Финансовые кризисы и теория 100%-ого банковского резервирования

[3]Для документирования изучаемого мной явления традиционно использовались две бухгалтерские системы: континентальная и англосаксонская. Континентальная система основана на ложном представлении, заключающемся в том, что для вкладчика договор иррегулярной поклажи является договором истинной поклажи, в то время как для банкира это договор займа. В этом случае г-н Х делает вклад до востребования в банк А, а банк а получает деньги не как вклад , а как заем, который он может использовать свободно, считая, что вкладчик не будет знать о таком использовании и не пострадает от этого. Более того, при хранении лишь часть вклада остается в распоряжении банка в качестве страхового резерва, которого, по его оценке, будет достаточно для исполнения требования вкладчиков об изъятии.

              Эти ожидания особенно сильны, поскольку в обычных обстоятельствах маловероятно, что клиенты попытаются изъять суммы, превышающие размер страхового фонда, или коэффициента резервирования. Казалось бы, опыт показывает, что это так, и доверие, заслуженно банком годами надлежащего сохранения клиентских вкладов, увеличивает неправдоподобность столь неприятной ситуации, как и тот факт, что изъятие средств очень часто замещается новыми вкладами. Если мы предположим, что банкир рассматривает 10%-ный страховой резерв достаточным, чтобы удовлетворить возможные требования по изъятию вкладов, то остальные 90 вкладов до востребования, т.е. 900 000 д.е., будут доступны для его использования к собственной выгоде. Используя европейскую бухгалтерскую систему , эту экономическую ситуацию можно представить следующим образом: когда г-н Х делает вклад до востребования, бухгалтерские проводки идентичны показанным под номером 7, хотя на этот раз имеется в виду не забалансовый счет.

(10)                                                                                                                            Банк А

Если банк соблазняется присвоить большую часть вклада, которую он должен хранить и поддерживать её доступность вкладчику, делаются следующие проводки:

(11)                                                                                                                            Банк А

В момент, когда банкир присваивает деньги и предоставляет заем предприятию Б, происходит событие огромного экономического значения: 900 000 д.е. возникают из ничего. Действительно, важнейший мотив г-на Х в открытие вклада до востребования состоит в хранении сохранении денег, и по этой причине он субъективно верит в то, что сохраняет полный доступ к деньгам, как если бы он держал их в своем кармане , а в некотором смысле даже лучше. Для всех намерений и целей у г-на Х все еще есть 1 000 000 д.е. наличными. Как если бы деньги были в его владении «физически», так как согласно заключенному им договору они остаются полностью доступными ему.

Несомненно, что с экономической точки зрения 1 000 000 д.е., размещенные г-ном Х в банке А, продолжают составлять его кассовую наличность. Однако, когда банк присваивает 900 000 д.е. из этого вклада и предоставляет заем предприятию Б , этим одновременно порождается из ничего дополнительная покупательская способность и предоставляется в    кредит предприятию Б, которое получает 900 000 д.е. Понятно. Что и субъективно и объективно предприятие Б пользуется полным доступом к сумме в 900 000 д.е., начиная с момента, когда ему были переданы деньги. Таким образом на рынке имеет место увеличение количества денег в обращении, явившееся следствием того. Что два разных экономических агента одновременно и совершенно обоснованно полагают- один, что он имеет в своем распоряжении 1 млн. д.е., а другой- что он имеет в совеем распоряжении 900 тыс. д.е. Иными словами, тот факт, что банк присвоил из вклада до востребования 900 тыс. д.е., для рынка в целом оборачивается увеличением агрегированных денежных остатков. В противоположность этому, рассмотренный выше заем, не сопровождается подобным явлением.

Следует также рассмотреть местоположение существующих денег на рынке после того, как банкир присвоил вклад. Количество денежных единиц на рынке очевидным образом выросло до 1 900 000 д.е., хотя эти единицы существуют в различной форме. Мы говорим о сумме 1 900 000 д.е., так как разные экономические агенты субъективно полагают, что для обмена на рынке в их распоряжении имеется 1 900 000 д.е. и что деньги состоят из общепризнанных средств обмена. Однако форма денег различна: заемщик Б обладает деньгами в форме, отличающейся от формы денег г-на Х, сделавшего вклад. Действительно, для Б доступно 900 000 физических денежных единиц (которые можно назвать товарными деньгами; сегодня это бумажные, или неразменные, деньги), а вкладчик Х имеет текущий счет. Принимая во внимание, что в банковском хранилище остались 100 000 д.е. в качестве резервного покрытия, разница между 1 900 000 д.е. и 1 000 000 д.е., существующими в физической форме, равна сумме, которую банк создал из ничего. Поскольку эти деньги не имеют соответствующего обеспечения и существуют благодаря доверию вкладчика Х к банку А, их называют фидуциарными деньгами (или фидуциарными средствами). Важно подчеркнуть, что для всех целей и намерений вклады до востребования подобны физическим единицам, т.е. они являются совершенными заместителями денег. Вкладчик всегда может использовать их для платежей, просто выписав чек, на котором он указывает сумму, которую желает уплатить, и отдав распоряжение банку провести платеж. Часть этих совершенных заместителей денег, т.е. вкладов до востребования, которая не полностью обеспечена физическими денежными единицами в банковском хранилище, называется фидуциарными средствами.

Когда банки нарушили принцип права, состоящий в том, что никто не может присвоить вклад, внесенный для сохранения, вполне естественно , что они попытались оправдать свои действия и защититься тем доводом, что они получают деньги как бы взаем. Все верно: если банкир считает полученные деньги займом, то в его поведение нет ничего незаконного, а с экономической и бухгалтерской точек зрения, описанных в предыдущем пункте, он лишь играет законную и необходимую роль посредника между заимодавцами и заемщиками. И все же здесь возникает существенно различие: деньги передаются банку не как заем, а кК вклад. Иными словами, когда г-н Х делает вклад, у него нет ни малейшего желания отказаться от доступа к настоящим благам в обмен на большее количество будущих благ. Вместо этого они лишь желает усовершенствовать способ хранения и обеспечить сохранность своих денег, а также получить иные услуги по расчетно-кассовому обслуживанию. Именно отсутствие обмена настоящих благ на будущие указывает на то, что когда банк представляет кредит в 90% денег, находящихся в его хранилищах, перед нами радикально иное экономическое событие, включающее в себя  создание из ничего фидуциарных средств, или производного депозита, в размере 900 000 д.е.

Важно ясно понимать и то ,что когда банк использует эти деньги для предоставления кредит предприятию Б, такой кредит подразумевает обмен настоящих благ на будущие блага, при том что рынок нигде не обеспечивает их необходимым предварительным увеличением добровольных сбережений на сумму 900 000 д.е. действительно , банк создает из ничего деньги, которые он предоставляет в кредит предприятию Б в форме настоящих благ, но при этом никто не обязан вначале увеличить свои сбережения на сумму кредита. Изначальный вкладчик, г-н Х, думает, что в его распоряжении имеется сумма 1 000 000 д.е. в совершенно ликвидных активах. В то же время заемщик Б получает ля своих инвестиций 900 000 д.е. новой ликвидности, которая не подкреплена ничьими сбережениями. Получается, что банки производят ликвидность, которая инвестируется. Не будучи подкрепленной предшествующими сбережениями. Это явление и есть главная причина экономических кризисов и спадов.

           Влияние кредитной экспансии на экономическую систему.

Воздействие кредитной экспансии на производственную структуру.

[4]Создание денег банковской системой в форме кредитов вызывает несколько реальных эффектов в производственной структуре экономики. Создание кредитов из ничего увеличивает предложение кредита в экономике, особенно направляемого в различные стадии производственной структуры, производящие капитальные блага. С этой точки зрения увеличение предложения кредитов за счет банковской кредитной экспансии вначале оказывает воздействие, весьма сходное с тем, что производит поток новых кредитов из сбережений: формируется тенденция к удлинению и расширению стадий производственной структуры.

«Расширение» различных стадий понять несложно, поскольку кредиты в основном предоставляются для производственных процессов, из которых состоят эти стадии. Финансирование покупок потребительских благ длительного пользования за счет расширения кредита также приводит к расширению и удлинению производственной структуры, потому что на протяжении периода времени, в котором они пригодны для предоставления своих услуг, потребительские блага длительного пользования экономически аналогичны капитальным благам. Поэтому даже в случае потребительских кредитов большой приток кредитов будет способствовать увеличению количества и качества таких благ.

«Удлинение» производственной структуры происходит в результате того, что единственный способ, которым баки могут ввести в экономику новые деньги, созданные ими из ничего,- это на время искусственно понизить процентную ставку на кредитном рынке и упростить другие экономические и договорные требования, предъявляемые к клиентам. Снижение процентной ставки на кредитном рынке не обязательно выражается в абсолютных цифрах. Достаточно ее относительно снижения, т.е. снижения по сравнению с процентной ставкой, которая преобладала бы на кредитном рынке в отсутствие кредитно экспансии. Следовательно, такое снижение даже совместимо с номинальным увеличением ставки процента, если бы в отсутствие кредитной экспансии ставка процента выросла еще сильнее.

Вызываемое кредитной экспансией относительное снижение ставки процента приводит к резкому повышению текущей стоимости капитальных благ, так как когда дисконтирование производится по боле низкой рыночной ставке процента, ценность производимого капитальными благами ожидаемого потока ренты возрастает. К тому же снижение ставки процента делает прибыльными инвестиционные проекты, которые до этого считались неприбыльными, тем самым давая начало новым стадиям, удаленным от потребления. Процесс, в результате которого возникают эти стадии, весьма напоминает тот, что происходит при увеличении в обществе добровольных сбережений. Однако следует подчеркнуть, что, хотя первоначальные последствия могут быть похожи на те, что следуют за ростом добровольных сбережений, в этом случае производственные стадии удлиняются и расширяются лишь как следствие более легких условий кредита, предлагаемого банками по относительно низкой процентной ставке, но без предварительного роста добровольных сбережений. Как известно, устойчивое удлинение производственной структуры возможно только тогда, когда предварительно сделаны необходимые сбережения в форме уменьшения конечного спроса на потребительские блага, что позволяет различным производственным агентам с помощью непроданных потребительских товаров и услуг дожить до того момента, когда завершится внедрение новых технологических процессов и результаты их более высокой производительности начнут появляться на рынке в форме потребительских благ.

Предприниматели решают запустить новые инвестиционные проекты, расширяя и удлиняя стадии капитальных благ производственной структуры, т.е. они действуют, как если бы добровольные сбережения общества возросли, тога как на деле этого не произошло. В случае роста добровольных сбережений индивидуальное поведение различных экономических агентов в тенденции становится совместимым, так что сбереженные и не потребленные реальные ресурсы позволяют сохранить и удлинить производственную структуру. В отличие от этого то, что предприниматели реагирую на кредитную экспансию таким поведением, как будто произошло увеличение сбережений, вызывает несоответствие или рассогласованность поведения различных экономических агентов. Действительно, предприниматели спешат инвестировать в реальную производственную структуру, расширить и удлинить ее, даже при том , что экономические агенты не приняли решение увеличить свои сбережения до объема, необходимого для финансирования новых инвестиций. Словом, это типичный пример стимулирования массовых предпринимательских ошибок в экономическом расчете или в оценке результат различных действий, совершаемых предпринимателями. Ошибка в экономическом расчете вызвана тем фактом, что банки искусственно занижают ставку процента. Таким образом, один из основных показателей, на которые предприниматели обращают внимание перед тем, как начать действовать в процессе кредитной экспансии временно становится объектом манипулирования. Говоря словами Людвига фон Мизеса, [5]«… в данный момент снижение процентных ставок искажает расчеты предпринимателя. Хотя количество капитальных благ в его распоряжении не увеличилось, в расчете используются цифры, которые использовались бы только в том случае, если бы такое увеличение имело бы место. Поэтому результат расчетов обманчив. некоторые проекты кажутся прибыльными и осуществимыми, в то время как корректный расчет, основывающийся на процентной ставке, не искаженной кредитной экспансией, показал бы их неосуществимость. Предприниматели приступают к реализации этих проектов. Стимулируется деловая активность. Начинается бум.»