Реформы и российский путь в экономике

В тот период существовало увлечение процессом поиска таких показателей планирования и стимулирования деятельности предприятия, которые автомати­чески обеспечивали бы настройку предприятия на режим эффективной, каче­ственной работы. Достаточно сказать, что только в роли основного объемного показателя деятельности предприятий побывали валовая, товарная, реализован­ная, ристая, условно чистая, нормативно-чистая продукция.

При всем этом косыгинская реформа — одна из самых ярких страниц в исто­рии советского экономического реформирования. Она открыла дверь подходам, которые до того считались недопустимыми в силу их капиталистической, ры­ночной природы. Реформа стала провозвестницей хозяйственного расчета пред­приятий, который еще более приближал их к рыночным методам хозяйствова­ния. Стало очевидным, что многие проблемы улучшения работы предприятий и экономики в целом носят общий характер в мировой экономике, выходят за пре­делы социально-экономической системы.

Ограниченный успех, достигнутый в результате трансформации хозяйствен­ного механизма деятельности предприятий, побудил перенести центр тяжести реформирования в организационную плоскость. Но поле приложения усилий оставалось тем же — государственное предприятие. Исходная позиция состояла в том, что производственное предприятие есть основное звено экономики. Это правомерная отправная позиция, но из нее вовсе не вытекает, что можно изме­нить управление экономикой, ограничиваясь уровнем предприятий, не затраги­вая верхние эшелоны управления, всю систему управления. Увы, эта позиция не принималась во внимание и, по существу, не была реализована.

1970-е годы брежневского периода можно назвать годами попыток проведения реформы народнохозяйственного планирования. На этот раз дело не ограничилось уровнем предприятий, как это было в 1965 г., а затронуло всю деятельность глав­ного экономического штаба страны — Госплана СССР. Слово «реформа» к тому времени незаметно вышло из оборота и было заменено словосочетанием «совер­шенствование планирования и управления». Стержневой линией преобразова­ний стал замысел перехода к системе народнохозяйственных планов, соединяю­щей три вида государственных планов, которые стали называть планами эконо­мического и социального развития. Были задуманы, с одной стороны, перенос функций главного плана с годового на пятилетний (формально пятилетний план и считался основным, но реально «правил бал» годовой план) и, с другой сторо­ны, переход к разработке стратегических долгосрочных планов на 15-летний пе­риод.

Советскому долгосрочному планированию вообще не везло. После плана ГОЭЛРО работы по составлению долгосрочных планов продолжить не удалось. Хрущевская двадцатилетка (1960—1980), ориентированная на построение комму­низма в Советском Союзе, оказалась блефом. Дальнейшие попытки построить 10- или 15-летние планы на период до 1990-го, затем — до 1995-го, затем — до 2000-го и даже до 2005 г. поочередно заканчивались провалом.

Столь же безуспешной была и попытка превратить пятилетние планы в основ­ную форму государственного экономического планирования. Несмотря на то что основные направления экономического и социального развития страны на пя­тилетку принимались решениями съездов КПСС, пятилетний план оставался не более чем ориентиром даже после того, как пятилетки стали разрабатываться с погодовой разбивкой. На уровне предприятий пятилетние планы вообще были условными. Более реальными, жизненными инструментами планового управле­ния советской экономикой остались годовые планы. Но планы министерств и предприятий также подвергались корректировке в течение года и особенно в конце, когда подводились итоги года. Как шутили экономисты, план оконча­тельно утверждался в конце года по фактически полученным результатам. Реаль­но это было не совсем так, но что-то близкое к такой картине наблюдалось. По­добная ситуация была обусловлена и тем, что сами предприятия стремились еще в ходе составления планов принимать удобные плановые обязательства".

Так что по большому счету осуществить реформу планирования не удалось.

При всей своей консервативности центральные плановые органы страны бла­гоприятно восприняли идеи программного планирования, которое в 70-е годы XX в. получило распространение во всем мире. Были разработаны крупнейшие целевые комплексные программы народнохозяйственного масштаба, такие как продовольственная, энергетическая, ряд региональных социально-экономичес­ких программ. Но и здесь полезное дело было, по существу, загублено гиганто­манией, отрывом от реальных возможностей. Принятые комплексные програм­мы требовали для своего осуществления огромного объема инвестиций, намного превышающих реальные возможности. Программы не были согласованы с пяти­летними и годовыми планами, приходили в противоречие с ними. Не была отла­жена система управления разработкой и реализацией комплексных программ. Сами программы составлялись без взаимной увязки. В итоге подавляющее боль­шинство социально-экономических программ так и остались на бумаге, смогли осуществиться лишь частично.

Характерно, что в отличие от централизованных государственных планов, которые приказали долго жить в связи с переходом к рыночной экономике, це­левые комплексные программы сохранились в качестве инструмента проведе­ния государственной экономической политики в России и решения важнейших социально-экономических проблем.

Увы, многие очевидные недостатки программно-целевого планирования также оказались унаследованными.

К концу 1970-х годов становится очевидной необходимость радикального улуч­шения всей системы управления экономикой или, как в ту пору было принято говорить, хозяйственного механизма, охватывающего планирование и экономи­ческое регулирование.

Предусматривалось перейти к системе государственных планов, включающей комплексную программу научно-технического прогресса на 20 лет, основные направления экономического и социального развития на 10 лет, пятилетние и годовые планы. Повышалась роль предприятий и объединений в составлении годовых планов. Еще раз формулировалось положение о пятилетнем плане как главной форме планирования экономического и социального развития страны и основе организации хозяйственной деятельности. Была введена обновленная система показателей планов министерств, объединений, предприятий. Особое внимание обращалось на планы капитального строительства и ввода производственных мощностей, что естественным образом вытекало из затянувшихся сро­ков строительства и низкой отдачи капиталовложений.

Но, пожалуй, главной на новом витке реформ была ставка на хозяйственный расчет предприятий и экономическое стимулирование производственных коллекти­вов. С этой целью устанавливалось, что предприятия образуют из своей прибыли по установленным сверху утвержденным нормативам три части: фонд материаль­ного поощрения (премиальный фонд), фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства, фонд развития производства (собственные капита­ловложения). В распоряжение предприятий поступали также амортизационные отчисления при условии целевого их использования. Предусматривалась систе­ма расчетов за полностью выполненные предприятиями, строительными орга­низациями, научными и проектными институтами работы. Величина фонда за­работной платы увязывалась с результатами деятельности на основе долгосроч­ных нормативов. Было намечено всемерно стимулировать высокое качество продукции и работ.

По замыслу реформа 1979 г. должна была стать самой обширной разносто­ронней программой улучшения всей системы управления советской экономи­кой, эффективность функционирования которой к этому времени резко упала, что проявлялось в снижении темпов экономического роста, острой нехватке жиз­ненно необходимых товаров. В тот период экономика во многом держалась на нефтяном буме, эксплуатации новых исключительно богатых нефтеносных райо­нов, что позволило поднять объем добычи нефти в Советском Союзе до 625 млн. т. в год, из которых не менее четверти продавалось на мировых рынках. На выру­ченные деньги приобретались зерно, импорт которого стал исчисляться в десят­ках миллионов тонн, продовольствие, одежда. В целом же состояние экономики становилось удручающим, что чувствовали правящие органы, задумавшие но­вые реформы.

Основным пороком советской экономики была ее низкая эффективность, при огромных затратах сырья, материалов, энергии, оборудования, труда получае­мый результат им не соответствовал. Поэтому меры по реформированию систе­мы управления преследовали главную цель, выражавшуюся в те времена призы­вом «Экономика должна быть экономной!» Решить эту задачу при сохранении приоритета государственной собственности на средства производства и дирек­тивно-плановом управлении не удалось и на основе обновленной модели хозяй­ствования. Тем более что брежневская эра, продолжавшаяся около 20 лет, при­ближалась к закату и немощный лидер не мог руководить столь крупными и слож­ными реформами.

В течение короткого времени после 1983 г. казалось, что экономика страны приобрела нового реформатора в лице Ю.В. Андропова. В области хозяйствен­ного механизма была сделана ставка на хозяйственный расчет, доведенный до министерского, отраслевого уровня. В оперативном управлении производством, в организации хозяйственного руководства в целом акцент был смещен на высо­кую требовательность, жесткую дисциплину. Трудно сказать, к чему мог привес­ти не проявившийся четко новый курс нового лидера, реформы которого не со­стоялись в связи с его смертью. А в стране наступила новая эра, которую имену­ют горбачевской, так называемая перестройка.[7]

1.4. Реформирование в процессе перестройки.

Вряд ли новый коммунистический лидер М.С. Горбачев, пришедший к влас­ти в 1985 г., предполагал, сколько неприятностей принесет ему экономика. По­добно своим предшественникам он, очевидно, верил, что достаточно сохранять верность социалистическим идеям и дело пойдет на лад. Между тем состояние экономики неумолимо стремилось к критическому. Темпы экономического, рос­та приближались к нулю, эффективность использования ресурсного потенциала страны оставалась крайне низкой, зерновая зависимость от Запада не уменьша­лась, нефтяные запасы иссякали, продавать оружие было все сложнее, оказание помощи островкам коммунизма в Африке, Азии, Америке становилось непосиль­ным бременем.

Неудачи предыдущих реформ требовали поиска новых путей проведения пре­образований в управлении и осуществления экономической, политики. Первая попытка изменить состояние дел к лучшему заключалась в поиске новой точки опо­ры. Идея опереться на научно-технический прогресс и его главный носитель — ма­шиностроение — была, видимо, подсказана академиком А.Г. Аганбегяном. Смысл ее состоял в том, чтобы значительно увеличить капиталовложения в машино­строение, поднять на этой основе технико-технологический уровень всего про­изводства и тем самым интенсифицировать производство, резко повысить его эффективность. В результате должно было быть достигнуто ускорение научно-технического прогресса и развитие экономики в целом. Возник очередной но­вый экономический лозунг под названием «ускорение», применявшийся в соче­тании с быстро распространившимся модным словом «перестройка».

Сказано — сделано. Объем капитальных вложений в машиностроение в оче­редной пятилетке был запланирован почти вдвое большим, чем в предыдущей. Ожидалось, что эффект в виде роста производительности труда, снижения мате­риалоемкости, повышения отдачи основных средств, роста качества продукции наступит скоро. Однако дело довольно быстро стало развиваться по шаблонной для советского и постсоветского периода схеме, Проще говоря, ничего путного не получилось. Уже в 1986 г. стало ясно, что таким простым путем советскую экономику из болота не вытащить. Никакого ускорения научно-технического про­гресса не возникло, да и не могло возникнуть. Иллюзии относительно возмож­ности быстро и просто исправить состояние советской экономики рассеивают­ся, а само состояние продолжает ухудшаться. Да и антиалкогольная компания 1985 г. проваливается.

В 1987 г. руководители КПСС вновь возвращаются к проведению обширной экономической реформы, которая по замыслу должна была стать продолжением и углублением неосуществленного реформаторского проекта 1979 г. Принима­ется ряд решений, постановлений, направленных на качественное изменение облика народнохозяйственного планирования на макро- и микроуровнях, пре­образование институтов хозяйствования, побуждение материальной заинтересо­ванности работников, расширение прав предприятий в осуществлении хозяй­ственной деятельности.

Краеугольным камнем нового этапа реформ стал принятый в июне 1987 г. после жарких дискуссий закон «О государственном предприятии», в котором было закреплено право предприятий самостоятельно разрабатывать и утверждать свои планы, заключать договоры, осуществлять самоуправление. Один из пунктов за­кона гласил: «Государство не отвечает по обязательствам предприятия. Предпри­ятие не отвечает по обязательствам государства, а также других предприятий, организаций, учреждений».

Одновременно с законом было принято постановление о переводе объедине­ний, предприятий и организаций, отраслей народного хозяйства на полный хозяйственный расчет и самофинансирование, призванные укрепить экономичес­кую самостоятельность и повысить заинтересованность и ответственность пред­приятий за повышение конечных результатов их деятельности.

Вслед за тем, в июле 1987 г., принимается пакет постановлений высших партийных и государственных органов о перестройке государственного плани­рования, а также управления научно-техническим прогрессом, материально-тех­ническим обеспечением производства, финансовой системой, ценообразованием, банками, статистикой. Намечается перестройка деятельности министерств и ведомств сферы материального производства и социальной сферы, республикан­ских органов управления.

Принятые решения были направлены на реализацию крупнейшей программы преобразования управления советской экономикой, в основу которой заложены следующие исходные принципы:

- сосредоточение централизованного планирования на перспективных пла­новых разработках, осуществление перехода к составлению системы планов в виде концепции и основных направлений экономического и социального развития на 15 лет и государственного пятилетнего плана с распределением плановых за­даний по годам;

- переход в плановой работе от преимущественно административных к пре­имущественно экономическим методам, в связи с чем Госплан должен перейти от всеобъемлющих директивных заданий к формированию ориентирующих кон­трольных цифр, ограниченного круга обязательных государственных заказов и обобщенных экономических нормативов;