Крайняя необходимость

     В зависимости от того, в какой степени  те или иные обстоятельства, исключающие  преступность деяния, совпадают с  перечисленными условиями, можно судить и о происхождении этих институтов (либо из крайней необходимости, либо из необходимой обороны).

     Проведем  разграничение между крайней  необходимостью и физическим принуждением (ст.40 УК РФ).

     Физическое  принуждение – это воздействие  на человеческий организм или его  части, при котором ограничиваются свободные или избирательные  телодвижения. По степени ограничения  закон различает два варианта. Во-первых, физическое принуждение, при  котором лицо полностью лишено возможности  руководить своими действиями (ч.1 ст.40 УК РФ). Во-вторых, воздействие, при котором человек все же сохраняет такую возможность (ч.2 ст.40 УК РФ).

     При первой разновидности физического  принуждения возникает абсолютная невозможность организма сопротивляться чужой воле. При этом лицо, как правило, не может исполнять возложенные на него обязанности. Например, запертые в изолированном бетонном подвале сотрудники отдела внутренних дел объективно не могут препятствовать групповому хулиганству, совершающемуся на соседней улице.

     Организм  человека – это сложная система, в которой тесно переплетаются физиологические (физические) и психологические процессы. Следовательно, возможно и такое воздействие на психику человека, которое, тем не менее, представляет собой физическое принуждение. Например, инъекция снотворного, воздействие нервно-паралитическим газом и т.п. Иными словами, это способы приведения человека в бессознательное, неуправляемое состояние, а тела – в неподвижность посредством насильственного воздействия на центральную нервную систему.

     Таким образом, в отличие от крайней  необходимости, при непреодолимом физическом принуждении никакого выбора поведения не существует. Сохранять ли правоохраняемый интерес в целости, а уж тем более решить, какой из них приносить в жертву, никак не зависит от физических возможностей лица. Такая полная неспособность лица руководить своими действиями представляет собой, по существу, «крайнюю степень» крайней необходимости, что и определяет их соотношение и различие как части и целого.

     В отличие от ранее рассмотренного случая, физическое принуждение в  смысле ч.2 ст.40 УК РФ преодолимо, хотя и с опасностью для жизни или здоровья лица, его прав или интересов. Например, связанный охранник все же может дотянуться до кнопки сигнализации, но не делает этого, поскольку видит, что за ним наблюдают преступники, которые способны в этом случае выстрелить в него.

     В принципе преодолимо и любое психическое  принуждение. Однако эта «преодолимость», то есть сохранение возможности руководить своими действиями (возможность выбора поведения) весьма относительна, поскольку воля человека подавлена. Угроза для жизни или здоровья может быть столь велика и реальна, что лицо вынуждено капитулировать перед требованиями принудителя и подчиниться его преступным намерениям, поскольку это единственный способ устранить опасность для себя.

     Таким образом, психическое принуждение  и физическое принуждение, предусмотренные  ч.2 ст.40 УК РФ, не имеют юридического разграничения с крайней необходимостью. Такое разграничение условно и зависит от фактических обстоятельств дела.

     Попытаемся  теперь разграничить по основным правовым установлениям крайнюю необходимость и обоснованный риск (ст.41 УК РФ). По нашему мнению, здесь принципиальны два момента.

     При крайней необходимости непосредственная опасность реализуется обязательно, если ее не устранить, то есть если своевременно не предпринять необходимых мер. При риске же реализация угрозы и  наступление вредных последствий являются лишь возможным событием, то есть всегда остается надежда сохранить «status quo». Таким образом, речь идет об ограничении по признаку «непосредственной» опасности.

     При крайней необходимости защитные меры непременно приводят к причинению вреда, пускай даже самого минимального. При обоснованном риске вред в  виде наступления неблагоприятных  последствий для правоохраняемого интереса лишь вероятен. Вредные последствия могут вообще не наступить. Однако если вред все же причиняется, то его размер может быть равным или даже большим, чем предотвращенный. Подобное, как известно, при крайней необходимости недопустимо.

     В литературе выделяют и иные различия, например, по характеру и степени  опасности, по психическому отношению  к причиняемому вреду и др. ¹ Однако эти различия, на наш взгляд, хоть и важны, но они лишь детализируют основные, о которых мы говорили выше.

     Сложным представляется вопрос о разграничении  института крайней необходимости  с исполнением приказа или  распоряжения (ст.42 УК РФ). Дело в том, что законодательное регламентирование подобной ситуации чрезвычайно сужено и содержит лишь общие установления. По существу, в ст.42 УК РФ речь идет об условиях уголовной ответственности за отдачу и (или) исполнение незаконного приказа или распоряжения. Почему такие действия не являются преступными при законном приказе, остается не совсем ясным.

     Приказ  или распоряжение – это проявление воли начальника. Следовательно, тот, кто их исполняет, должен быть убежден в законности своих действий. Более того, у такого лица априори отсутствует сознание незаконности приказа. Однако если в этой ситуации лицо причиняет вред правоохраняемому интересу, но не осознает и по обстоятельствам дела не может осознавать общественную опасность своих действий (бездействия), либо не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно и не могло их предвидеть, то перед нами невиновное причинение вреда.

     Разумеется, при крайней необходимости тоже отсутствует вина, как, впрочем, обязательно  отсутствуют и все другие обязательные элементы состава преступления. При казусе же отсутствует только психическое отношение к содеянному. И это вполне обоснованно, иначе невозможно провести разграничение ст.28 УК РФ с любым из обстоятельств, исключающим преступность деяния.

     Опасность, от которой защищается лицо, выполняющее  обязательный для него приказ или  распоряжения, видимо, может быть любой, в том числе и та, которая  предусмотрена в норме о необходимой  обороне. Следовательно, и вред может  причиняться как источнику опасности, так и третьим лицам. В этом плане ситуация, регламентированная в ст.42 УК РФ, шире, чем та, которая предусмотрена в ст.39 УК РФ. Возможность сохранения правоохраняемого интереса у лица, исполняющего приказ, отсутствует. Оно не может уклониться от причинения вреда, даже если у него для этого есть все возможности. Подобное поведение, как мы знаем, недопустимо при крайней необходимости. И, наконец, еще одно отличие: лицо может причинять любой вред – меньший, равный или больший, чем предотвращенный. О превышении пределов исполнения законного приказа в ст.42 УК РФ не упоминается.

     Перейдем  теперь к разграничению крайней  необходимости и необходимой обороны. В литературе высказывалось мнение о преобладающей (абсолютной) роли крайней необходимости среди всех обстоятельств, исключающих преступность деяния. Утверждалось, что и необходимая оборона является лишь разновидностью крайней необходимости ¹.

     Мы  не согласны с данной точкой зрения. Данные обстоятельства близки по своей социальной и, если можно так сказать, естественной сути. Они имманентно связаны с жизнью человеческого сообщества, в основе которой всегда лежит такая неопределенная, на первый взгляд, но в то же время конкретная категория, как «необходимость». Получив нормативное закрепление практически в любой правовой системе мира, эти институты, тем не менее, призваны защищать разные аспекты общественного бытия.

     Между ними существует и семантическое (смысловое) различие. В необходимой обороне «необходимость» - прилагательное, в крайней необходимости – существительное. Прилагательное само по себе существовать не может. Оно – всегда принадлежность к предмету, в нашем случае, к «обороне». Таким образом, любая оборона с точки зрения права всегда необходима, поскольку она не может быть никакой другой.

     С крайней необходимостью дело обстоит  иначе. Необходимость в чем-либо в повседневной жизни каждого  человека возникает ежеминутно (подобная необходимость неисчислима). Однако такое состояние безразлично для уголовного права. Возможность применения уголовного закона возникает только при одной из форм необходимости – крайней.

     Существует  ряд принципиальных отличий крайней  необходимости от необходимой обороны, связанных как с условиями, относящимися к опасности, так и с условиями, касающимися защиты. Эти обстоятельства разнятся по источнику опасности. В судебно-следственной практике подобное разграничение бывает весьма трудным, поскольку при этом нередко возникают коллизионные ситуации.

     Слесарь А., взобравшись по лестнице на высоту четвертого этажа многоэтажного дома, проводил ремонт наружной водосточной трубы. Проживающий в этом же доме психически больной В. вышел на улицу и начал раскачивать лестницу, на которой стоял А. Несмотря на крики А., В. упорно продолжал свои опасные действия. Тогда А., не имея возможности спуститься и опасаясь падения, кинул в душевнобольного плоскогубцы, которые нанесли последнему тяжелую травму. В., не приходя в сознание, скончался в больнице ¹.

     В литературе всегда существовали споры  по поводу того, как оценивать подобную ситуацию: как крайнюю необходимость или как необходимую оборону. По нашему мнению, решение этого вопроса зависит от субъективного восприятия угрозы. Либо это непосредственная опасность, либо это общественно опасное посягательство, поскольку в любом случае такая угроза обоснованна. Иными словами, знал ли достоверно слесарь о том, что В. душевнобольной (крайняя необходимость), либо он этого не знал и принимал В. за психически здорового человека (необходимая оборона).

     Рассмотрим  еще одну коллизионную ситуацию. В  соответствии с российской уголовно-правовой доктриной опасное для жизни или здоровья человека фактическое нападение животного преступным посягательством не является. Такое посягательство может осуществлять только человек. Уничтожение агрессивных животных или причинение им вреда является актом крайней необходимости.

     Однако  ситуация принципиально меняется, если животное специально натравливается на потерпевшего. В этих случаях оно  становится орудием преступления. Нападение  на жертву (общественно опасное посягательство) с точки зрения уголовного права  осуществляет человек, который действует  сознательно и виновно. Убийство животного уже не является актом  крайней необходимости. Вред причиняется  имуществу виновного, то есть его  непосредственным интересам. Это является элементом защиты, характерным для необходимой обороны.

     Существуют  различия между анализируемыми обстоятельствами и в условиях правомерности защитных действий.

     Вред  при крайней необходимости причиняется  правам и интересам любых третьих лиц. Эти лица не совершают нарушений и не являются источниками непосредственной опасности. Происходит как бы противостояние двух правоохраняемых интересов. Причем при необходимой обороне, в отличие от крайней необходимости, не требуется, чтобы защищаемый интерес был более важным по сравнению с интересом нарушенным. Вполне допустима, например, защита от вора путем причинения вреда его здоровью.

     При необходимой обороне вред причиняется  непосредственно источнику опасности – лицу, посягающему на те или иные интересы. Общественно опасное поведение посягающего и является первопричиной причинения ему вреда. Таким образом, законодатель с момента начала посягательства (нападения) выводит интересы нападающего из сферы уголовно-правовой охраны.

     Причинение  вреда законным интересам при  крайней необходимости является вынужденным и возникает только тогда, когда устранить наличную и реальную опасность другими  способами не представляется возможным. В условиях необходимой обороны  законодатель, наоборот, предусмотрел именно право причинения вреда нападающему  даже при наличии возможности избежать посягательства (например, убежать, спрятаться, отойти в сторону и т.п.) или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

     Вред, причиненный в состоянии крайней  необходимости, должен отвечать требованию соразмерности – вред предотвращаемый должен быть более значимым, чем причиненный. При необходимой обороне, наоборот, вред, причиненный посягающему, может быть равным и даже большим, чем предотвращенный (требуется лишь, чтобы не было их явного несоответствия).

     Проведем  теперь разграничение между крайней  необходимостью и причинением вреда  при задержании лица, совершившего преступление. До введения в действие ст.38 УК РФ в литературе существовало мнение, что такое причинение вреда следует рассматривать по правилам крайней необходимости. В основе такого решения лежали следующие обстоятельства: во-первых, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, как и крайняя необходимость, является общественно полезным деянием; во-вторых, как в том, так и в другом случае причинение вреда правоохраняемым интересам является вынужденным ¹.