулирование различных сторон общественной жизни путем предоставления возможности всем заинтересованным и компетентным гражданам принимать участие в решении ключевых вопросов, затрагивающих их интересы. Демократическая политическая культура позволяет использовать в качестве механизма социальной мобилизации творческую самореализацию индивидуумов. Основная этическая ценность культуры кооперации — равенство всех перед законом, а базовый морально-психологический принцип — гуманизм.

Базовые сценарии глобализации

— глобализация — «вестернизация», культурная ассимиляция Центральной  цивилизацией оставшихся немодернизированных  территорий и становление глобальной цивилизации с гомогенизированной культурой (ценности либерализма и универсализма доминируют, рамку задают глобальные рынки и глобальные финансово-экономические институты — типа ВБ, МВФ и т.п., призванные регулировать конкурентные отношения между корпоративными игроками, в число которых попадут и национальные государства, и межгосударственные образования — федерации, конфедерации, разнообразные региональные союзы);

— фрагмеграция (термин, означающий сочетание процессов  интеграции и фрагментации, введен американским политологом Дж.Розенау) — формирование и укрепление (интеграция) блоков и союзов «национальных государств» (фрагментация политической карты мира — процесс образования этих государств продолжится) в виде сложных иерархических систем, которые поведут борьбу за скудеющие ресурсы; бывшие глобальные рынки делятся между этими группировками в ходе локальных войн, которые ООН не способна предотвратить и купировать (скорее всего, систему ООН ждет судьба Лиги наций); культурная поляризация вряд ли позволит сложиться глобальной цивилизации в многополярном или хотя бы в биполярном мире (противостояние: Север — Юг, христианской и мусульманской цивилизаций, реанимированного конфуцианско-социалистического и капиталистического миров);

— локализация — консолидация этнических и цивилизационных образований на основе фундаменталистских идеологий, проводящих политику культурной изоляции как суррогатной формы социальной и культурной толерантности, делает невозможным формирование глобальной цивилизации, так как в экономике будут доминировать тенденции восстановления традиционных (автаркических) способов ведения хозяйства, в том числе и под флагом защиты окружающей среды; достаточно широкий спектр коллективистских идентичностей (трайбализм, фундаментализм, национализм, фашизм, социализм, коммунизм, коммунитаризм, феминизм, экологизм), отличающихся друг от друга степенью радикализма, заведомо порождает ситуацию культурного плюрализма, постоянно нарушаемую притязаниями на исключительность отдельных форм социальной идентификации;

глокализация (термин был  предложен руководителем японской корпорации «Сони» Акио Морита) — сочетание  процессов модернизации локальных  культур с достижениями формирующейся  глобальной мультикультурной цивилизации  происходит в результате культурной гибридизации, т.е. конструктивного сотрудничества и взаимообогащения культур в рамках культурных регионов, что возможно при условии институционализации сетевых форм самоорганизации и межкультурной коммуникации; регулировать развитие глобальной цивилизации должны институты глобального гражданского общества (зародыши их — разнообразные международные неправительственные организации).

Учитывая, что в ситуации глобальной неопределенности примерно в равной степени выражены все  четыре вышеупомянутые мегатенденции, глобализацию следует рассматривать в более широком контексте:

— собственно тенденцию  глобализации, определяемую мегатенденцией культурной ассимиляции (по И.Валлерстайну, ей соответствует прогнозный сценарий «демократической диктатуры»), которая  нашла свое выражение в универсальной неолиберальной доктрине Вашингтонского консенсуса;

— контртенденцию локализации, определяемую мегатенденцией культурной изоляции, обусловленную стремлением  к самосохранению различных культурных ареалов с их партикуляристскими системами ценностей;

две взаимно сбалансированные субтенденции, которые порождают  пеструю картину регионализации современного мира:

— субтенденция фрагмеграции, определяемая мегатенденцией культурной поляризации (по И.Валлерстайну, ей соответствует  сценарий «неофеодализма»), благодаря которой равновесие негативно настроенных по отношению друг к другу культур достигается путем создания сложных иерархических систем, контролирующих какой-нибудь сегмент фрагментированного мира;

— субтенденция глокализации, определяемая мегатенденцией культурной гибридизации (по И.Валлерстайну, ей соответствует сценарий «децентрализованного и справедливого мира»), ведет к изменению социальной стратификации мира и формированию новых культурных регионов.

Этот подвижный «параллелограмм» разнонаправленных векторов позволяет представить противоречивую динамику глобальной ситуации. Вместе с тем удается хотя бы в первом приближении очертить контуры мира ХХI века, где кризисы культурной и социальной идентичности перерастают в кризис глобальной идентичности, побуждающий нас искать ответ на практически значимый для каждого жителя Земли вопрос: состоится ли глобальная цивилизация и каковы будут ее коренные характеристики?

7. Глобальные тренды современности: сущность трендов, проблемы, порожденные трендами. Глобальные проблемы (понятие).

- Продолжающееся   ускорение темпов общественного  (исторического) развития. Хотя движение общества в пространстве и времени происходит неравномерно и имеет циклический характер, факты свидетельствуют о том, что социально-политическая история ускоряется, или, как предпочитают говорить специалисты в области клиометрии, становится все более интенсивной. Отмеченное ускорение прямым и косвенным образом сказывается  на жизни всего человечества и каждого отдельного человека. Люди часто не успевают «угнаться» за временем и на новые «вызовы» дают «ответы», сформированные ушедшей эпохой. Эти ответы оказываются контрпродуктивными. разрыв между общественным бытием и общественным сознанием (в том числе общественной психологией). На уровне научного сознания человек располагает более или менее точным (по крайней мере, в некоторых аспектах) представлением не только о том, что происходит в мире, но и о том, как следовало бы, исходя из имеющихся возможностей, реагировать (в том числе и на глобальном уровне) на происходящие изменения. Но морально и психологически люди не готовы подчиниться новым императивам истории.

- Продолжающаяся глобализация.  = объективный нелинейный процесс «возникновения межрегиональных структур и систем взаимодействия и обмена», захватывающий едва ли не все области общественной жизни, но в силу своей противоречивости и разнонаправленности не тождественный процессу формирования глобального общества или мирового сообщества. Возрастает пространственный охват и плотность глобальных взаимосвязей, усложняется их структура. Происходит дальнейшее сближение внутренних и внешних политических и экономических структур и процессов, а в некоторых случаях и размывание границ между ними. Все более относительными становятся границы между центром и периферией. Возрастает степень взаимосвязи и взаимозависимости стран и народов, что сказывается, в частности, на масштабах и глубине кризисов – как экономических, так и политических. Одновременно происходит «возрастание масштабов властного вмешательства». и увеличение пространственной протяженности властных органов и структур. Иными словами, властное действие или бездействие в одних точках мира имеет влияние на другие точки – в том числе самые отдаленные.

- изменение  политической структуры мира, а конкретнее – его деполяризация и полицентризация. Мир конца XX – начала XXI веков – это бесполюсный мир, в котором существует несколько центров силы, а значит, и несколько центров принятия решений. Это не просто кратковременное состояние. Это одна из базовых констант современного мира. Известный американский аналитик Джозеф Най-мл. считает, что последние годы отмечены глобальным перераспределением силы, а именно ее переходом от одних государств к другим (power transition) и от государств к негосударственным акторам (power diffusion). Это, конечно, упрощенная схема. Однако она фиксирует реальный тренд: Соединенные Штаты утрачивают роль единственного, универсального глобального центра силы, на которую они претендовали после окончания «холодной войны» и которую действительно сохраняли на протяжении примерно десяти лет.

- Кризис института  глобального лидерства. «Лидерство»  государства – это способ политического управления, предполагающий определение этим государством направления, в котором должно двигаться оно само и другие государства; ведение последних за собой на основе их добровольного согласия; наличие у ведущего и ведомых общего интереса и защиту последнего на мировой арене; ответственность лидера перед ведомыми. уже к началу 2000-х годов стало очевидным, что США, сохраняя прежнюю мощь и оставаясь центром притяжения для многих государств, не являются общепризнанным глобальным лидером. Это было вызвано как естественными изменениями структуры мирового порядка (появление нескольких центров силы), так и неконструктивной внешней политикой Америки.

Надежды,    вспыхнувшие  было с приходом в Белый дом  Барака Обамы, что он сумеет вернуть  США лидирующую роль, пока не оправдались. Конечно, в ряде сфер Соединенные  Штаты сохраняют глобальное первенство. Это касается их военной и научно-технической мощи, экономики, массовой культуры, человеческого капитала. Но сегодня этого недостаточно для обеспечения глобального лидерства.

Ни Евросоюз в целом, ни входящие в него    страны, включая  ФРГ и Францию, ни страны БРИКС не могут по объективным показателям претендовать на роль глобального лидера. Закономерным следствием из создавшейся ситуации стало появление таких институтов, как «семерка», потом «восьмерка», а затем и «двадцатка». Возможно, это лишь промежуточная фаза поиска новой, а именно коллективной адхократической формы глобального лидерства.

- постепенное, но неуклонное перемещение центра мирового развития с Запада, от США и Европы на Восток, в направлении Китая, стран ЮВА, Индии, Бразилии, других стран, среди которых при благоприятном стечении обстоятельств может оказаться и Россия. Говоря об этом перемещении, мы имеем в виду не только «наблюдаемый ныне беспрецедентный перенос относительного богатства и экономического влияния с Запада на Восток»17, но и перенос политического влияния. Сегодня Китай и Индия, дававшие в середине XVIII века около половины продуктов мирового производства, заявляют о себе как о силе, которая вскоре вернет (на новой основе) и укрепит былые позиции. Станем ли мы свидетелями «исторической мести» Востока – неизвестно. Но происходящее перемещение не выгодно Соединенным Штатам, тем более что в рамках самого Запада Европа начинает в некоторых отношениях теснить Америку и занимать более самостоятельную позицию по политическим, экономическим и военным вопросам.

- Продолжение и наращивание глобальных миграционных потоков, идущих в противоход перемещению центра мирового экономического развития. Если последний сдвигается, как было сказано, с Запада на Восток, то миграционные потоки идут главным образом с Востока на Запад. Это ведет к неуклонному изменению расово-этнического состава населения Европы, прежде всего Западной. При этом важно иметь в виду трудности, возникающие в процессе ассимиляции и интеграции иммигрантов и ведущие к тому, что немалая их часть будет чувствовать себя отчужденной от общества, вести обособленное существование и следовать нормам своей религии и национальной культуры. Через два-три поколения это может самым существенным образом сказаться на западной культуре и западном образе жизни. Найдет это отражение и в социально-политическом климате, породив новые факторы нестабильности. Многие исследователи считают, что эта тенденция будет неуклонно нарастать и через несколько десятилетий Америка превратится в общество расово-этнических меньшинств. Согласно прогнозу, опубликованному Бюро переписей США в 2008 году, доля белого населения страны сократится к 2040 году до 50,8%, а еще через десять лет, в 2050 году, она составит 46,3%