Осадные технологии монголов Р. Храпачевский

Рис. 16. Разрыв железного  порохового снаряда (те пао).  

Фрагмент картины  японского художника конца XIII в. Такэдзаки Суэнага  
 
 

Развитие фортификационного  искусства у чжурчжэней привело  к появлению очень сложных  систем оборонительных сооружений. Хотя основой ее и оставался вал, но он усложнился: изнутри к нему примыкали  барбеты и насыпи для подъема  на стену людей и катапульт; имелся внутренний вал, более высокий, чем  внешний; с наружной стороны вырывались рвы. По углам валов стояли башни, имелись они у ворот и по фронту наружных стен (если они были достаточно длинными, так как расстояние между башнями было обычно 30-80 м, для гарантированного перекрытия этого  расстояния стрелами с двух сторон). Башни обеспечивали прострел мертвого пространства вдоль куртин. Считается, что равномерное размещение однотипных башен является чжурчжэньской рационализацией [75, с.209].(Рис. № 16’) 

Рис. 16’. Участок  системы укреплений китайской городской  стены (По УЦЦЯ [87])  

а – вспомогательная  стена (ян-ма чэн);  

б – ворота в предворотной стене (вэн чэн мэнь);  

в – предворотная (полукруглая) стена (вэн чэн);  

г – наружный выступ крепостной стены (ма мянь)  
 
 

Столкнувшись со столь сложными и совершенными для  того времени оборонительными системами  цзиньцев, монголы, тем не менее, достаточно уверенно боролись с ними. В этом им помогли: во-первых, накопленный  опыт в войнах с тангутами; во-вторых, созданные за это время инженерные и артиллерийские части, с большой  материальной частью и хорошо обученным  составом, как монгольского, так  и тангутско-чжурчжэньско-китайского и мусульманского происхождения. Причем военные действия против чжурчжэньских  укреплений можно условно разделить на два этапа: 1211 – 1217 года и позднее. В ходе первого этапа монголы, подобно тангутским походам, учились и приноравливались к ведению войны против городов и укреплений чжурчжэней. 

Так, в первый год  войны монголы захватили немного  крепостей – крепость-заставу  Цзюйюнгуань, которую цзиньские  войска бросили, и крепость Ушапу, захваченную  быстрым налетом отряда Чжэбэ (имелись  и менее мощные укрепления, вроде  укрепленного лагеря Уюэин), все они  легко брались после того, как  защищавшие их цзиньские войска выходили в поле и там разбивались, а  монголы не теряли войск в ходе бесполезных штурмов укреплений. Кроме того, крепости и города сдавались или бросались на произвол судьбы командирами военных отрядов и пограничных гарнизонов, сформированных из киданей, китайцев и прочих народов, недовольных политикой Цзинь. После этого монголы получали в свои руки как трофейную чжурчжэньскую технику, так и специалистов по ее обслуживанию. Кроме того среди пленных, взятых в полевых сражениях, тоже находились нужные им специалисты. Всего в кампанию 1211 г. монголы завладели 2 мощными крепостями и 3 крупными, хорошо защищенными, городами (например Западную столицу бросил защищавший ее полководец чжурчжэней [211, с.129]), не считая укреплений более слабого порядка. И ни в одном случае им не понадобилось вести длительную осаду. Зато трофеев и пленных они набрали огромное количество. 

Кроме всего прочего, в кампании 1211 г., монголы основательно ознакомились с осадной техникой и фортификацией чжурчжэней –  как снаружи, так и внутри, после  взятия крепостей и консультаций у чжурчжэньских инженеров и  артиллеристов, попавших в армию  Чингисхана. Их роль в монгольской  армии с тех пор стала весьма важной: не зря в ЮШ из 5 жизнеописаний  командующих камнеметными командами  при Чингисхане 2 относятся к чжурчжэням или киданям, 2 – к китайцам и  только один командующий камнеметами  был монгол (Аньмухай). Все это  сказалось уже в кампании следующих  лет: в 1212 г. были уже взяты 5 крупных  городов (среди них Восточная  столица чжурчжэней, взятая приемом  ложного отхода; правда, другую столицу  – Западную, монголы взять не смогли) и крепость-проход в Великой  китайской стене (тоже взятая ложным отступлением); а в 1213 г. наметился перелом – по подсчетам китайских военных историков монголы овладели около 90 городами и крепостями [211, с.131], и хотя многие из них были сданы командирами, перешедшими к монголам, а еще 11 крупных городов монголам взять не удалось (см. ЮШ цз.1 в Дополнении), прогресс в борьбе с укреплениями был налицо. После 1214-1215 гг., когда начались периодические перемирия с чжурчжэнями, монголы в основном занимались рейдами на цзиньскую территорию в целях карательных или просто грабежа. Но бывали и всплески активности, когда за год монголы могли овладеть сотнями городов, больших и малых. Тем не менее, характер войны к середине 1210-х годов более-менее устоялся – монголы приходили, брали и разоряли округа и города, и потом, как правило, уходили обратно. Но на втором этапе тактика их изменялась – монголы стали прочно устраиваться на захватываемых территориях, что поменяло характер войны и увеличило ее ожесточение. 

За первые годы войны  с Цзинь монголы накопили опыт осад, создали инженерные и артиллерийские подразделения, подготовили кадры  и материальную часть для них. Все это было важным в тот момент, когда первоначальный ресурс, в виде перехода к монголам всех недовольных Цзинь, заканчивался, а воля к сопротивлению у чжурчжэней увеличивалась. Поэтому наступивший период войн с ними, вплоть до падения Цзинь в 1234 г., характеризовался ожесточенными сражениями и тяжелыми осадами, когда поражения монголов стали уже не редкостью. Но и армия монголов к тому времени уже была иной, чем в 1211 г.: к началу второго этапа войны с Цзинь, отличавшегося большим количеством осад и штурмов укреплений чжурчжэней, монголы могли полностью использовать все достижения чжурчжэньских осадных технологий. И, видимо, не только их, но и мусульманских специалистов. Ниже рассмотрим их вклад в монгольское осадное искусство.  

4. Этап третий  – мусульманский 

Мусульманское влияние  на развитие у монголов осадной техники несомненно. Вопрос заключается только в определении точного времени восприятия их опыта и технологий. Торсионных (на основе кручения волокон) катапульт и машин с противовесами в китайской доогнестрельной артиллерии до монголов не знали, во всяком случае, их использование не зафиксировано (9). Но известно точно, что в период Юаньской империи в Китае, точнее в 1260-х – 1270-х гг., монголами уже широко использовались так называемые «хуйхуйпао» – орудия с противовесами, зафиксированные в китайских источниках под этим названием, которые по-арабски назывались «манжаник» [100, с.76] и которые появились на мусульманском Востоке в XII в. [там же]. Важно понять, когда именно они появились у монголов: были ли они уже в 1211 – 1214 гг., т.е. во время первой кампании войны против чжурчжэней, или во второй кампании против них – после 1215 г. Второе представляется более вероятным. (Рис. № 17) 

Рис. 17. Изображение  метательной машины монголов  

Персидский рисунок  из "Сборника летописей" Рашид-ад-Дина.  
 
 

Упоминание о мусульманских  камнеметах в китайских источниках приходится на конец 60-е годы XIII в. – первое прямое свидетельство об этом относится к 1271 г., когда Хубилай запросил из Ирана мастеров-артиллеристов [202, с.211]. Однако есть основания считать, что мусульманскими орудиями монголы могли обладать значительно раньше. Разрыв же между сообщениями китайских источников касательно «хуйхуйпао», относящимися к 70-х годов XIII в., и реальным использованием монголами требюше в Средней Азии в 20-е годы, т.е. почти в полвека, может быть объяснен перерывом в натиске монголов на юг Китая. Дело в том, что после падения Цзинь в 1234 г., мира с Сун в 1238 г. и во времена междуцарствий (1242 – 1246 и 1249 – 1251 гг.), монголы прекратили крупномасштабные войны в Китае и перешли к стратегии изматывающих рейдов по окраинам Сун. В их ходе крупные города, как правило, не подвергались осаде. Поэтому в Китае не было нужды в требюше с противовесами и все специалисты по ним могли использоваться в других походах – против Булгара, Руси, Европы и халифата. Соответственно не было и сообщений о взятии крупных городов с помощью мощных камнеметов в то время. 

Когда после трехлетнего  регентства вдовы Гуюка Туракины, в 1251 г. на престол был возведен Мэнгу-каан, он принял новую стратегию завования  Сун – отсечения стратегических пунктов по окраинам Сун путем  дальних глубоких рейдов на крайнем  юге – в Сычуань, Юньнань и  Гуйчжоу. А там им приходилось  воевать в племенами мань, укрепления которых не сравнимы с крепкими каменными стенами городов центрального Китая. Поэтому для этих походов не считали нужным готовить мощную осадную технику и не имели ее в тех местах. К слову говоря, в этом была ошибка – в жизнеописании Урянхатая, одного из главных полководцев в этих походах, есть сообщения о трудностях со взятием крепостей в 1254 г: «Город [был] в границах озера Дяньчи (10), так что три его стороны были окружены водой, и [был] настолько же неудобный, насколько и крепкозащищенный. [Урянхатай] выбрал отборных храбрецов, которые камнеметами ломали его северные ворота, пускали огонь и шли в атаку в них, но все не [помогало] овладеть [городом]. Тогда, под сильный грохот барабанов и гонгов, [храбрецы] выдвигались и делали свое дело, делали и останавливались, когда им становилось непонятным, как быть [дальше]. Вот так 7 дней они караулили момент их [защитников города] усталости и утомления, а ночами гремели 5 барабанов, [пока Урянхатай не] послал своего сына Ачжу скрытно подвести воинов и рывком вспрыгнуть [на стены], ворваться, учинить смятение и разбить их [защитников]» [56; цз.121, с.2979]. Таким образом, камнеметами Урянхатая нельзя было за 7 дней сломать ворота, что указывает на их малую мощность и, видимо, малое количество, да и в итоге город взяли, не сломав ни стен, ни ворот. И позже, к 1259-1260 годам, в этих походах на крайний юг брались массово небольшие города, а крепкозащищенные, вроде Таньчжоу, взять не могли за месяцы осады [56; цз.121, с.2981-2982]. Только когда после смерти Мэнгу-каана и победы Хубилая в междоусобице, последний в 1266 г. вернулся к политике завоевания Сун, тогда и появилась реальная необходимость в мощных камнеметах мусульманского типа. 

Итак, объяснено отсутствие нужды в «хуйхуйпао» у монголов в Китае в период 1238 – 1266 гг.. Поэтому теперь следует поискать следы наличия мощных «мусульманских камнеметов» в период до 1238 г., когда в них еще имелась военная необходимость. Это могло быть только время войны за окончательное уничтожение Цзинь – т.е. до 1234 г. И такие свидетельства наличия мощных камнеметов есть, и приходятся они именно на этот период (примерно 1226 г.): «Когда не смогли взять [город] Фанчэн, [Ван] Жунцзу послал отряд пехоты и Цзя [Талахуня], чтобы как следует пробить его стены, стены были раздавлены и рухнули, люди все сразу погибли и не о ком было заботиться!» [55; цз.149, с.1599]. Поскольку для такого впечатляющего финала был вызван Цзя Талахунь, командир камнеметного подразделения (см. биографию этого камнеметчика в [55; цз.151, с.1623]), то становится ясным, что такое полное разрушение стен можно было осуществить только мощными камнеметами противовесного типа, так как обычные китайские блиды на это были не способны [202, с.215, 231].  

Таким образом, в 20-х  годах XIII в., именно там, где было необходимо, монголы имели мощные камнеметы, видимо противовесного типа, т.е. те, которые позднее были названы «хуйхуйпао». Осталось определить путь, откуда могли прийти эти камнеметы. Возможно, это произошло после Западного похода против хорезмшаха – как уже отмечалось, в Средней Азии к Чингисхану на службу переходили местные феодалы со своими войсками. Но другой, более вероятный и более ранний, путь – это посредство добровольно присоединившихся к Чингисхану карлуков, уйгуров (по мнению С.А. Школяра уйгуры уже в VII в. были хорошо знакомы с камнеметной техникой [202, с.51-52]) и каракиданей (жители Западного Ляо, остатка киданьской империи Ляо в Средней Азии). И если учесть, что в рассмотренном выше эпизоде командующим монгольскими войсками, который принял компетентное решение о вызове команды камнеметчиков с соответствующей задаче орудиями, был Ван Жунцзу, уроженец Западного Ляо ([55; цз.149, с.1604]), то заимствование мусульманских камнеметов через каракиданей и уйгуров представляется наиболее вероятным. Тогда становится понятным, почему Ван Жунцзу точно представлял себе, какие орудия ему были нужны для взятия Фанчэна – он имел дело с «хуйхуйпао» и раньше. Значит, со значительной степенью вероятности можно утверждать, что к 1220-х годах по разным каналам на вооружение к монголам уже попадали камнеметы противовесного типа, они же «хуйхуйпао». При том, что с уйгурами у Чингисхана издавна были налажены тесные отношения, а в подданство к нему они перешли в 1209 г., то возможно и более раннее появление (до похода в Среднюю Азию в начале 1219 г.) «хуйхуйпао» у монголов. И потому они могли применяться на втором этапе войны против Цзинь – косвенно это подтверждает всплеск активности монголов в Цзинь осенью 1218 г., когда в условиях сосредоточения главных сил Чингисхана в Восточном Туркестане, отдельная армия Мухали взяла большое число первоклассных городов в Северном Китае. 

Каким бы в реальности ни был путь проникновения к монголам «мусульманских камнеметов»-«манжаник», ясно одно – они уже имелись в армии Чингисхана во время похода в Среднюю Азию. Об этом прямо говорится в источнике не только современном этому походу, но и написанном человеком, который непосредственно участвовал в этой войне на стороне хорезмшаха – т.е. у ан-Насави. Он, описывая осаду Хорезма, использует термин «манджаник» в отношении камнеметов монголов [23, с.132]. На то, что это правильное использование термина (т.е. что имеется в виду именно требюше с противовесом), косвенно указывает дальнейший рассказ ан-Насави о том, что за недостатком камня в окрестностях Гурганджа-Хорезма, для этих «манджаников» использовались деревянные снаряды из корней тутовых деревьев [там же]. Но для китайских блид они менее подошли бы по размерам (для такого веса они были бы объемнее камня и плохо держались бы пращевым захватом), в то время как противовесные требюше не имеют ограничений в створе для метания, он может устанавливаться согласно заданным параметрам снаряда. 

Итак, основным заимствованием у мусульман были камнеметы противовесного типа и огнеметная техника. Хотя у  народов Северного Китая последняя  тоже имелась, но она использовалась относительно реже, чем в странах  мусульманского Востока. Дело в том, что огнеметные смеси были на базе пороха и нефти, а потому в Китае  огнеметы использовались не так активно, потому что «будучи дефицитной, нефть  в Китае использовалась в военных  целях значительно меньше, чем  в богатых ею мусульманских странах» [201, с.165]. Действительно, уже в источниках XI – XII вв. указывается на наличие  у сельджукских султанов целых подразделений  огнеметчиков, так называемых «нефтеметателей» (11). Опыт мусульманских мастеров-огнеметчиков был в полной мере использован  монголами во время похода против хорезмшаха – так, по сведениям Ибн ал-Асира, монголы во время уличных боев «сжигали нефтью» дома в Гургандже (Ургенче) [69, с.326]. Внедрение в своей армии развитых средств огнеметного боя особенно пригодилось монголам в войнах против Булгара и Руси, где основой фортификации были древо-землянные укрепления. 

Поход против хорезмшаха показал значительно возросшее  умение монголов брать города –  тому способствовало уверенное освоение монголами китайской традиции (во всех вариантах – тангутской, чжуржэньской и собственнно китайской) и появление  у них через каракиданей и  уйгуров еще более мощной камнеметной  техники. По ходу похода в богатые  городские оазисы Средней Азии монголы  набирали трофеи, силой уводили мастеров и ремесленников. Разумеется, не только силой брались монголами у  мусульман специалисты и трофейные  катапульты, но были и добровольцы: к ним приходили на службу даже целые подразделения как катапультеров (выше уже упоминался сарханг Хабаш  с отрядом катапульт на службе монголов [23, с.93]), так и огнеметчиков. Все это к середине 1220-х годов  значительно увеличивало возможности  монголов по взятию укреплений и городов. Размах использования монголами  всей этой техники можно увидеть  на примере осады Нишапура: «Они находились здесь, пока не восполнили недостатка в осадных орудиях: защитных стенах, подвижных башнях, катапультах  и таранах. Они направились к  Нишапуру и в тот же день установили двести катапульт с полным оснащением и метали из них. Через три дня  они овладели им» [23, с.94].