Способы защиты гражданских прав

     Среди сторонников признания данной проблемы не существует единства в определении  понятия исследуемого вопроса, его  научного обозначения, соотношения  общей нормы ст. 10 ГК с нормами специальными, оценке судебной практики.

     Под осуществлением права в противоречии с его назначением понимается такое поведение управомоченного  лица, которое соответствует содержанию права, но направлено на достижение результатов, несовместимых с его социальными целями.⁶⁰

     Согласно  другому мнению, различаются тип  дозволенного поведения, очерченный границами  субъективного права, и пределы  его осуществления, т.е. границы дозволенности  конкретных форм поведения, которые  и имеет в виду норма ст. 10 ГК РФ.

     В исследованиях ученых различно определяются и границы исследуемой проблемы: злоупотребления правом или более широко – пределы осуществления и защиты права.

     Однако, несмотря на все вышеперечисленные  противоречия и разногласия среди  сторонников проблемы злоупотребления правом, по нашему мнению, такая проблема все-таки существует (несмотря на то, что ее противников едва ли не больше, чем сторонников). И то, что эта формулировка прочно закрепилась в законодательстве (см., например, ст. 10 ГК РФ), лишний раз доказывает, что вопросы злоупотребления правом довольно часто встречаются в процессе осуществления субъективных гражданских прав.

     В. П. Грибанов в специальной монографии по рассматриваемой проблеме пишет, что принцип недопустимости злоупотребления  правом, нашедший свое отражение, в частности, в работах М. М. Агаркова и С. И. Вильнянского6, был вызван опасениями того, что закрепление в законе принципа недопустимости злоупотребления правом даст достаточно широкий простор для судейского усмотрения, что может привести на практике к нарушению основного принципа гражданского права – принципа законности – и к незаконному ограничению прав физических и юридических лиц.⁶¹

     Однако  эти опасения нельзя признать убедительными, так как они, по существу, исходят  из неправильной оценки принципа недопустимости злоупотребления гражданскими правами.

     По  мнению В. П. Грибанова, злоупотребление  правом – особый тип гражданского правонарушения. Как считает ученый, если конкретные формы поведения управомоченного субъекта по осуществлению права, реализации дозволенных ему законом возможностей полностью соответствуют общему типу предписанного законом поведения или, наоборот, когда лицо вообще выходит за рамки предоставленного ему права, злоупотребления правом нет, так как в первом случае отсутствует всякая противоправность, а во втором—налицо обычное правонарушение. Злоупотребление же совершается управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права и связано с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенных ему законом общих форм поведения. В этом и можно усмотреть сущность и содержание ст. 10 ГК РФ, которая может применяться как в качестве общего принципа гражданского права, так и в качестве конкретной нормы к отдельным случаям злоупотребления правом.⁶²

     Проблема злоупотребления правом рассматривается и сейчас, в постсоветский период, причем не только в Российской Федерации. Так, еще в 1995 году в Союзной Республике Югославии прошла Международная научная конференция, организованная юридическим факультетом университета города Ниш. По ее итогам вышел сборник докладов, полностью посвященный проблеме злоупотребления правом.⁶³

     В частности, доктор права, проф. Радмила  Ковачевич-Куштрумович подчеркивала, что под злоупотреблением правом следует понимать осуществление права в противоречии с общепризнанной и защищенной законом целью или в противоречии с господствующей моралью общества. К злоупотреблению правом профессор отнесла также ненормальное (бесполезное, необычное) осуществление права, которое причиняет вред другому лицу или угрожает чужому праву. При этом лицо, которое злоупотребляет правом, формально осуществляет принадлежащее ему право.

     Р. Ковачевич-Куштрумович обращала особое внимание на злоупотребления в области публичного права. Умножение случаев злоупотребления публично-правовыми полномочиями со стороны государства, по ее мнению, объясняется усилением роли государства в регулировании общественных отношений. В отличие от гражданских субъективных прав, неисполнение публично-правовых полномочий следует трактовать как противоправное действие.

     Доктор  права, проф. Владимир В. Водинец справедливо  отмечал, что судебные органы Югославии сталкиваются, и будут сталкиваться с серьезными проблемами юридической квалификации отдельных случаев злоупотребления правом при определении их соответствия конкретной цели и господствующей морали общества. Югославский ученый считает, что запрещение злоупотребления правом должно быть провозглашено как общий, основополагающий принцип.

     Раденка Цветич сформулировала основные критерии злоупотребления правом: умышленное причинение вреда (психологический критерий); отсутствие выгоды от конкретного осуществления права для его носителя (экономический, утилитарный критерий); отсутствие соразмерности интересов (сознательный выбор такого решения, которое из всех возможных вариантов причиняет несоразмерно высокий вред); использование собственной недобросовестности в ущерб другому лицу (функциональный критерий). Профессор справедливо отметила, что проблему злоупотребления правом можно решить только в результате тесного сотрудничества законодательной и судебной властей.

     Доктор  права, проф. Милорад Божич исследовал природу монополизированного рынка  и возникновения монополий как  форму злоупотребления правом. Югославский  ученый предложил осуществить целый  комплекс мер по ограничению монополизированного рынка и деятельности монополий. Среди предложенных им мер заслуживают внимания, такие как:

• создание системных предпосылок для развития конкуренции в государственном секторе экономики;
• последовательное проведение антимонопольной политики;
• либерализация внешнеполитических связей при всемерном стимулировании конкуренции на внутреннем рынке;
• усиление публичного характера большинства предприятий государственного сектора;
• введение эффективного контроля над деятельностью монополий со стороны государства и независимых специализированных служб.

     Вообще, монополистическая деятельность представляет собой интересный пример злоупотребления  правом. Это как раз конкретный случай, в котором законодательно закреплено это понятие.

     Закон РФ от 10 декабря 1992 г. “О противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции” формулирует понятие монополистической деятельности как противоречащие данному Закону действия (бездействие) хозяйствующих субъектов или органов управления, направленные на недопущение, ограничение или устранение конкуренции, а также ущемляющие законные интересы потребителей (ст. 1).

     В разделе ІІ Закона перечислен ряд  случаев, в которых осуществление  субъектами хозяйствования своих законных прав принимает форму монополистической деятельности, т.е. является злоупотреблением правом.

       Например, сокращение или увеличение  объемов производства является  правом предприятия, однако если  такое преднамеренное сокращение  имеет целью создание или поддержание  дефицита на рынке, то мы будем иметь дело с типичным случаем злоупотребления правом, и подобные деяния повлекут ответственность по антимонопольному законодательству.

     Если  бы мы руководствовались аргументами Н. С. Малеина, то тот факт, что за данные действия в законодательстве предусмотрены санкции, не давал бы нам права считать их злоупотреблением правом. Однако мы склонны согласиться с мнением В. П. Грибанова о том, что в данном случае мы имеем дело с осуществлением управомоченным лицом принадлежащего ему права (сокращения производства продукции), связанного с использованием недозволенных конкретных форм (сокращения производства с целью вызвать или поддержать дефицит на рынке) в рамках дозволенных ему законом общих форм поведения.

       Если же рассматривать данные действия с точки зрения состава злоупотребления правом, предложенного Раденкой Цветич, то мы увидим следующее: 
* психологический критерий: вред причиняется умышленно (руководство субъекта хозяйствования наверняка осознает, что его действия создадут или поддержат дефицит на рынке);

     * экономический критерий: добровольное  сокращение производства при  нормальных условиях (конкретное  осуществление права) не принесло  бы выгоды субъекту хозяйствования  или принесло бы меньшую выгоду;

     * субъект хозяйствования сознательно выбирает такой вариант своих действий, который повлечет наиболее оптимальный результат;

     * функциональный критерий: недобросовестность  субъекта причинит ущерб другим  лицам (прежде всего конкурентам  и потребителям).

     Таким образом, мы еще раз убеждаемся в справедливости концепции злоупотребления правом и в том, что монополистическая деятельность (точнее, некоторые ее формы) является типичным примером данного понятия в реальной жизни. 

     3.3 Практическое применение запрета – как  способа защиты гражданских прав 

     Перечень способов защиты гражданских прав, изложенный в статье 12 Гражданского кодекса Российской Федерации является открытым, поскольку содержит оговорку, в соответствии с которой гражданские права могут защищаться "иными способами, предусмотренными законом".

     Для достижения цели данного практического примера мы предлагаем принять условное деление всех деяний, нарушающих права граждан (как действий, так и бездействия), на две категории. В первую категорию мы объединим однократные действия и бездействие, которые имеют чётко очерченную юридическую форму (незаконные акты органов государственной власти и местного самоуправления, оспоримые и ничтожные сделки, различные формы причинения вреда, незаконные приказы и распоряжения руководства предприятий, неисполнение обязательств по сделкам и тому подобное).

     Вторая  категория включает в себя длящиеся или продолжаемые действия, причиняющие вред гражданам и юридическим лицам и, как правило, не имеющие внятной юридической формы.

     Вторая  категория "вредоносных" деяний интересна, в первую очередь, тем, что требует от суда не только оценки юридических фактов, уже состоявшихся на момент судебного разбирательства (как бы ретроспективной оценки обстоятельств), но и (в силу их длящегося или продолжаемого характера) правовой реакции, направленной на их прекращение в будущем.

     Нельзя  сказать, что это соображение  полностью упущено законодателем  из внимания. Статья 12 Гражданского кодекса  РФ содержит часть 3, которая даёт суду возможность "восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения". Однако, несмотря на наличие в законе процитированной нормы, нельзя сказать, чтобы она применялась судами сплошь и рядом.

     Практический  пример основан на следующей судебной ситуации: Некий гражданин Н. вступил в члены ГСК в 1996 году, и полностью оплатил свой паевой взнос (постройку капитального гаража). Гаражи были фактически завершены строительством и эксплуатировались владельцами также с 1996 года. Н. пользовался гаражом до 2002 года, когда председатель ГСК К. заявил, что гараж Н. поступает в собственность кооператива и будет перераспределён по усмотрению правления ГСК.

     В связи с этим Н. был вынужден обратиться в суд с иском о признании своего права собственности. По итогам длительной правовой борьбы, решением от 10 сентября 2004 года право собственности Н. на принадлежащий ему гаражный бокс в кооперативе было признано судом. Исковые требования были удовлетворены. Решением ГСК-321 Н., посмевший отстаивать свои права в суде, был исключён из числа членов кооператива по весьма сомнительным основаниям. Однако, в соответствии с судебным решением, он остался собственником капитального гаража.

     Неудовлетворённый решением суда, признавшим право собственности  Н., председатель ГСК-321 К. распорядился не допускать Н. и его родственников на территорию кооператива. С этой целью возле принадлежащего ему гаражного бокса №83 был выложено препятствие в виде тяжёлого бетонного блока таким образом, чтобы невозможно было открыть ворота гаража. А металлические ворота бокса были несколько раз заблокированы сваркой. На место бетонного блока выкладывались также куски тяжёлого металлолома.

     Впоследствии  руководство кооператива в лице председателя и членов правления  дало распоряжение охране не допускать Н. на территорию, не открывая перед ним ворота кооператива. Самим охранникам они пригрозили денежными штрафами в случае, если они откроют ворота перед автомобилем Н. Особенную остроту ситуация приобрела, когда стало ясно, что Н. намерен последовательно добиваться сдачи всех строений в эксплуатацию в соответствии с законодательством.

     Таким образом, сложилась ситуация, в которой  Н., фактически являющийся собственником, то есть лицом, уполномоченным владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом, потерял возможность использовать принадлежащий ему гаражный бокс по прямому назначению. В связи с этим Н. вынужден был ставить свой автомобиль на платную стоянку, в связи с чем, по вине руководства ГСК, он понёс необоснованные дополнительные расходы в сумме тридцать тысяч рублей.

     Решением  городского суда от 20 июля 2006 года были удовлетворены исковые требования Н. о возмещении материального ущерба, и с ГСК-321 была взыскана указанная выше сумма. Суд признал, что необоснованные дополнительные расходы Н. по содержанию своего автомобиля возникли по вине ГСК-321, вследствие недопуска собственника к принадлежащему ему гаражу и представляют собой материальный ущерб. Кассационная инстанция признала указанное решение законным и оставила в силе.