Частная собственность в капитализме

Анализ  периода первоначального накопления капитала показывает, что частная  собственность там рассматривалась  посредством таких категорий  политической экономии, как: заработная плата, торговля, стоимость, цена, деньги, а капитал определялся как  частная собственность, отбросившая  всякую видимость коллективности и  устранившая какое бы то ни было воздействие государства на ее развитие.

го, являются ли эти лица работниками или собственниками, характер самой частной собственности  может меняться[6].

В настоящее  время многие ученые-экономисты считают, что исторически термин «частная собственность» возник, чтобы отграничить  государственное (казенное) имущество  от всех других имуществ. «Частная собственность, - пишут авторы учебника «Теоретическая экономика. Политэкономия», - это отношения  собственности, при которых экономическое  лицо обособлено, независимо от других осуществляет функции распоряжения и присвоения, а все правомочия собственника сконцентрированы в руках  этого лица»[7].

В таком  понимании есть своя логика. Государство  выступает в качестве представителя  всего общества, а отдельные субъекты собственности олицетворяют лишь часть  общества, и поэтому правомерно их считать обладателями частной собственности. Первостепенной ее характеристикой выступает суверенность, независимость товаропроизводителей в решении вопросов: что и сколько производить; у кого и по какой цене закупать сырье; где продавать свою продукцию.

Таким образом, частная собственность  является той формой, при которой  наиболее полно реализуется экономическая  обособленность товаропроизводителя. Это, собственно, порождает новый  тип экономических интересов: у  частного собственника имеется личная материальная заинтересованность в  том, чтобы сохранить и приумножить  принадлежащее ему богатство. Частная  собственность наряду с общественным разделением труда является необходимой  предпосылкой возникновения и развития товарного, рыночного хозяйства. Формулирование же отношений частной собственности, имеющих «рыночную» природу, потребовало  развития специальной экономической  и правовой инфраструктуры, обеспечивающей ее эффективное функционирование.

Для лучшего  понимания сущности частной собственности  важно обратить внимание и на такую  позицию в трактовке понятия  частной собственности, которая  исходит из ограничения ее правовыми  отношениями контроля и распоряжения. Так, М.Хессель считает, что «частная собственность представляет необходимую  мотивацию, поскольку дает собственникам  право контролировать все относящиеся  к бизнесу решения, а также  право распоряжаться прибылью, проистекающей  из результатов этих решений»[8]. Аналогичную  позицию занимают и авторы учебного пособия «Курс общей экономической  теории». Отмечается, что «в собственности  выражается исключительное право субъекта на пользование вещью»[9]. В данных случаях частная собственность  трактуется по разряду юридических  категорий в противоположность  экономической ее сути. Между тем  здесь необходимо иметь в виду / следующее. Во-первых, право только фиксирует реальные отношения. Право  контроля и распоряжения определяет экономические отношения частной  собственности. Это положение необходимо для понимания взаимосвязи частной собственности с институциональными преобразованиями, которая играет существенную роль для раскрытия содержания отношений частной собственности и институционального процесса.

Право контроля и распоряжения имеет своим  объектом отношение людей к прибыли. Правоотношения, связанные с прибылью, только выражают отношения частной  собственности, содержание которых  отнюдь не ограничено отношениями по поводу прибыли. С методологической точки зрения разграничение отношений  частной собственности от права  собственности является необходимой  предпосылкой для правильного понимания  любого экономического отношения. Объективная  сложность здесь заключается  в том, что экономические отношения  присвоения тесно переплетаются  с волевыми и правовыми отношениями  собственности, что существенно  затрудняет исследование этой проблемы в строгих рамках предмета политической экономии.

Частная собственность - это, прежде всего, экономическое, а не правовое отношение. Более того, данные отношения могут существовать (и существовали) без юридического оформления. Важнейшим ее признаком  является то, что в качестве субъекта здесь выступает свободный гражданин  государства, который осуществляет наиболее полную власть над принадлежащими ему вещами, образующими в совокупности его имущество, или субъекты собственности.

К частной  собственности можно отнести:

а) домашние хозяйства как экономические  единицы, осуществляющие производство продукции и оказание услуг для  собственных нужд;

б) легальные  частные предприятия, действующие  в соответствии с законодательством;

в) нелегальные  частные предприятия в составе  «теневой экономики». Сюда относится  вся деятельность в сфере производства товаров и оказания услуг, которую  частные лица осуществляют без специального разрешения властей; г) любой вид использования частного имущества или личных сбережений — от сдачи в наем квартир до денежных операций между частными лицами.

В условиях перехода к рыночной экономике значительно  усложняется состав собственников, характер их взаимосвязей, происходит эволюция объектов собственности. Поэтому  к раскрытию содержания частной  собственности следует подходить  с позиций:

1.         ее значимости в экономической  системе;

2.         состава собственников и способов  их взаимодействия между собой;

3.         мотивов поведения и экономических  интересов;

4.         экономической власти и свободы  субъектов;

5.         возможности включения в предпринимательскую  деятельность.

Нередко частную собственность определяют как распоряжение. Например, авторы книги «Экономика переходного периода» пишут: «Частная собственность - это  отношения собственности, при которых  экономическое лицо обособленно, независимо от других осуществляет функции распоряжения»[10]. Такая формулировка представляется недостаточной в нескольких отношениях. Прежде всего, подведение понятия частной  собственности только под распоряжение не позволяет раскрыть содержание собственности. На самом деле, частная собственность - это и производство. Возникает  вопрос: разве собственность и  экономические отношения начинаются после производства?! Чем же тогда  обусловливаются отношения распоряжения?

Не может  быть никаких сомнений в том, что  уже в процессе производства осуществляется частная собственность. И хотя частная  собственность выступает как  экономическая форма развития производства, но чтобы определить ее специфически, необходимо характеристику частного присвоения, помимо распоряжения, дополнить другими  атрибутивными характеристиками. Она  выражается в том, что субъект  по своему усмотрению владеет, распоряжается, пользуется средствами производства. Экономические отношения субъектов  частной собственности строятся на основе эквивалентного обмена. Лауреат Нобелевской премии Рональд Коуз и другие сторонники экономической теории прав собственности указывают на то, что «пучок прав» частного предпринимателя касается использования определенных ресурсов и распределения возникающих при этом затрат и выгод.

В «Философии права» Гегель выделяет три составных  элемента частной собственности: владение, потребление и отчуждение. Владение означает, что лицо вкладывает свою волю в вещь: «В собственности моя  воля становится для меня объективной»[11]. Гегель также рассматривает собственность  как общественное отношение между  людьми. Следовательно, собственность  им синтезируется двояко: как отношение  к вещи и отношение между людьми по поводу данной вещи. Потребление - это  есть «реальная сторона и действительность собственности»[12]. Собственность - это  не только мера труда, но и мера потребления. Взаимосвязь этих мер - сущностная черта  отношений собственности. Третий элемент  собственности по Гегелю - отчуждение. Он раскрывает отчуждение через взаимоотношение  господина и работника.

В ряде случаев частная собственность  рассматривается как сумма или  простое множество тех или  иных объектов. Такое понимание экономического содержания частной собственности  вряд ли можно признать научно-обоснованным. Дело в том, что в анализе частной  собственности существенное значение имеет характеристика не только объектов и субъектов, но и характера соединения факторов производства.

Конечно, каждый из названных подходов к определению  экономического содержания частной  собственности имеет право на жизнь. Однако при исследовании его  важно избежать упрощений и односторонности. Частная собственность должна предполагать возможность определенной альтернативности общественного развития в зависимости  от состояния и вариантов развития процессов формирования рыночной системы  хозяйствования. Решая задачу взаимосвязи  рыночной организации с отношениями частной собственности, нельзя ориентироваться на прошлую модель частной собственности.

Реализация  отношений частной собственности  как органической взаимосвязи всех уровней частного присвоения через  механизм согласования и реализации интересов на основе взаимной выгоды, не только резко расширяет поле обмена деятельностью между субъектами собственности, но и выявляет объективную  обусловленность рыночных отношений  частной собственностью.

Проблема  собственности

Маркс прекрасно знает, что проблема собственности  свойственна не только капитализму. Маркс никогда не характеризует  капитализм именно как систему, основанную на частной собственности. Он лишь отмечает, что частная собственность получает наибольшее развитие и последовательное выражение в эпоху господства капитала. Принцип частной собственности  торжествует при капитализме. Маркс  хорошо знает, что частная собственность  не есть изобретение буржуазии. Но чем, же тогда отличается именно капиталистический  режим и почему уничтожение частной  собственности так важно для  коммунистов и социалистов?

Для Маркса важно понятие производственных отношений. Отношения собственности, по Марксу, есть только одно из выражений  совокупной системы производственных отношений. Это юридическая форма  оформления и закрепления определенной системы производственных отношений.

Производственные  отношения, в свою очередь, должны отражать определенный уровень развития производственных сил. Когда они вступают в противоречие с развитием производственных сил, неизбежны перемены. Надо менять организацию  производства, методы управления экономикой и в конечном счете организацию  общества в целом. Система должна соответствовать достигнутому уровню технологического развития, иначе она  погружается в кризис. Трансформация  докапиталистической частной собственности  в капиталистическую была очень  болезненным процессом, сопровождавшимся экспроприацией мелких собственников. Отсюда знаменитый тезис об экспроприации экспроприаторов. Буржуазия, которая постоянно говорит о священном и нерушимом праве собственности, сама строит свое состояние на безжалостном, грабительском захвате чужого имущества - крестьянского, феодального, позднее государственного, народного.

Мы все  хорошо знаем про разграбление советской  государственной собственности, помним знаменитое словечко «прихватизация». Чего не понимает современный обыватель (как отечественный, так и западный), так это того, что в Европе и  Америке классическая буржуазная собственность  формировалась ровно такими же методами, зачастую даже более жестокими и  сомнительными с точки зрения законности. В этом была суть первоначального  накопления капитала.

Грабили, конечно, и до капитализма - в древности, в Средние века. Грабили кого могли  и как могли. Тем не менее, грабеж капиталистический имеет совершенно другую природу. Капитализм - это система, которая подчиняет производство и обмен логике накопления капитала. Правящий класс в любом обществе контролирует прибавочный продукт. Но как он его контролирует? Для  древности, будь то даже Древний Рим  с весьма развитым товарным производством, накопление капитала не было сутью  экономики. Стремились не к накоплению, а к богатству. Тем более это  относится к Средневековью. В  такой системе прибавочный продукт  изымается для того, чтобы обеспечить содержание правящего класса и государства. В этом смысле капитализм отличается качественно от других систем, потому что он изымает прибавочный продукт  не для того, чтобы содержать капиталистов, не для потребления правящего  класса, даже не для того, чтобы содержать  государство. Это скорее является побочным моментом. Государство нужно содержать  для того, чтобы оно поддерживало капитализм, а не наоборот. Главное - накопление капитала, которое становится самоцелью.

Производство, которое, конечно, первично по отношению  к обмену (если бы не было производства - нечего было бы обменивать), оказывается  функционально подчинено обмену, а обмен стратегически подчинен накоплению.

В данном случае мы не видим особых различий между Вебером и Марксом. Вебер, когда пишет про протестантизм  и дух капитализма, тоже подчеркивает, что частная собственность и  частное предпринимательство существовали задолго до буржуазного порядка. Он называет это примитивным капитализмом. Однако эти структуры не порождали  капитализм в современном смысле слова.

Был торговый капитал (его можно обнаружить и  в средневековой Италии и в  Древнем Риме, в восточных городах), но он не порождал капитализма как  системы. По Веберу, переворот происходит тогда, когда приходит протестантская этика, требующая скромности, подчинения предпринимателя интересам своего предприятия, ответственности, рационализма. На первый план у Вебера выдвигается  культурный момент и факторы, связанные  с культурной организацией общества. На самом деле, на мой взгляд, Вебер  лишь дополняет Маркса. Этика скромности, воздержания, рациональности становится необходима именно потому, что буржуазия  начинает эволюционировать, превращаясь  из сословия торговцев и ремесленников  в класс капиталистов. Собственник  становится предпринимателем. Новая  мораль позволяет высвободить средства для накопления. Протестантская буржуазная религия, в сущности, благословляет  накопление. Фатализм протестантской религии предполагает полное предопределение. Тем самым предприниматель подчиняет  себя предприятию, связывает свою судьбу с судьбой своего дела и заранее  отдает себя на волю не контролируемых им рыночных сил, которые выступают  как орудие божественного предопределения. Невидимая рука рынка у Адама  Смита не более чем способ рациональным языком описать ту самую протестантскую веру в предопределение.