Крайне преувеличенными
являются и указания на решающий
вклад в депопуляцию алкоголизации
и наркотизации населения. Здесь
также не существует прямой связи. При
этом необходимо принимать все необходимые
меры по снижению потребления алкоголя
и ослаблению последствий пьянства и алкоголизма
(целесообразно при этом сочетание мер
фискальной политики, административных
ограничений и информационного воздействия,
включая контроль качества алкогольной
продукции, ценовую политику, ориентирующую
население на ограничение потребления
алкоголя, а также изменение правил продажи
алкогольных напитков и действенный контроль
за их рекламированием).
Следует отметить
также, что привычные объяснения высокой
сверхсмертности не касаются реальных
причин — например, ссылки на статистику
числа смертей от сердечно–сосудистых
заболеваний, которые носят интегральный
характер и, как правило, мало что говорят
о действительных причинах, которые вызвали
данный спектр болезней.
Ложным ориентиром
также являются и утверждения,
что общемировым и непререкаемым
законом является обязательный
переход в России от многодетности
к малодетности — так называемый
демографический переход (теория демографического
перехода изложена в работе J.C. Chesnais «The
Demographic Transition», Oxford, 1992).
Внешне это
так, поскольку суммарные коэффициенты
рождаемости ныне составляют 1,2—1,4,
т.е. поколения родителей едва
ли наполовину замещаются поколениями
детей, тогда как ещё совсем недавно в
стране господствовала многодетность:
в 1958—1959 гг. суммарный коэффициент рождаемости
составлял в целом по России — 2,626, а в
ее сельской местности — даже 3, 379.
Однако интерпретация
указанных фактов исключительно в плане
их подведения под теорию демографического
перехода является грубой методологической
ошибкой (поскольку совпадения российских
и европейских тенденций всего лишь за
последние 40 лет принимаются в качестве
исторического закона, т.е. незаконно и
некорректно распространяются на сроки
более 40 лет и при этом не учитывают фундаментального
различия исторического пути России и
Европы) и означает принятие данного частного
факта за тенденцию и неизбежность, вне
зависимости от стратегии развития страны
и политической воли.
Наконец,
главными дезориентирующими и
откровенно недобросовестными являются
любого рода утверждения, что
демографическая ситуация в России
является закономерной и фактически
безысходной. В основе подобных
утверждений лежит, во–первых, политическая
и финансовая ангажированность (в частности,
заданность методов и результатов исследований
и экспертных заключений зарубежным происхождением
существенной части финансирования —
грантов так называемых «неправительственных
организаций — NGO — и т.п.) и, во–вторых,
низкий уровень философско–методологической
культуры и неумение работать в междисциплинарном
подходе.
Из данного
утверждения, соответственно, делают
выводы о том, что нужно,
с одной стороны, приспосабливаться
к неизбежному и, с другой
стороны, делать ставку не на
рост и развитие внутренних
демографических ресурсов, а на
иммиграцию, которая якобы является
на сегодня единственным выходом для страны.
Указанные
ложные ориентиры должны быть
подвергнуты беспощадной междисциплинарной
критике со стороны научной
и политической общественности
и ни в коем случае не
должны рассматриваться руководством
страны в качестве оснований для
принятия государственных решений.
ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ
ПРОБЛЕМА
Преодоление
демографической катастрофы и
достижение демографической гармонии
невозможно без правильного определения
демографической проблемы, то есть
реальных причин сверхсмертности
и сверхнизкой рождаемости и оснований
для демографических перспектив страны.
Необходимо
исходить из того, что естественные
модели воспроизводства не работают
в абсолютно новой ситуации, которая
сложилась после эпохи индустриализации
и слома традиционных моделей обустройства
жизни. Устойчивое воспроизводство в дальнейшем
возможно исключительно в системе специально
организуемого долгосрочного и полномасштабного
цивилизационного развития.
В настоящее
время в России существуют
две оппозиционные друг другу
по демографическому вопросу «партии».
К сожалению, ни одна из них не способна
выйти на постановку демографической
проблемы.
Одни видят
причины демографической катастрофы
в том, что власть сознательно
развращает население и напрямую
способствует сверхсмертности и распаду
семьи через свою социально–экономическую
политику. Отсюда они обвиняют власть
в этноциде. И в подобной позиции есть
глубокий смысл. Эта «партия» права в том,
что бездействие властей, которые не в
состоянии хотя бы заявить о преодолении
демографической катастрофы в качестве
своего приоритета, является преступным
и напрямую ведёт к депопуляции Российской
Федерации. Однако данная «партия» упускает
из виду тот фундаментальный факт, что
начало демографической катастрофы лежит
в 1964 году, когда все показатели стали
по нарастающей ухудшаться и что даже
при самом благожелательном и заботливом
по отношению к населению правительстве
демографическую катастрофу без принятия
парадоксальных нестандартных и принципиально
новых решений остановить не удастся.
Противоположная
«партия», наоборот, даже в чудовищно
высокой сверхсмертности не видит
катастрофы и в целом считает
процессы депопуляции страны
нормальными, т.е. соответствующие
тенденциям «развитых» стран
или стран «Севера». Правда в
подобной позиции состоит в том, что
кардинальные изменения в сфере демографии
в нашей стране во многом отражают общемировой
цивилизационный кризис базовых укладов
и основ жизнедеятельности, моделей обустройства
жизни. Но при этом данная «партия» не
учитывает того ключевого обстоятельства,
что сами глобальные демографические
процессы являются абсолютно ненормальными
и разрушительными для человечества, или,
как минимум, неочевидными по своим последствиям
(в РФ это глубоко обсуждается коллективом
С.П. Капицы), и что нормирование организации
жизни в России безликими глобальными
процессами является разрушительным для
российской тысячелетней истории и в конечном
итоге ведёт к вымиранию страны и её гибели.
Реальная
же проблема лежит в пространстве
между этими двумя экстремистскими
позициями и заключается в том, что депопуляция
отражает мировоззренческий и цивилизационный
дефолт привычных или стихийно складывающихся
моделей организации жизни населения
как в России, так и в тех регионах мира,
где наблюдается демографический кризис
или отдельные его элементы.
Поставить
демографическую проблему возможно
только в том случае, если проводить
систематический анализ тех аспектов,
которые затрагивают глубинные
механизмы и причины демографической
катастрофы и которые, как правило,
не попадают в центр внимания при обсуждении
демографических тем.
Во–первых,
в ситуации избытка гуманистической
риторики на сегодня оказалась
неочевидной уникальность и незаменимость
каждого конкретного человека, невозможность
полноценного бытия и мира
без максимального раскрытия потенциала
и сил каждого без исключения человека
в стране и на Земле в целом. И за что и
как возвеличивать каждого человека и
как на это ориентировать государство
— также стало неочевидным. Зато очевидны
следствия: например, в России ежегодно
до 100 тыс. человек пропадает без вести,
до 30 тысяч каждый год убивают (то есть
от рук убийц ежегодно погибает удвоенное
число погибших военных за весь десятилетний
период афганской войны) а уровень детской
беспризорности и безнадзорности из года
в год продолжает оставаться, как минимум,
тем же самым, если не увеличивающимся.
Возникает страшный, но честный вопрос
— если людей «не считают» и они при современных
системах учёта, контроля и слежения буднично
пропадают без вести (словно на большой
войне), если огромное число уже имеющихся
детей является беспризорным или вырастающим
в детских домах, то зачем «плодить» новых
детей?
Во–вторых,
с разрушением традиционного
хозяйства и большой многопоколенной
семьи оказались неработающими
традиционные представления о родовых
задачах семьи и воспитания детей. Модели
участия государства в социальной поддержке
населения в старости, потребительские
социальные системы, культ комфорта и
все сопутствующие факторы (недостаточный
уровень материального обеспечения, недостаточная
по мировым меркам обеспеченность жильём
и т.п.) легко побеждают любые жизненные
аргументы среднего жителя Российской
Федерации типа «необходимости продолжения
рода», «воспитания наследника своего
дела»», «необходимости наличия кормильцев
в старости» и т.п.
В–третьих,
постепенно разрушилась и исчезла
доблесть добропорядочной семейной
и многодетной жизни. Наиболее
отработанными в мире на сегодня
оказались модели обществ потребления,
которые к тому же усиленно
насаждаются и культивируются
несколькими сотнями ведущих транснациональных
корпораций мира. Современные молодые
люди пренебрегают долговременными брачными
отношениями в пользу нерегистрируемых
сожительств и беспорядочных половых
связей.
В–четвёртых,
индустриальный тип урбанизации,
вызвавший резкий рост городов и переселение
деревенских жителей в многоэтажные скученные
города, резко изменил привычные установки
сознания и сделал население подверженным
любым массовым поветриям, утверждаемым
как моды и модели жизни. Вместе с тем,
исчезли и традиционные пространственные
возможности жизни и воспитания ребёнка,
которые предоставляла сельская жизнь
и жизнь в небольших городах — пропал
русский простор.
В–пятых,
продолжающаяся последние 20 —
30 лет примитивизация и интенсификация
труда, необходимого для жизнеобеспечения,
привели к резкому снижению для женщин
временных и социальных возможности иметь
детей до 30 и даже более лет, а для мужчин
— к резкому снижению статуса главы, кормильца
семьи и хранителя рода.
В–шестых, у
населения пропал образ будущего
и понимание того, какое общество и какую
жизнь оно строит и исповедует. Сначала
наступила девальвация оторванных от
жизни программ руководства страны (начиная
с программы XXII съезда по строительству
коммунизма), а после катастрофы перестройки,
закончившейся развалом СССР, наступило
прямое неверие в желание и способность
правящего класса думать о стране и развивать
страну. Диагностическим здесь является
неожиданный всплеск рождаемости в 1987
— 1988 гг., когда люди на совсем недолгое
время поверили в замысел перестройки
и женщины «ответили делом». Но уже к 1990
году стало ясно, что страна погибает,
и всплеск рождаемости прекратился: дети
становятся ненужными в стране, в которой
у руководства и населения отсутствует
ясный образ будущего и места каждого
человека в этом будущем. Развал мировой
социалистической системы и СССР оказался
и развалом всех имеющихся моделей общественного
воспроизводства и развития. Не случайно,
что на данный момент максимальная убыль
населения наблюдается в соответствующих
странах: Болгария, Чехия, Венгрия, Румыния,
Российская Федерация, Германия (бывшая
Восточная Германии, ГДР), Украина, Грузия,
Латвия, Белоруссия.
На основе
данных аспектов демографическую
проблему в целом возможно
сформулировать следующим образом:
продление традиционных и естественных
для руководства и населения моделей,
укладов и принципов жизни уже со второй
половины прошлого века является невозможным
и необходимо проектирование принципиально
новых механизмов общественного воспроизводства
и развития в рамках планирования в России
общемирового цивилизационного сдвига
(прорыва или рывка), а также выработки
и усвоения принципиально нового неиндустриального
и недоиндустриального мировоззрения.
Тем, кто
всерьёз обеспокоен происходящим
и желает улучшения демографической
ситуации, следует мыслить трезво и реалистично
и понимать, что преодолеть демографическую
катастрофу возможно только через выработку
нового мировоззрения и строительство
новой цивилизации. По–другому, проще
— не получится. Любая «простота» в постановке
и решении демографической проблемы России
на деле будет всего лишь воспроизводить
и дальше гражданскую войну между обозначенными
нами демографическими «партиями» и сопровождать
своими спорами и взаимообвинениями ускоряющуюся
депопуляцию России.
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ
ПРОЕКТЫ
100 МИЛЛИОННЫЙ
РОСТ НАСЕЛЕНИЯ К 2050 ГОДУ
К 2050 году,
согласно прогнозам ООН (см. таблицу
внизу), население Российской Федерации
составит от 112 млн. человек (по
оптимистическому сценарию) до 92 млн.
человек (по пессимистическому
сценарию). Это будет в том случае, если
ничего не предпринимать.
Следует отметить,
что в те же ближайшие полвека
в США и Канаде (Северной Америке)
рост населения даже по пессимистическому
сценарию составит 75 млн. человек
(с 316 млн. в 2000 году до 391 млн.
в 2050–м), а по оптимистическому сценарию
— все 196 млн. человек. То есть в Северной
Америке за полвека прибудет не менее
75 миллионов человек, а у нас убудет не
менее 34 миллиона человек — а то и все
54 миллиона.
Таким образом,
очевидно, что сохранение и безопасность
России невозможны вне быстрого и эффективного
решения демографической проблемы, что
требует в ближайшие десятилетия чрезвычайных
и нестандартных мер.
Демографической
сверхзадачей страны должно стать
остановка снижения численности
населения и обеспечение перехода к
положительному и естественному, основанному
на собственном населении, демографическому
росту, результатом которого должна стать
примерно 250–миллионная численность населения
Российской Федерации к 2050 году.