Осадные технологии монголов Р. Храпачевский

Уже результаты первого  набега на оседлое государство подвигли Чингисхана серьезно заняться обучением  своей армии способам взятия укреплений. Успеху в этом предприятии способствовало то, что тангуты обладали как осадными технологиями неплохого уровня, так  и практическим опытом их применения. Их достижения и в том, и в другом стали доступными монголам в 1205 г., когда  они захватили огромное число  пленных тангутов. Учитывая то, что  монголы уводили с собой в  первую очередь ценных специалистов и ремесленников, нельзя сомневаться, что среди них имелось определенное число потенциальных инструкторов и мастеров осадного дела, способных  передать в руки монголов нужные сведения и навыки – данная практика монголов подтверждена многими источниками. В частности, Плано Карпини писал: «В земле Саррацинов и других, в  среде которых они (4) являются как  бы господами, они забирают всех лучших ремесленников и приставляют  их ко всем своим делам» [12, с.58]. Нетрудно видеть, что те осадные средства, которые монголы еще не имели  на вооружении (подкопы, осадные башни  и простые камнеметы и аркбаллисты), можно было перенять довольно быстро от пленных тангутов сразу после  первого набега на Си Ся. Кроме того, они наверняка разжились и  трофейной техникой – при сдаче  крепости сохранение камнеметов и прочей техники для передачи ее победителю входило в стандартные условия  капитуляции [202, с.253-254]. 

В 1207 г. во время второго  тангутского похода, согласно китайским  источникам, монголами были захвачены  другие два города-крепости. Из ЮШ известно, что был взят Валохай (иначе –  Уйрака), крепость в горном проходе  Алашаньских гор в Нинся: «вторично  ходили карательным походом на Си Ся, овладели городом Волохай» [56; цз.1, с.14]. Эта крепость имела важное стратегическое значение, так как запирала прямую дорогу на столицу Си Ся. В источниках нет разъяснения деталей взятия и потому не ясно каким способом монголы овладели ею. Можно только предположить, что скорее всего сработал фактор внезапности, так как крепость закрывала очень тесный проход (всего около 24 м шириной) [134, с.22] и была слишком хорошо защищена как природными условиями, так и оборонительными сооружениями, чтобы быстро ее взять. Тем не менее монголы взяли ее в самом начале своего похода и сделали базой для своих последующих операций [113, с.298]. Вторым городом был Цзечжоу, который монголы взяли «с боя», в ходе которого они пробили его стену, а затем перебили все его население до последнего человека [211, с.125].  

Таким образом уже через 2 года после первых опытов взятия городов монголы могли разбивать крепостные стены, что показывает их способность быстро учиться осадному искусству. Вряд ли можно поэтому удивляться тому факту, что первым начальником камнеметной артиллерии, зафиксированном в источниках, был чистокровный монгол Аньмухай. В его жизнеописании в ЮШ сообщается, что Чингисхан именно от него получил нужные сведения о способах взятия крепостей с помощью камнеметов [55; цз.122, с.1327]. К моменту войны с чжурчжэнями Аньмухай был уже признанным авторитетом в этом вопросе и даже считался своеобразным кризис-менеджером, что отметил сам Чингисхан при подготовке очередного похода против Цзинь: «Мухали шел в поход на юг, император дал ему указание, сказав так: «Аньмухай рассказывал, что стратегия использовать камнеметы для нападения на укрепленные города очень хорошая. Ты можешь назначить его на должность и [если] какой-то город нельзя разрушить, то сразу же давай ему золотую пайцзу и посылай в соответствующем направлении в качестве даругачи камнемеметчиков» [там же]. Это означало, что имевшиеся собственно монгольские специалисты успешно перенимали тангутский и чжурчжэньский опыт в самом начале завоевательных походов Чингисхана и стали даже экспертами-надсмотрщиками над немонгольскими специалистами. Это показывает использование термина даругачи, т.е., так сказать, комиссара и контролера верховной монгольской власти в какой-либо области. Поэтому можно заключить, что процесс обучения и подготовки кадров для своих артиллерийских и инженерных частей осуществлялся при постоянном контроле самого каана (5) как непосредственно, так и через доверенных лиц вроде Аньмухая. 

Два тангутских похода очевидным образом продвинули возможности  монголов брать укрепленные города, они получили практический опыт следующих  способов их взятия, которые зафиксированы  при успешных осадах 4-х тангутских городов-крепостей: блокада на измор; внезапное нападение или взятие хитростью; непрерывные штурмы в  лоб за счет численного превосходства; взятие штурмом после пробития брешей в стенах. В последнем случае можно  предположить появление у монголов осадной техники – камнеметов и таранов. Это вполне вероятно по причине большого числа пленных, взятых в двух походах, которые были в первую очередь военными, ремесленниками и прочими полезными для монголов специалистами. Поэтому не кажется  преувеличением утверждение китайских  военных историков, что «Чингисхан, через 2 года (в 1207 г.), повторно напал  на Ся для изучения способов взятия городов-укреплений» [211, с.125]. 

Генеральной репетицией для армии Чингисхана перед полномасштабной  войной с Цзинь, где имелось большое  число крепостей и городов, составлявших основу обороны страны, была война  с Си Ся в 1209 г. Она представляла собой  уже настоящую войну, в отличие  от предыдущих двух операций локального характера. В ходе ее монголы рискнули атаковать большой город –  столицу тангутов Чжунсин. Но перед  этим они вторично взяли крепость Валохай, причем на этот раз тангуты  оказали сильное сопротивление [113, с.299], но были подавлены превосходящими силами армии Чингисхана, а гарнизон ее вместе с командующим Сиби был  взят в плен [56; цз.1, с.14]. На пути к  столице тангутов оставалась горная застава Имэнь, запиравшая узкий  горный проход, в которой была сосредоточена  главная армия тангутов в 50 000 человек. Первое столкновение выиграли тангуты, отразившие штурм монголов. Тем не менее Имэнь была взята с помощью излюбленного средства монголов – ложного отступления и заманивания в засаду: конница монголов начала наступление, которое тангуты легко отразили и сами перешли в наступление, но в ходе его почти вся армия тангутов попала в засаду и была уничтожена, а оставшаяся без гарнизона застава Имэнь оказалась легкой добычей армии Чингисхана [113, с.299]. Судя по сообщению Рашид ад-Дина, на этот раз захват небольших городов и крепостей не составил для Чингисхана больших проблем, так как «в каждой местности, где были непокорные [тангуты] и крепости, он всех их привел к покорности и завоевал» [37, с.144]. Скорее всего, большинство их сдалось, и только небольшая часть сопротивлявшихся бралась приступом монголами, которые локально имели значительный перевес в силах. 

Тем не менее осечка у монголов все же случилась – столица Си Ся так и не была ими взята, несмотря на два с лишним месяца осады. Ни штурмы, ни попытки разбить стены, которые продолжались больше месяца [211, с.128], им не удавались и потому был применен способ затопления города. Наличие большого числа пленных должно было помочь построить плотину. Она была быстро возведена и монголы «отвели воды реки и залили» Чжунсин [56; цз.1, с.14]. Хотя в городе была подмыта часть домов и утонуло много людей, он не сдался и монголы решили выждать до его полного затопления, одновременно ведя переговоры [113, с.300]. Но эта тактика не сработала: прошли сильные дожди и построенные не очень умело «дамбы были прорваны, водой было затоплено все снаружи города. Поэтому [монголы] сняли осаду» [56; цз.1, с.14]. 

В целом, результаты тангутских походов для развития осадных технологий монголов можно  охарактеризовать так: отработано взятие небольших городов-крепостей; арсенал  осадных приемов состоит из внезапных  захватов, штурмов, блокады на измор, затопления и первых опытов применения трофейных камнеметных и камнебитных  машин. Технический же парк монголов пополнился вихревыми камнеметами, различными типами блид (6), стрелометами, осадными башнями, штурмовыми лестницами и индивидуальными крюками для  вскарабкивания на стены. Все это  было сначала трофейным, а затем  и произведенным у монголов пленными мастерами.  

Систему осадных  средств монголов первоначального  периода их освоения можно представить  по свидетельству Плано Карпини, который хотя и описывал ее в 1246 – 1248 гг., но скорее всего информаторы  снабдили его устаревшими сведениями, так как их рассказ совпадает  в характерных деталях с описаниями осад периода 1205 – 1211 годов.: «Укрепления  они завоевывают следующим способом. Если встретится такая крепость, они окружают ее; мало того, иногда они так ограждают ее, что никто не может войти или выйти; при этом они весьма храбро сражаются орудиями и стрелами и ни на один день или на ночь не прекращают сражения, так что находящиеся на укреплениях не имеют отдыха; сами же Татары отдыхают, так как они разделяют войска, и одно сменяет в бою другое, так что они не очень утомляются. И если они не могут овладеть укреплением таким способом, то бросают на него греческий огонь; мало того, они обычно берут иногда жир людей (7), которых убивают, и выливают его в растопленном виде на дома; и везде, где огонь попадает на этот жир, он горит, так сказать, неугасимо; все же его можно погасить, как говорят, налив вина или пива; если же он упадет на тело, то может быть погашен трением ладони руки. А если они не одолевают таким способом и этот город или крепость имеет реку, то они преграждают ее или делают другое русло и, если можно, потопляют это укрепление. Если же это сделать нельзя, то они делают подкоп под укрепление и под землею входят в него в оружии. А когда они уже вошли, то одна часть бросает огонь, чтобы сжечь его, а другая борется с людьми того укрепления. Если же и так они не могут победить его, то ставят против него свой лагерь или укрепление, чтобы не видеть тягости от вражеских копий, и стоят против него долгое время, если войско, которое с ними борется, случайно не получит подмогу и не удалит их силою» [12, с.54]. 

3. Этап второй  – чжурчжэни 

С чжурчжэньскими достижениями в защитной технике монголы были знакомы давно – с тех давних времен, когда они периодически устраивали грабительские набеги, а чжурчжэни  строили фортификационные сооружения против них. С осадной же техникой чжурчжэней монголы смогли впервые  познакомиться в Си Ся, причем не прямо, а через посредство пленных  – тангуты в ходе своих войн с Цзинь накопили достаточное  количество пленников оттуда. Исходя из общей практики удерживания самых  ценных пленных, т.е обладающих полезными знаниями и навыками, можно предположить, что среди цзиньских военнопленных были и специалисты по осадной технике, в которой тангуты отставали от чжурчжэней. Возможно, что среди массы военнопленных двух тангутских походов Чингисхана, такие цзиньские специалисты перешли по наследству к монголам – это косвенно подтверждается еще тем, что «в 1211 г. монголы начали захват государства чжурчжэней войсками, уже оснащенными метательной техникой» [202, с.55]. То есть такая техника стала к этому времени достаточно распространенной, что указывает на форсирование монголами процесса ее освоения, а значит и концентрации усилий – в том числе за счет поиска всех возможных источников. 

Прежде чем перейти  к вопросу о том, что именно монголы переняли у чжурчжэней, надо охарактеризовать уровень владения чжурчжэнями фортификационными  и осадными технологиями. Осадное  и фортификационное искусство у  чжурчжэней было более продвинутым, чем у тангутов. По мнению исследователей, раннее знакомство их с китайской техникой состоялось через посредство киданей к XI в. С другой стороны, войны с киданями, китайцами, тангутами и степными народами заставили чжурчжэней в целях защиты совершенствовать искусство фортификации, сначала через заимствование у киданей, корёсцев (корейцев) и китайцев, а потом с помощью своих оригинальных находок.  

В начале XII в. чжурчжэни во время своей экспансии в земли Сун непосредственно столкнулись с китайскими осадными технологиями, что и «привело к более интенсивному, чем у киданей и тангутов, процессу использования … китайской техники» [202, с.53]. Вообще на вооружении у чжурчжэней состояла «разнообразная и многочисленная метательная артиллерия» [202, с.54]. Типы чжурчжэньских метательных орудий к началу XIII в. практически не отличались от китайских и состояли из различных моделей двух основных типов: одно– и многолучных стрелометов и натяжных камнеметов (или блид). Заметим, что к XII – XIII вв. процесс взаимного влияния на развитие доогнестрельной артиллерии у народов Дальнего Востока и Центральной Азии, соседей Китая, завершился практически унификацией ее типов, за исключением изобретений и усовершенствований, которые не сразу получали распространение и временно составляли монополию изобретателей. Поэтому в целом можно говорить о метательной технике на вооружении у указанных народов как о камнеметах/стрелометах «китайского типа» [202, с.56].  

Данные орудия подразделялись на стационарные и подвижные (на колесах), и все они, в свою очередь, подразделялись по мощности (в зависимости от количества натяжных элементов – метательных  шестов). Камни, тяжелые стрелы и  специальные бомбы огненного  боя могли забрасываться чжурчжэньскими камнеметами и стрелометами (аркбаллистами) на сотни метров. Эффективная дальность камнеметов, рассчитанная для самого тяжелого снаряда (60 – 80 кг), была в пределах 100 – 200 м, в зависимости от количества натяжных элементов – у чжурчжэней и китайцев число таких метательных шестов в машинах достигало до 10 (8). Для аркбаллист эффективная дальность доходила до 400 – 500 м.  

Особыми средствами дальнего боя, развитыми чжурчжэнями  относительно более ранних китайских  изобретений, были средства огненного  боя – огненные стрелы и огневые  снаряды. Огненные стрелы представляли собой «род зажигательных стрел, на древке которых монтировалась  трубка, начиненная порохом» [75, с.206]. Эти  стрелы выбрасывались из лука, а  зажженный порох придавал стреле дополнительное движение. Такие стрелы использовались для дальних ударов и поджогов целей, в частности  для зажигания строений в осажденном городе. Использовались чжурчжэнями  и орудия для выбрасывания горючих  смесей типа «греческого огня» и  сходные с огнеметами на нефтяной и пороховой основе, которые были изобретены китайцами еще в VIII вв. [201, с.165-166]. (Рис. № 14) 

Рис. 14. Зажигательный снаряд "бамбуковый огненный ястреб" (чжу хо яо. По УЦЦЯ [87])  
 
 
 

Для метательных  машин в качестве снарядов придавался огневой припас, или как он буквально  назывался у чжурчжэней – «огневые кувшины», которые представляли собой  шарообразные глиняные сосуды, заряженные порохом или горючей смесью. Данный вид огневого нападения издавна  применялся китайцами, чжурчжэни же, перенявшие его разные виды, внесли свой вклад в технику огневого боя. «Огневые кувшины» имели особое дистанционное устройство, оригинальное изобретение чжурчжэней, позволявшее  устанавливать в бомбе-«огневом кувшине» заданное расстояние полета и взрывать ее над целью. Снаряды чжурчжэней взрывались с сильным грохотом, за что получили еще название «исторгающие гром», и распространяли пламя на 50 с лишним метров, на протяжении которых они были способны прожигать латы противников [75, с.206]. (Рис. № 15) 

Рис. 15. Пороховой камнеметный снаряд "огневой шар с колючкой" (цэн ли хо цю. По УЦЦЯ [87])  
 
 
 

Фортификация у  чжурчжэней была результатом взаимодействия своей традиции и традиции китайской (т.е. как собственно китайской, так  и ее переработок киданями и корёсцами). Чжурчжэни внесли свой вклад в  китайское фортификационное искусство  – они «создали систему смешанных, горно-равнинных укреплений, перенеся тип горных укреплений… на сопки, господствующие над равниной, и усилив эти крепости сложными искусственными сооружениями (высокими валами, глубокими  рвами, башнями, барбаканами у ворот, цитаделями, барбетами для катапульт)» [76, с.67]. В итоге чжурчжэни возвели  многокилометровые сооружения на северо-восточных  границах для обороны от набегов  монголов. Они представляли собой  протянувшиеся на 1500 – 1700 км ряды рвов и валов, которые были сложены  из глины, с камнями вперемешку, в  которые были встроены на определенных дистанциях друг от друга пограничные  посты или форты/крепости [75, с.209]. В строительстве крепостей чжурчжэни  умело использовали также водные преграды: реки, их притоки и протоки, болота и озера, позволявшие усилить  защиту без необходимости дополнительно  строить высокие валы и стены, а кроме того обеспечивавшие защитников питьевой водой.  

Приведем описание типичной чжурчжэньской крепости, полученной на основе реконструкции раскопанных  археологами цзиньских городов, где за эталон взята неплохо сохранившаяся  так называемая «Краснояровская  крепость»: «Краснояровская крепость занимает три сопки и напоминает треугольник. Одна сторона этого  треугольника очень крутая и омывается  рекой Суйфун, две другие более  пологи. Крепость окружена многокилометровым  валом неодинаковой высоты (от 1 до 4,5 м), а в некоторых местах двумя-тремя  рядами валов. Перед валами заметны  остатки двойного рва. В стенах к  настоящему времени прорезано несколько  ворот, четверо из них, по-видимому, древние. Древние ворота устроены в  глубине распадков, защищены фланками стен, небольшими редутами внутри крепости, наружными валиками (плохо сохранившимися) и, возможно, надвратными башнями, но сейчас нет и следа настенных  и надвратных башен. Один из углов  крепости отгорожен валом: здесь  был внутренний город. На территории крепости много водоемов, укрепленных  площадок с грудами ядер, террас, специально насыпанных по склонам, площадок…  Чжурчжэни строили городища двух типов: более или менее правильной формы — прямоугольные или  квадратные на равнинах и свободной  формы – на возвышенностях… В крепости появился внутренний город – цитадель, водоемы, площадки и террасы под строения, барбеты для катапульт, кордегардии, поперечные валы» [75, с.208].