Актуализация лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности как концептуальных доминант в немецкой и русской язык

    Третья  глава «Репрезентация имплицитности в семантике немецких и русских пожеланий добра в языковой картине мира» подробно раскрывает природу имплицитной информации, и ее культурологические особенности. Имплицитная информация – это та информация, для получения которой требуются усилия слушателя, несводимые к сопоставлению языковых единиц и их значений. Основным признаком имплицитной информации является факультативность: она восстанавливается слушающим, и поэтому результат восстановления может быть неоднозначным [Борисова, Мартемьянов, 1999].

    Можно выделить следующие случаи понимания  имплицитности в лексическом  значении. Во-первых, это некоторые компоненты значения, в основном неденотативного характера (коннотативные, ассоциативные, эмотивные). Отдельно следует отметить пресуппозицию. Во-вторых, это коммуникативное значение, соотносящее значение лексемы (обычно служебной) с коммуникативными  и текстовыми явлениями. Наконец, имплицитной может считаться информация, передача которой оказывается факультативной при восприятии слова. Это внутренняя  форма слова и фраземы, культурная аура (происхождение, использование в прецедентных текстах и тому подобное). В смысле любой словоформы в тексте присутствует изрядное количество имплицитной информации. Часть информации может одновременно и выводиться слушающим, и входить в значение слова. При этом наблюдается большое число промежуточных случаев от очевидно нового значения до более или менее очевидного совпадения со словарным значением, слегка отягченного определенной связью с установившимся контекстом [Борисова, Мартемьянов, 1999].

    Имплицитность, как и эксплицитность, относится  к разряду лингвокультурологических категорий. К имплицитности в языке относятся семантические элементы, не выраженные явно, но вытекающие из их дополнительной экспликации. Категория имплицитности может, как и категория эксплицитности, выступать в качестве концептуальной доминанты в языковой картине мира, так как обе оформляют мыслительный процесс в сознании человека посредством определенных наборов языковых знаков, проявляющих себя как явно, так и опосредованно. Имплицитность как лингвокультурологическая категория находит свое воплощение в виде определенных устойчивых речевых клише, относящихся к разряду речевого этикета, к числу которых можно причислить благопожелания.

    В главе представлен сопоставительный и сравнительный анализ семантических полей пожеланий добра в немецком и русском языках, которые актуализируют лингвокультурологическую категорию имплицитности как концептуальную доминанту в немецкой и русской языковой картине мира. Имплицитные благопожелания в немецком и русском языках можно представить в виде семантических полей, которые распадаются на одинаковые фрагменты: 1) «обобщенные пожелания»; 2) «пожелания успеха, удачи»; 3) «пожелания здоровья, долголетия»; 4) «пожелания при расставании»; 5) «пожелания-приветствия»; 6) «добрые напутствия»; 7) «пожелания добра работающим». Составной частью семантического поля немецких имплицитных пожеланий добра является сектор «добрые чувства», а русских пожеланий элементы: 1) «достаток»; 2) «пожелания новобрачным»; 3) «идущему в баню»; 4) «благопожелания в адрес умершего». 

СХЕМА 2

Семантическое поле имплицитных пожеланий добра

  в немецком языке

СХЕМА 3

Семантическое поле имплицитных  пожеланий добра

  в русском языке 

    Между немецкими и русскими имплицитными «обобщенными пожеланиями добра» явного сходства не наблюдается. Если в немецкой языковой картине мира они связаны с «обдуманностью действия» и «успешным завершением», то в русской языковой картине мира имплицитные обобщенные пожелания добра ассоциируются с пожеланиями «счастливой жизни», «здоровья», «Божьей благодати», «прочности покупки».

    В немецкой и русской языковой картине  мира имплицитные пожелания «успеха, удачи» соотносятся с пониманием «успеха, удачи в учебе», «в жизни». Отличительной чертой немецкой языковой картины мира являются образы «успеха, удачи в деятельности» и «подтверждение успеха», в русской языковой картине мира – образы «ироничных пожеланий» и пожеланий «успеха, удачи в пути». Имплицитные пожелания «здоровья» в немецкой и русской языковой картине мира связаны со стереотипом «обобщенного пожелания здоровья» как болеющим, так и неболеющим, но в немецкой языковой картине мира «пожелания здоровья» сопровождаются стереотипными «пожеланиями от противного». В русской языковой картине мира они соотносятся с образами «здоровая жизнь», «долголетие», «долголетие и достаток», имеющими форму шутки. Одинаковым образом в немецкой и русской языковой картине мира имплицитные «пожелания при прощании» символизируют «удачный исход» начатого дела, а именно пребывания в пути, так как дорога всегда сочеталась с наличием опасности. Русские «пожелания при прощании» подразделяются дополнительно на две тематические подгруппы: 1) «доброго пути»; 2) «спокойной ночи», где имеют место «пожелания достатка», обращение к Богу за помощью, представленные «пожеланиями от противного», чтобы не спугнуть удачу.

    В немецкой и русской языковой картине  мира имплицитные «пожелания-приветствия обедающим» представлены символикой приема пищи. В немецкой языковой картине мира данные пожелания подчеркивают отражение времени обеда, а в русской языковой картине мира они связаны с номинацией важных продуктов питания, с почтительным отношением к еде. В русском языке «пожелания-приветствия» составляют «пожелания встречным», которые могут быть конкретизированы как «общие пожелания», пожелания «торговцу», «работающим», «отдыхающим», «гуляющим», «компании». В русской языковой картине мира дополнительные «пожелания встречным» соотносятся с образами Божьей помощи, особенно в пути, с номинацией деятельности и занятости встречных.

    Как в немецкой, так и в русской языковой картине мира благопожелания «добрые напутствия» символизируют желание «быть бодрым». В немецкой языковой картине мира это мотивировано христианской готовностью принимать то, что дает Бог, а в русской языковой картине мира они представлены символами сохранения в целостности жизненно важных частей тела человека (головы, рук). В немецкой языковой картине мира дополнительные пожелания решительности и смелости обусловлены противопоставлением слабости и скуке. В обоих языках отмечается присутствие пожелания «утешение». В немецкой языковой картине мира утешение соседствует с терпением и мудростью. В русской языковой картине мира «утешение» направлено на придание уверенности в доброе разрешение жизненных проблем со временем, образом которого выступает мукá. «Добрые напутствия» как «предостережение» присутствуют в немецком языке, в языковой картине мира они приобретают вид стереотипа проявления осторожности в зависимости от того, как начинает складываться день с утра. В русском языке «добрые напутствия» конкретизируются в виде «добрых пожеланий», которые подразделяются на пожелания «спокойствия» и «благополучия». В русской языковой картине мира они символизируют мир и достаток в семье.

    Немецкие  и русские имплицитные «пожелания работающим» могут быть адресованы людям, занимающимся профессиональной деятельностью. В немецком языке встречаются имплицитные пожелания, адресованные спортсменам, а в русском языке подобные пожелания могут предназначаться работающим по дому. В обоих языках среди профессий называется профессия летчика, деятельность которого специфически представлена в немецкой и русской языковой картине мира. В немецкой языковой картине мира полет летчика ассоциируется со счастливым взлетом, а в русской языковой картине мира – с удачной посадкой. В немецком языке кроме профессии летчика называется профессия горняка, и в языковой картине мира данное пожелание является стереотипом, связанным с представлением об удачном окончании работы. Отличительной особенностью русского языка является функционирование имплицитных профессиональных пожеланий, адресованных военному, моряку, водителю, охотнику, рыбаку, крестьянину, ткачихам. В русской языковой картине мира эти пожелания добра выражают окончание работы, поспешность. В немецком языке пожелания спортсменам адресованы пловцу, игроку в кегли и в языковой картине мира связаны с представлениями о достижении хороших результатов, зависящих от состояния спортивного инвентаря и условий соревнований. В русском языке имплицитные пожелания «работающим по дому» делятся на пожелания «молотильщикам», «пастуху», «жарящей женщине», «сбивающему масло», «стирающей белье», «доящей корову», «стригущим овец». В языковой картине мира они ассоциируются с пониманием достатка в доме.

    В немецком языке имеют место имплицитные пожелания «добрые чувства», которые в языковой картине мира ассоциируются с образами времени, счастья и чистоты. В русском языке имплицитные пожелания «достатка» конкретизируются в виде пожеланий «наживать добро», «преумножение богатства» и в шутливой форме, в языковой картине мира символизирующих приобретение богатства, которое дается Богом, противопоставляется беде и связывается с наличием здоровья в течение всей жизни. Имплицитные пожелания «идущему в баню» в русской языковой картине мира демонстрируют освобождение от грязи, не только телесной, но и духовной. В русской языковой картине мира имплицитные «пожелания в адрес умершего» соотносятся с обретением покоя, мира, оставлением грехов. Имплицитность немецких и русских благопожеланий концептуально доминирует в языковой картине мира сравниваемых языков, гарантируя удачное общение между носителями данных языков, проявляя в большей мере специфику актуализации в немецкой и русской языковой картине мира.

    В четвертой главе «Актуализация промежуточных случаев эксплицитности и имплицитности в немецкой и русской языковой картине мира» описываются проблемы отрицания в современном языкознании, возможность использования антонимов добра в пожеланиях за счет употребления отрицательных конструкций. Нами анализируются лингвистические данные о средствах выражения универсальной категории отрицания в различных по строю и развитию языках, а именно в немецком и русском языках. Распространенным средством выражения отрицания в языках различных типов являются отрицательные частицы. Одной из самых древних и распространенных частиц является частица *ne в индоевропейском праязыке, которая первоначально была автономной и могла употребляться при любом знаменательном слове. В языке отрицание может быть выражено имплицитно, в составе отдельной положительной словоформы или же целой синтаксической конструкции.

    Рассматриваемые нами немецкие и русские благопожелания могут быть не только эксплицитными и имплицитными, но и составлять промежуточные случаи актуализации лингвокультурологических категорий эксплицитности и имплицитности в языковой картине мира. К разряду таких благопожеланий относятся непожелания зла, содержащие отрицание. Они содержат, с одной стороны, пожелания добра, которые противостоят злу, а с другой стороны, употребляя такие пожелания, адресант подсознательно выражает недоброе отношение к адресату. Эти пожелания в работе представлены в виде лексико-семантических полей антонимов базовых лексем «das Gute» и «добро».  

СХЕМА 4

Лексико-семантическое  поле непожеланий зла в немецком и русском языках

    В обоих языках сходство наблюдается в ядерном составе полей. Лексемами, образующими ядро этих полей, являются в немецком языке лексема «das Böse», в русском языке – «зло», которые имеют сходство в значении «злой». Как в немецком, так и в русском языках лексико-семантическое поле непожеланий зла подразделяется на четыре сферы тематических групп, характеризующих человека: «эмоциональное состояние», «действие», «характер» и «здоровье».

    Тематическая  группа непожеланий зла «эмоциональное состояние человека» в немецком и русском языках содержит в своем составе ядро «огорчение» и секторы «беспокойство», «страх». Но в русском языке данное микрополе образуют такие фрагменты, как «тоска» и «отчаяние», не имеющие соответствия в немецком языке. В немецкой и русской языковой картине мира непожелания зла в сфере эмоционального состояния, конкретизированные чувством огорчения, воплощают символ отсутствия горя, беды и печали. А в русской языковой картине мира эти пожелания соотносятся с отсутствием уныния. Непожелания «беспокойства» в языковой картине мира сопоставляемых языков воплощаются символами приобретения покоя, но в русской языковой картине мира дополнительные пожелания этой группы символизируют отсутствие тревоги, горя. Непожелания «страха» в немецкой и русской языковой картине мира связаны с образом боязни, а в русской языковой картине мира страх может приобретать образ робости, неуверенности и трусости. «Эмоциональное состояние человека», представленное непожеланиями зла, ассоциируется в русской языковой картине мира с отсутствием тоски и отчаяния.

      Небольшое различие в составе  ядер микрополей «действие человека» в немецком и русском языках проявляется в том, что в немецком языке ядерной лексемой является словосочетание «böse sein» (быть злым, сердитым), а в русском языке – глагол «сердиться». В обоих языках в одинаковой мере в микрополях содержатся элементы: сердиться, делать глупости, обманывать, быть опрометчивым. В русском языке значительно больше элементов, выражающих действие человека при непожеланиях зла: не держать зло, не помнить зло. В немецкой и русской языковой картине мира непожелания зла в виде действий человека ассоциируются с преодолением злости, сердитости, глупости, обмана и опрометчивости, а в русской языковой картине мира такие пожелания символизируют присутствие желания избавиться от зла.