Русские обычаи и обряды

молитвы сваха подходила к отцу и к  матери невесты и просила благословения

невесту чесать и крутить. «Благослови Бог!»  – отвечали родители. Зажигались

свадебные свечи богоявленскими свечами; свечники, поставив свои свечи,

держали протянутый между женихом и невестою большой кусок тафты с нашитым

крестом так, что жених и его поезжане, которые сидели на одной с ним

стороне, не могли видеть невесты. Сваха снимала  с невесты покрывало, потом

венок, другая женщина подносила мису с кикой  и гребнем. Сваха омочала

гребень чарку с медом и расчесывала  невесту, потом свивала или скручивала

ей волосы и надевала волосник, кику и подзатыльник и, наконец, закрывала

иногда  тем же покровам, который разделял ее от жениха. Венок отдавался на

сохранение, на память о девичестве. В тоже время  один из гостей подходил к

ним в  вывороченной вверх шерстью шубе и желал невесте столько детей,

сколько шерстинок в тулупе. Во все продолжение  обряда окручивания невесты

сидячие боярыни и девицы пели свадебные  песни. В то же время сваха осыпала

свадебных бояр и гостей, то есть бросала в  толпу их горстями все, что было

на осыпале - серебряные деньги, хмель, куски материи  и т.д., и всяк на лету

хватал, что  успевал схватить.

  Сваха  подходила к родителям невесты  и просила благословения везти  молодых

к венцу. «Благослови Бог!»- отвечали те. Все  вставали. Новобрачные

кланялись и принимали благословение. Отец и мать разменивали их кольцами и,

взяв дочь за руку, отдавали ее жениху, взаимно кланяясь, друг другу.

  Наконец  отец брал плеть и ударял  ею свою дочь, говоря: «   по  этим ударам

ты, дочь, знаешь своего отца; теперь эта власть переходит в другие руки;

вместо  меня за ослушание тебя будет бить твой муж!» С этими словами  плеть

была передаваема  жениху, который, принимая ее, так говорил: « Принимаю, как

подарок, но думаю, что в ней нужды иметь  не буду» и затыкал плеть за кушак.

Женихова  и невестина свахи вели невесту  за руки, все еще закрытую.

  На  дворе перед крыльцом стояло множество оседланных лошадей и колымаг или

каптанов. Сани невесты убирали так нарядно, как только допускал достаток. К

таким саням  подводилась невеста, в санях  сидело другое лицо; его следовало

свести  так, как сводится сидевший подле  нев5сты вместо жениха. Невеста

садилась  вместе с двумя свахами.

  Этот  обряд соблюдался также и относительно  жениха:

  У  крыльца стоял его аргамак,  а на аргамаке сидел другой; когда являлся

жених, то этот другой вставал и шел пешком, а жених садился на аргамака и

ехал к  венчанью. Жених должен был ехать со своим поездом вперед и прибыть

раньше  невесты.

  Когда  молодые входили в церковь,  то ясельничий со своими двумя

помощниками стерег коня и сани, чтобы кто-нибудь не перешел дороги между

верховым  конем жениха и санями невесты  и чтоб вообще лихие люди не наделали

чего-либо дурного колдовством, в которое  тогда сильно верили.

   Путь  от церковных дверей до аналоя  устилался кусками материй; самое

место перед  аналоем также устилалось.

  После  венчания невесту раскрывали, и  священник читал новобрачным

поучение, в нем обыкновенно наставлял  их ходить часто в церковь, слушаться

духовников, хранить посты и праздники, подавать милостыню, а мужу повелевал

жену учить  палкою, как подобает главе. Потом  брал жену за руку, вручал мужу

и приказывал им целоваться.

  Жена  в знак повиновения припадала  к ногам супруга и касалась  челом его

сапога, муж  же покрывал ее полою своего платья в знак будущего

покровительства и защиты.

  Наконец  священник давал новобрачным  деревянную чашу с вином; муж

принимал, отпивал и давал жене, та отведывала и опять подавала мужу. Таким

образом, оба пили три раза, наконец, муж  допивал, бросал под ногу чарку и

топтал  ее разом с женою, приговаривая: «  Пусть так под ногами нашими будут

потоптаны те, которые станут посевать между нами раздор и нелюбовь».

  Существовало  поверье, что кто из супругов  прежде успеет наступить на

чашу, тот  удержит за собой первенство пред другим. Потом подходили

свадебные гости и поздравляли обвенчавшихся.

  В  то же время дружка разрезывал  каравай, и священник его посылал отцам

обоих семейств как символ будущего их свойства и  родственной приязни, и оба

рода давали обещание быть людьми одного стола  и одного хлеба - хлебосолами

и жить дружно, как зерна одного колоса.

  При  выходе из церкви сваха осыпала  новобрачных хмелем, семенами льна и

конопли, желая счастья, другие дергали за рукав, делая вид, будто хотят

разлучить ее с женихом, а жена тесно прижималась  к своему суженому.

  Из  церкви весь поезд отправлялся  в дом мужа.

  Когда  поезд прибывал в его дом,  навстречу выходили отец и мать жениха с

образом и с хлебом-солью, благословляли  новобрачных. Потом новобрачные

садились  за стол, все также садились на свои места, и невеста, будучи

открытою, должна была плакать (по обычаю), выражая  тем разлуку с родителями

и робкий страх нового образа жизни, причем женщины  и девицы пели печальные

песни.

  Ни  жених, ни невеста не должны  были ничего ни пить, ни есть, хотя перед

ними ставили  разные кушанья.

  Когда  гостям подавали третью перемену  – лебедя, перед новобрачными

ставили жареную курицу; дружка брал эту курицу и обвертывал скатертью.

  При  этом он обращался к отцу  и матери и говорил: « Благословите  вести

молодых опочивать!» Те отвечали: «Бог благословит» и шли к дверям; отец

останавливался  у дверей, в мать шла к сеннику. Тогда дружка уносил курицу в

сенник. После  этого новобрачные, осыпаемые хмелем и зерном входили в

сенник, а  гости продолжали пировать.

  По  обычаю жена должна разуть  мужа в знак будущей покорности. В одном из

сапог лежала монета, считалось, что если жена снимала первым тот сапог, где

лежала  монета, то ее, ожидала счастливая жизнь  в замужестве. При этом муж

ее слегка стегал ее плеткой, в знак своей власти.

   Когда  молодые были в сеннике, а  гости пировали в комнате, около  сенника

ходил или  ездил ясельничий с обнаженным мечом для предохранения от всякого

чародейства и лиходейства.

  По  прошествии некоторого времени  отец и мать посылали дружку  узнать о

здоровье  новобрачных; если через дверь жених  отвечал, что он в добром

здоровье, это значило, что между ними доброе совершилось, и тысяцкий тотчас

посылал к родителям невесты сказать, что новобрачные в добром здоровье и

все гости  отправлялись кормить новобрачных  той самой курицей, которую

дружка  им приносил в сенник. Затем подавали им и другие блюда.

  На  другой день новобрачных вели в отдельные мыльни. Жена шла в мыльню со

свахою  и матерью жениха и показывала знаки своего девства, с не снимали

сорочку и вместе с простынею прятали  как свидетельство целомудренного

поведения. Муж мылся с тысяцким и дружкою, тогда молодая присылала ему  в

мыльню  сорочку, обыкновенно унизанную  жемчугом.

  По  выходе из мыльни новобрачный  шел вперед в сенник; за ним  приходила

новобрачная. Тут являлись женщины, а впереди  них сваха несла горшочек или

два с  кашей, поставленные на одном блюде. Этой кашей сваха кормила и  мужа и

жену. После  кормления жених вместе со своим  родителем, с тысяцким, дружкою

и со всеми  свадебными поезжанами ехал к родителям  невесты.

  Вступая  к ним в дом, новобрачный  бил челом и благодарил за то, что они

вскормили и вспоили дочь свою, его жену, и ласково приглашал к себе на обед

со всеми  гостями невестина чина. Тогда  у жениха был торжественный пир,

называемый  и по сие время повсюду у  русских Княжим.

  Когда  в конце пира подавали на стол овощи и разные лакомства, отец и мать

благословляли новобрачных образами, и все гости  дарили их разными вещами и

тканями, все ели, пили в изобилии и веселились.

Заключительный  обряд старорусской свадьбы - "хлибины" (хлебины или яишня,

или отводины). В разных местах обряд назывался по-разному. Проходил он в

доме тещи. Входя в дом муж говорил: 

Вставал я раненько, Умывался беленько, Полотенцем утирался, 

В путь-дорожку  отправлялся. Говорила мне женочка  милая, 

Что есть маменька родная Варвара Епифановна. 

Подойдите к нам поближе Мы поклонимся пониже.

Зать сыпал  в ложку деньги и подавал теще: Золоту казну примите, 

А ложечку  назад отошлите Яишенку покушать.

Теща благодарила  и подавала ему яишню.

Все собравшиеся  в доме гости и родственники с  интересом наблюдали за тем,

как молодой  муж начинал есть яичницу. Накроют  ее (яичницу) платком и

подносят  молодому. Он выкупит ее, платок снимет и начинает есть. А все

смотрят: из середины возьмет -  худая невеста, нечестна, а с краю почнет -

девушка. А потом платок молодой остается. Теща потом закроет яичницу

платком и унесет, а после обеда всем приносит, чтобы все видели.  Кроме

того, как  уже говорилось раньше, яичница, включенная в обряд, становилась

блюдом  не только просто ритуальным, но и магическим. Так заканчивался

обряд, длившийся  несколько недель. А дальше для  молодой женщины начиналась,